Мифология
жүктеу/скачать 2,19 Mb. Pdf көрінісі
|
Вопросы к главе 1. В какой степени наука заинтересована в мифе? В чём эта заинтересо- ванность проявляется? 2. С какими мифами наука может успешно бороться? Почему? 3. Можно ли утверждать, что отношение к науке в обществе имеет религиозный характер? 4. Какие из мифов науки вы можете назвать? Поче- му? 5. Объясните, как учёные впадают в искушение мифологизации во время научного исследования? 6. Почему мифологи считают научную картину мира мифологической? В чём её мифологичность проявляется? 7. Какие из мифов, по мнению А. М. Пятигорского, являются в современном обществе наиболее известными и стойкими? Почему? 170 5.2 . Мифологизация науки: механизм, мотивы и конкретные проявления Творческий потенциал науки напрямую связан с её способностью к мифотворчеству – от воспроиз- водства гипотез до формирования тех моделей, ко- торые ложатся в основу наших представлений о ми- ре и человеке. Чтобы понять, в какой степени наука подвержена мифологизации, нужно ответить на следующие вопросы. В какой степени наука имеет им- мунитет против мифа? Насколько она подвержена мифологизации и какие факторы её определяют? Как миф проникает или зарождается в науке? И что этому способствуют? Прежде всего, следует отметить, что, пользуясь язы- ком, словом, наука уже в силу этого входит в зону мифа. Результат её - ин- формация, более или менее воспринятая личностно, более или менее симво- лизированная и, значит, более или менее мифологизированная 1 . Но может быть есть наука, где личностное восприятие сведено к мини- муму? Отказывая мифологии в научности, её оппоненты противопоставляют ей «чистую» точную науку и науку как исследование. Действительно, если есть наука, свободная от мифа, то речь идёт в первую очередь именно о такой науке: «чистая» наука свободна от идеологических штампов и чувственных наслоений, а «точная» – имеет дело только с цифрами и опытно проверенны- ми, не подверженными толкованию, фактами. Но и здесь не всё так просто и однозначно, как может показаться на первый взгляд. И тому примером может быть история открытий в математи- ке создателя теории множеств Г. Кантора. Что касается науки как исследова- ния, то здесь всё ещё сложнее и неоднозначнее. Ведь зона научных исследо- 1 См.: Ваганов А. Г. Мифологическое мышление и сетевые коммуникационные тех- нологии // Мир психологии. 2003. №3 (35). С. 62-75. 171 ваний проходит там, где знание граничит с непознанным, где ничего опреде- лённого и окончательно устоявшегося нет, где мысль, опираясь на факты, оперирует только гипотезами. Но, рождаясь в зоне «сумерек», на границе с непознанным, любая ги- потеза неизбежно оказывается в пространстве мифа, и не будет подвержена мифологизации лишь в той степени, в какой рассматривается и оценивается именно как гипотеза. Ибо научная гипотеза предусматривает не убежден- ность и категорическое утверждение, а возможность и вероятность; не про- чувствованность, а отстранённость; не логику, а интуицию. Отстранённость от всего того, что делает учёного заложником собственных взглядов. С другой стороны, возникая в условиях дефицита информации, гипоте- за в той или иной степени строится на домыслах, предположениях и догад- ках. И тогда она оказывается ближе всего к мифу, так как требует особой от- странённости (по А. Ф. Лосеву – отрешенности) – символической, которая наполняет гипотезу мифическим смыслом 1 . В отличие от реальной, в чистой науке учёный ограничился бы только выводом самих законов, толкуя их лишь как гипотезы. И развитие такой нау- ки можно свести к смене одних, не отвечающих уровню последних научных открытий, а потому устаревших, гипотез на другие, учитывающие последние открытия и, значит, более новые. В свою очередь накопление новых эмпири- ческих данных в конечном итоге приведёт к тому, что и эти гипотезы рано или поздно будут значительно подкорректированы или полностью заменены. И в этом нет никакой трагедии. «Чтобы наука была наукой, нужна только гипотеза и более ничего. Сущность чистой науки заключается только в том, чтобы поставить ги- потезу и заменить ее другой, более совершенной, если на то есть основания (курсив – А.Л.)» 2 - писал, анализируя этот вопрос, А.Ф. Лосев. В другом месте, развивая свою мысль, он замечает: «Со строго научной точки зрения 1 См.: Белый А. Символизм как миропонимание. М. : Республика, 1994. 