«орталық ҚазақстандағЫ Әлеуметтік гуманитарлық дискурстың ДӘСТҮрлері мен келешегі»
жүктеу/скачать 2,45 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Жусупова Б.Ж. ЧЕРЕЗ ОБРАЗОВАННОСТЬ К ПРОСВЕЩЕННОСТИ
| Литература:
1. Бергер П. Капиталистическая революция. 50 тезисов о процветании, равенстве и свободе. М.:Прогресс.1994. 2. Растоу Д.А. Переходы к демократии // Полис. –1995. - №5. Жусупова Б.Ж. ЧЕРЕЗ ОБРАЗОВАННОСТЬ К ПРОСВЕЩЕННОСТИ Что такое образование вообще и современное образование в частности? В XXI веке, в эпоху высоких научно-технических достижений эта проблема еще более усложнилась, так как требует от современного человека умения сочетать в себе технические и гуманитарные знания, зачастую противоречащие друг другу. Какие выбрать приоритеты? Как формировать ценностные ориентиры? Если провести семантический разбор термина «образование», то в его основе содержится понятие «образ» или «обрис», что означает в буквальном смысле, что «образование» - это процесс формирования человека по некоему образу, рисунку, принятому в данном обществе на данном историческом этапе его развития. Эти этапы человеческого развития в масштабах общецивилизационной картины, с одной стороны, можно справедливо назвать стадиями роста, взросления человечества (с присущими человеку болезнями роста), а, с другой, этапами максимализации человеческих возможностей, сопряженных с процессами секуляризации мышления человека. Если подобную логику цивилизационного развития человечества экстраполировать на множество онтологических схем, выдвинутых западными и восточными мыслителями прошлого, то они совпадают. А совпадают они в том, что и в эволюционно-онтологическом устройстве бытия, и в социальном развитии человеческого мира присутствует единая тенденция все большего отрыва от трансцендентности. Эта тенденция в ряде онтологических конструкций философов (Платон, Аристотель, Плотин, Аль-Фараби и других) получила название «деградация», причем, не в современном понимании термина как упадка в развитии, а как обозначения понижения развития, удаленности от единого духовного центра. Согласно упомянутым онтологическим схемам развития мира человек как звено материального мира, находясь на «задворках» духовно-космической истории, тем не менее порождение ее и связующей духовно-душевной нитью является ее неотъемлемой частью. Тогда получается, что на ранних периодах своего развития человек эту связь еще не утратил, создавая множественные религиозные представления, будь то политеизм или монотеизм. Но, начиная с позднего Средневековья, а еще больше в эпоху Реннесанса, в человеке пробуждается мысль самостоятельного индивидуального существования, как точно заметил Ф.Ницше, происходит «переоценка ценностей», и более того возникает «человеческое, слишком человеческое», а потом и вовсе «Бог умер». Если провести все эти процессы через проблему образования, то рисуется следующее. В период архаического, античного и средневекового общества человек настойчиво, даже безапелляционно связывал себя с неким высшим трансцендентным миром, будь то Космос, Природа, Логос, Дао, Бог. В рамках космоцентризма, например, считалось, что все должно быть подчинено Космосу, Природе, Логосу, Дао, которые есть эталон совершенства, красоты, гармонии, логики.Христианские философы были сосредоточены на Боге, превратив процесс познания мира в процедуру богопознания. Как познать Бога? Нужно изучать церковные Священные книги. Все знание о мире содержится в них. Бог их ниспослал людям через пророков. Поэтому человеку остается только обрести их, а никак не изобрести. Таким образом, процесс образования понимался как следование некоему высшему порядку, высшему смыслу, высшему совершенству, необходимому для постижения человеком, чтобы человек освятился и осветился, озарился, став Просвещенным. Отсюда образованный человек соответствует некоему высшему, надчеловеческому, трансцендентному образу. Он не столько образован, сколько ПРОСВЕЩЕН, освещен высшим Светом. Однако идея высшего трансцендентного света все менее актуальна с XYII века, гордо названного европейским человеком Новым временем, когда свет божественного разума начинает тускнеть перед светом разума человеческого, научного. Более того, именно применительно к европейской культуре данного периода (XYIIIвек)возникает термин «Эпоха Просвещения». В словарях мы находим: «Просвеще́ние — передача, распространение знаний и