528 с. 2 Лосев А. Ф. Ук. соч. С. 226-227. 172 можно только сказать, что сейчас обстоятельства, опытные и логические та- ковы, что приходится принимать такую-то гипотезу. Больше ни за что пору- читься нельзя, если не хотите впадать в вероучение и в обожествление отвле- ченных понятий. А самое главное, ничего больше этого для науки и не надо [курсив – А. Л.]. Все, что сверх этого, есть уже ваши собственные вкусы» 1 . Конечно, в данном случае А. Ф. Лосев был совершенно прав. Но мы знаем, что учёные, сумевшие сделать великие открытия в науке, как правило, не ограничивались рассмотрением их как гипотез и старались построить на их основании свою научную теорию, свою модель, распространяя её функ- ционирование на как можно большую часть исследуемого наукой мира. Почему они это делали, понятно, но любые попытки выйти за пределы научных гипотез – движение по пути мифологизации науки. В этом случае наука как исследование переходит в сферу мировоззрения, в область научной идеологии, задача которой защищать новую картину мира до тех пор, пока другие исследования и сделанные в результате их открытия не преобразуют её, выводя на новый уровень осмысления, или не разрушат до основания. Тем самым они вторгались в зону мифа и создавали свою мифологию. «Все эти бесконечные физики, химики, механики и астрономы имеют совершено богословские представления о своих [курсив – А. Л.] «силах», «законах», «материи», «электронах», «газах», «жидкостях», «телах», «тепло- те», «электричестве» и т. д.» 2 - утверждал А. Ф. Лосев. И тогда становится ясным, что «под теми философскими конструкциями, которые в новой фило- софии призваны были осознать научный опыт, кроется вполне определенная мифология» 3 . Исключение составляет лишь отвлечённая наука; наука как система логических и числовых закономерностей, то есть чистая наука, строящаяся на чистых вычислениях и чуждая каких-либо гипотез. И не более. Красота и логичность, и даже соотносимость со здравым смыслом той или иной научной теории не гарантирует её от мифологизации, которая, воз- 1 Там же. С. 348. 2 Там же. С. 227 3 Там же. С. 218 173 можно, происходит одновременно с её формированием, но становится явной для окружающих лишь тогда, когда наука накапливает критическую массу данных, опровергающих её. Лишь тогда, уже борясь с ней, как с мифологией, наука отречётся от неё ради чего-то более правдоподобного, чтобы потом всё повторилось сна- чала. Без сомнения, «теория Птолемея тоже красива и логична. И даже имеет каждодневное визуальное «подтверждение»: в глазах земных наблюдателей все происходит именно так, как она и предсказывает, - Солнце, Луна и дру- гие планеты вращаются вокруг Земли на фоне неподвижных звезд... Однако же человечество отказалось в конце концов от этой красивой и логичной тео- рии, признав ее ошибочность» 1 . Что же получается? Логика вполне может обслуживать теории, кото- рые впоследствие были признаны ошибочными и мифичными. Но, несмотря на это, будто не замечая очевидного, некоторые исследователи повторяют полностью устаревшее утверждение, что в отличие от науки, «миф оказыва- ется нечувствителен к вопросам правдоподобия и доказательности» 2 . Поэтому, в свою очередь подчеркнём: нечувствительность мифа отно- сительно правдоподобия и доказательности, мягко говоря, преувеличена и относится лишь к архаичным мифам. Современные мифы стремятся к дока- зательности и правдоподобию в той мере, в какой это возможно в современ- ных условиях, и для людей несведущих выглядят весьма убедительно. Но строится их доказательность на комплексе различных манипуляций, помно- женных на фактор среды. Тех манипуляций, которыми вполне может пользо- ваться и наука. Дополнительным тезисом к предыдущему является утверждение, что миф не логичен. Хотя, благодаря исследованиям А. Ф. Лосева, К. Леви- Строса, Ю. М. Лотмана вполне убедительно было показано обратное. «Логи- 1 См.: Скляров А. Миф о «мифологическом сознании» или О пагубности вопроса «поче- му?» для устаревших теорий и собственного спокойствия . URL: http://fairypot.narod.ru/story/mythological_consciousness.htm 2 Козолупенко Д. П. Анализ мифопоэтического мировосприятия: автореф. дис. … д-ра филос. наук. М., 2009. URL: http://dibase.ru/article/16032009_kozolupenkodp/3 174 ка мифологического мышления так же неумолима, как логика позитивная и, в сущности, мало чем от нее отличается, - в связи с этим утверждал К. Леви- Строс. - Разница здесь не столько в качестве логических операций, сколько в самой природе явлений, подвергаемых логическому анализу» 1 . И далее он замечал: «Может быть, в один прекрасный день мы поймем, что в мифологи- ческом мышлении работает та же логика, что и в мышлении научном, и чело- век всегда мыслил одинаково "хорошо"» 2 . Впрочем, на последнем утверждении К. Леви-Строс не настаивал. И пока однозначных данных о системном тождестве мифологической и науч- ной логик мы не имеем. Но в его суждении о том, что в мифологическом мышлении есть своя логика, его поддерживаем. Не случайно стремление распознать в структурах мифа скрытую логику творческого воображения подвело К. Леви-Строса к необходимости перейти от мифологии к мифоло- гике 3 . Однако, возможно, в данном вопросе ближе всего к пониманию про- блемы подошёл Я. Э. Голосовкер 4 , специально разрабатывавший логику ми- фа как логику т. н. имагинативного 5 мышления. Хотя стоит отметить, что он более наметил, чем последовательно раскрыл и систематизировал законо- мерности мифа и логики «чудесного», скорее поставил вопросы, чем дал на них ответ. Но сама их постановка в тех условиях была равносильна выбору правильного направления. И в данном случае для нас это является опреде- ляющим. Одним из основных вариантов мифологизации объекта научного ис- следования является его системное упрощение, когда как реальный объект заменяется его упрощённой моделью, схемой-образом, с которым исследова- тель и будет в дальнейшем работать, его анализируя и оценивая. Но посколь- ку данное упрощение является результатом личностно осуществляемого по- 1 Леви-Строс К. Структурная антропология / Пер. с фр. Вяч. Вс. Иванова. М. : ЭКСМО- Пресс, 2001. С. 241. 2 Там же. С. 242. 3 См.: Леви-Строс К. Мифологики. В 4-х тт. 4 См.: Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М. : Наука, 1987. 224 с. 5 От imaginatio – воображение. 175 знания, разница между различными подходами к одному и тому же объекту может оказаться несопоставимой настолько, что их можно воспринимать как оппозицию «система – внесистема». В результате, в науке до сих пор нередки ситуации, когда выработан- ные в рамках разных научных традиций позиции признаются той или другой стороной ненаучными в силу того, что их сторонники придерживаются раз- ных научных воззрений, говоря о ненаучности взглядов там, где надо гово- рить о разных подходах 1 . Однако с мифом ситуация аналогичная, так как относительно науки он выступает чем-то инородным, внесистемным, и уже потому неправильным. Понятно, что инородное явление будет скорее всего рассматриваться через отторжение, в котором всё непонятное будет восприниматься как примитив- ное, ложное, недоразвитое. Но на деле всё может быть совсем иначе. Так, ин- тересное заключение делает в отношении интеллектуального уровня разви- тия индейцев изучавший их долгие годы К. Леви-Строс. Вот что об этом пишет один из исследователей научного наследия ве- ликого французского антрополога М. К. Рыклин: «Индейцы в понимании Ле- ви-Строса чрезвычайно интеллектуальны. По рафинированности продукты их культуры сравнимы с любой современной научной концепцией, включая квантовую механику, структурную лингвистику и теорию относительно- сти» 2 . И хотя у данной позиции среди учёных не так уж и много сторонни- ков, оставлять её без внимания будет неправильным. Особенно применимо к тому, что касается общей суммы знаний, которой пользуется человек, неза- висимо от эпохи. Ведь тогда, возможно, получается, что применимо к джунг- лям нужны не меньшие знания, чем в современном университете. Только они другого порядка. Впрочем, на данной идее мы не будем настаивать. Но обратим внима- ние на тот аспект проблемы, который проводит аналогию в плане соотноше- 1 Потебня А. А. Слово и миф // Потебня А. А. Теоретическая поэтика. С. 282. 2 Леви-Строс К. Мифологики. Т.4. Человек голый. С. 750. 