культуры, а также и система воспитательно-образовательных мероприятий и учреждений в каком-либо государстве» [1, с. 309]. Или: « Просвещение, идейное течение 18-19 вв., основанное на убеждении о решающей роли разума и науки в познании «естественного порядка», соответствующего подлинной природе человека и общества. Невежество, мракобесие, религиозный фанатизм просветители считали причинами человеческих бедствий» [2, с.48]. Казалось бы, сущность, смысл, содержание просвещения схвачены в этих дефинициях, раскрыты полностью и понятны. Но уже Кант, живя в эту самую эпоху, пишет: «Просвещение — это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине — это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Sapereaude! — имей мужество пользоваться собственным умом! — таков, следовательно, девиз Просвещения» [3, с. 29]. Отсюда понятно, что одного рассудка для просвещенности мало, необходимо умение человека пользоваться им, то есть коррелятом Просвещения является не рассудок, а разум человека. Философская традиция разделять рассудок и разум в человеке существует неслучайно и очень давно как в западной, так и в восточной философии. Возникла она как обнаружение в мыслительной способности человека разных уровней проникновения, отражения мира. Применительно к пониманию Просвещения рассудок определяет его как синоним Образования, научного прогресса с его твердокаменным рационализмом, тогда как разуму оно открывается как истинное Просвещение, не разрывающее амбивалентной связи между образованностью и духовностью, знанием и верой. Подобная диалектическая идея появилась не сразу. Она выстрадана классической социальной линейной парадигмой исследования. Поэтому именно в данном контексте с острой болью звучал знаменитый руссоистский призыв: «Назад к природе!» и его слова: «просвещение вредно и сама культура — ложь и преступление» [4, с. 182]. Отсюда долгое время существовало общепринятое мнение, что просвещение обязательно порождаетбездуховность, безнравственность, нигилизм, любое неверие и в первую очередь религиозное. Так ли это? Вспомним этический рационализм родоначальника философии человека Сократа: знание есть благо. Эту мысль продолжает основатель философской антропологии Иммануил Кант, создавая знаменитый категорический императив: поступай так, чтобы максима твоей воли стала основой всеобщего законодательства. Об этом писал и А.С. Пушкин: «Гений и злодейство – две вещи несовместные». Абай Кунанбаев как яркий представитель восточного типа философствования был убежден, что если между рассудком человека, волей и чувствами наступает разлад, человек должен прислушиваться к велению сердца, чувств, за которыми должна оставаться главенствующая роль. Чувства должны вести разум по правильному пути и контролировать силу воли. Именно в рамках просвещения подробно писал о религиозной вере писал Карл Ясперс: «Требования просвещения направлены против того, чтобы слепо и бездумно принимать на веру что-либо за истину; против деяний, которые не могут воздействовать на то, что они имеют в виду — как, например, магические действия, — ибо они покоятся на заведомо ложных предпосылках; против запрета на неограниченное вопрошание и исследование; против унаследованных предрассудков. Просвещение требует безграничных усилий, связанных с усмотрением и критическим осознанием способа и границ всякого понимания…Таково притязание человека: ему должно быть ясно, о чем он думает, чего хочет и что делает. Просвещение надо понимать как путь, на котором человек приходит к самому себе» [5, с. 35]. В связи с этим просвещение трактуют как наделение человека безграничной свободой, понимаемой как произвол, как исходный пункт анархии и беспорядка, как разрушение традиций, а в связи с этим как нигилизм, делающие в итоге человека несчастным, лишенным почвы под ногами, прочного стержня. Однако подобные упреки относятся к ложному просвещению, которому далек смысл настоящего, истинного просвещения. Основанием ложного просвещения всегда является одна рациональность, которая используется повсеместно, а не в его собственных границах, которая абсолютизируется и ей поют гимны (кстати, об ограниченности поля деятельности рационального рассуждал Кант введением понятия антиномий разума, непременно возникающих при решении трансцендентальных вопросов, в первую очередь вопроса о существовании Бога). Ложное просвещение, таким образом, вводит в заблуждение