176 ния между сложнейшими представлениями индейцев и современными взгля- дами с одной стороны, а также мифом и наукой с другой. Ведь ясно, что в каждом отдельном случае одно не отменяет другого, а тонко и естественно дополняет, утверждая в мире то нескончаемое многообразие, без которого его существование и развитие невозможно. Более того, и для понимания мифа это обстоятельство также является важным, имеющий хождение в научной среде релятивизм с его искусствен- ным упрощением живого и многообразно проявляющегося культурного про- цесса, безусловно, пытается свести разность к простоте и сложности, вы- страивая их таким образом, чтобы подвести к идее прогресса, совершенно не замечая того, что индейцам удалось «создать практически из воздуха, из аморфной массы на первый взгляд невразумительных и несвязных повество- ваний гармоническое целое» 1 , которое не может не восхищать. Неудивительно, что у отдельных учёных, таких, как К. Леви-Строс по- добная позиция вызывает ответный и весьма обоснованный протест. В ре- зультате вырабатывается система взглядов, в котором «Леви-Строс вслед за Лоуи и Боасом 2 дробят и релятивизируют идею прогресса настолько, что она становится карикатурой на саму себя» 3 . И эта карикатура есть, несомненно, миф. Миф, вызванный к жизни другим мифом. Мифом, в котором наука, са- моутверждаясь на мифологии, противопоставляет себя не только мифу, но и самой жизни. И ничего в том удивительного нет, так как «каждая наука… 1 Там же. 2 Франц Боас, Роберт Лоуи – представители американской антропологической традиции. Ф. Боас – основатель т.н. исторической школы в основе исследований которой был зало- жен эмпирический метод. Как следствие, в качестве единственно возможного научного подхода Ф. Боас принимал накопление большого количества фактов и их тщательное опи- сание, полностью отказываясь от синтеза полученных данных, так как каждое культурно- историческое явление рассматривалось им как уникальное. И поскольку «исторический метод» Ф. Боаса предусматривал изучение культуры в состоянии статики в синхронном аспекте, его скорее следует считать антиисторическим. В том числе и в отношении к про- грессу. 3 Леви-Строс К. Ук. соч. С. 753. 177 создает собственную мифологию» 1 , - не без оснований утверждал С. Лем в разделе своей работы «Сумма технологии» под названием «Мифы науки». Развивая данную, крайне неприятную для науки тему, Станислав Лем писал: «Мифология науки - это звучит как contradictio in adiecto», то есть «противоречие в определяющем выражении» (лат.), что не выражает глуби- ны поднятой им проблемы, но указывает один из аспектов или направлений его исследования. Ведь «любая, даже самая точная наука развивается не только благодаря новым теориям и фактам, но и благодаря домыслам и на- деждам ученых. Развитие оправдывает лишь часть из них. Остальные ока- зываются иллюзией и потому подобны мифу». Насчёт мифа, как подобия иллюзии С. Лем, конечно, мягко говоря, преувеличил, впадая в порождённую «заблуждающимся разумом» и в своё время подхваченную наукой свою мифологию. Но в плане постановки про- блемы его мысль не вызывает возражений. «Свой миф классическая механи- ка воплотила в демоне Лапласа - в демоне, который по мгновенным скоро- стям и положениям всех атомов Вселенной мог предсказать все ее буду- щее», - напоминает С. Лем об одном из самых известных мифов науки. Хотя в своё время учёные были уверены, что правы. И ведь понятно, что причина этого заключалась не в отсутствии ума. Значит, мысль, что наука постепенно очищается от таких ложных предположений («постепенно очищается от этих ложных верований»), изживая их и совершенствуясь, тоже иллюзия, по- скольку их не становится меньше. Просто вместо изжитых старых иллюзий в науке возникает соразмерное количество новых. И как ни неприятно гово- рить учёному об этом, подобная смена иллюзий лежит в основе самого по- знавательного процесса. А, значит, бороться с ней в принципе бесполезно. И возможно, поэтому, подводя некий итог, С. Лем заметил, что, «исполняя на- ши желания, материальный мир вместе с тем принуждает нас поступать 1 Лем С. Сумма технологии. URL: http://lib.ru/LEM/summa/summgl4d.htm 178 так, что достижение цели становится столь же похожим на победу, сколь и на поражение» 1 . Впрочем, в своём стремлении к новому мир над этим не задумывается, ища новые формы выражения там, где старые себя исчерпали. Возможно, по- этому, сталкиваясь с явлениями, которые не могут быть ясно и чётко объяс- нены в рамках строго аналитического дискурса, учёные прибегают к метафо- рам, как правило, нисколько не задумываясь, в какой степени аналитика ста- новится, благодаря метафорам, мифологичной. Так, по мнению А. А. Потеб- ни, «познание может быть представлено, как бесконечное снимание покровов истины», и этот образ, при том, что его можно принять как достоверный, уже в силу своей метафоричности является по своей сути мифологичным. Ведь ясно, что у истины нет никаких «покровов», и никто их бесконечно нигде не снимает, но для удобства понимания люди представляют процесс познания именно так. И данный образ всем понятен, а потому общеупотребим. Несколько позже А. А. Потебня сравнил форму мысли с застеклённой рамкой («форма мысли, как бы застекленная рамка, определяющая круг на- блюдений и известным образом окрашивающая наблюдаемое»), снова, неза- метно даже для себя, в поисках максимально достоверного образа, прибегнув к мифологическому мышлению, дабы максимально просто и понятно объяс- нить то, что он хотел выразить. Тем самым, он, по собственным словам, про- водил «бессознательное заключение от очков к свойствам того, что сквозь них видно» 2 , при этом, не отдавая отчёта в том, что для более ясной и полной картины описываемого он «бессознательно» использовал сравнительные об- разы, подпадающие под определение мифологических. Не менее яркую и образную метафору предлагает М. Фуко, описывая свои представления о свойственном вещам порядке, который «задается в ве- щах как их внутренний закон, как скрытая сеть, согласно которой они соот- носятся друг с другом, и одновременно то, что существует, лишь проходя 1 Там же. 2 Потебня А. А. Ук. соч. С. 281-282 179 сквозь призму взгляда, внимания, языка; в своей глубине порядок обнаружи- вается лишь в пустых клетках этой решетки, ожидая в тишине момента, ко- гда он будет сформулирован» 1 . И мы не будем ему возражать. Но отметим блистательную метафоричность его языка и позиции, позволяющих ему соз- дать те образы, которые с одной стороны дают ясную картину его взглядов на происходящее, а с другой - созвучны мифическим представлениям вос- точных мистиков о Пустоте. Ещё одним примером мифологизации может служить оценка творчест- ва Г. Башляра, который, по словам П. Кийе, «поднял эпистемологию на уро- вень теории относительности в физике, а в учении о творческом воображе- нии достиг сомасштабности тому поэтическому всплеску, которому открыла шлюзы энергия сюрреализма» 2 . И если в первом случае мы ещё можем апел- лировать к рациональности, то во втором, где речь идёт о «поэтическом всплеске», «шлюзах» и «энергии», несомненно, имеем дело с мифологией. Впрочем, и культ теории относительности, когда она предстаёт неким совершенством, воплощением гениальности, научным «монбланом», явно с рациональностью не имеет ничего общего и напоминает о совсем иной отно- сительности, когда нечто, вознесённое одними, будет со временем другими повержено в прах или сведено до уровня чего-то крайне прозаичного и ло- кального. В связи с этим, отношение науки к мифу отчасти объясняется как от- ношение к близкому другому, а непохожесть близкого вызывает врожденный антагонизм. При этом, среди учёных нередки примеры отношения к мифу и мифотворчеству как к заразной болезни, а в содержательном отношении – как чему-то бредовому, абсурдному, внелогичному изначально. И это позво- ляет им избегать глубокого научного анализа или сводить его к каким-то сен- тенциям, которые дают возможность смотреть на миф свысока. Ведь бред не 1 См.: Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1977. С. 36–37. 2 См.: Башляр Г. Психоанализ огня. URL: http://www.world7.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=170:2009-11-25-17- 33-32&catid=38:2009-10-28-05-41-15&Itemid=120 180 может быть точкой зрения. С ним не надо спорить. Его надо просто пресе- кать. И наука пресекает социальное мифотворчество по мере сил. Однако, совершенно безрезультатно. И, как правило, потому, что его не осознаёт, ви- дя мифотворчество лишь в чужом и совершенно не соотнося его со своими гипотезами. В свою очередь возьмём на себя смелость утверждать, что творческий потенциал науки напрямую связан с её способностью к мифотворчеству – от воспроизводства гипотез до формирования тех моделей, которые ложатся в основу наших представлений о мире и человеке. Но если миф уподобить шестому чувству, то получится ситуация, когда наука доросла до понимания, что отсутствие шестого чувства мешает ей наслаждаться остальными пятью. Вот почему в режиме конкретной локальности спор между наукой и мифом всегда будет в пользу науки. Но там, где сохраняется нацеленность на разнообразно проявляющуюся бесконечность, миф безраздельно господству- ет над ней. жүктеу/скачать 2,19 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|