самого человека, заставляя его опираться только на свое знание вместо того, чтобы апеллировать к живительной силе целостного знания, сопряженного с вечным вопрошанием. Оно жаждет только знать и игнорирует любую веру (у Канта опять же мы находим, что рационально постижим лишь феноменальный мир). Истинное просвещение, по мнению Ясперса, никогда не уподобляло содержание рассудка содержанию человеческого бытия, которое, с одной стороны, раскрывается благоразумному рассудку, но, с другой, не исчерпывается им. Кроме рассудка есть чувства, интуиция, вера, особенно религиозная и философская вера. Глубокий живой смысл любой религии постижим только в границах истинного подлинного просвещения и вызывает к жизни философию для разъяснения и сохранения исконного содержания бытия человека в научно-техническом модернизированном мире. Религиозные каноны, которые, казалось бы, призваны приниматься на веру, являют собой бесконечную пищу для размышлений, питающих духовные основы человеческой жизни и этим самым еще более упрочивая религиозную веру. В Библии и Коране есть такие известные положения о запрете на создание образов и подобий себя и тем более образов Бога, так как Бог, во-первых, непредставим, невидим, немыслим в силу безграничности Бога и ограниченности человеческих возможностей. В рамках философского мировоззрения, как мыслит Ясперс, наступает «молчание перед бытием». Перед утраченным для человека замолкает язык, наступает тишина бытия. И эта тишина говорит громче, чем глас самого искусного оратора. В мировых религиях есть главный канон о том, что есть только один Бог. Смысл его в том, что жизнь человека, верящего в единственного Бога, имеет абсолютно новую основу, нежели жизнь со многими богами. Ей недостает безусловности, возвышенности, Она разбросана, растеряна. В догмате о грехопадении основная мысль в том, что человек стал грешен, сорвав плод с древа познания. Отсюда актуальность экзистенциального даосизма: чрезмерное знание опустошает душу человека. Пытаясь прояснить веру, мы продумываем Бога. Веру нельзя созерцать. Вера всегда на дистанции от нас и под вопросом. Жизнь с верой в Бога не означает опираться на просчитанные знания, а означает отважиться на существование Бога. Вера в Бога означает жизнь исходя из глубокого смысла, который не дан явно, а зашифрован в языке явлений. Это пробуждает интерес к жизни, вдохновение, творчество, воображение, эстетику жизни, без которой человек пуст, мертв. В Вере нет никакого обладания. В ней нет ни толики достоверности, присущей знаниям. Но в ней есть твердая уверенность в практике, правде, ценности жизни. Вера и разум…Разум и вера …О соотношении их ломали и до сих пор ломают головы известные богословы, философы и ученые. В рамках религиозной философии, особенно процветающей в Средние века, как известно, существовали различные трактовки этого соотношения. Если Тертуллиан категорично высказывался в пользу веры над разумом, то Августин, признавая примат веры над разумом, все же и не отворачивался от разума, считая его тоже средством познания Бога и мира в целом. Схоластик Фома Аквинский, живя на исходе Средних веков, в период роста научных знаний, допускает компромисс между ними. Если обратиться карабоязычной «фальсафе», нашедшей себя в деизме, то соотношение разума и воли амбивалентно усложняется и упрощается одновременно. Что касается науки, то вплоть до конца XIX века среди европейских ученых в большинстве своем не было атеистов. Именно в деизме они нашли оригинальное сочетание науки и религии. Отсюда неслучайно высказался Френсис Бекон, что, когда мы поверхностны в изучении природы, мы атеисты, но стоит заглянуть глубже, мы невольно приходим к идее Бога.А в начале XX века в естественно-научном мире произошли новейшие открытия, которые выявили качественно новые стороны в функционировании природы и общества, свидетельствующие о релятивизме истины, иррациональных факторах развития, субъективизме в познании, случайных тенденциях и даже о неопределенности в познании мира. Таким образом, претензии наук на твердый объективизм и универсализм становятся неоправданными. К тому же первыми о неопределенности в познании природы заявили естествоиспытатели. Ведь именно в физике в 1927 году Вернер Гейзенберг обнаружил принцип соотношения неопределенностей в порядке развития принципа дополнительности Н. Бора. В квантовом мире был открыт антипротон, который доказывал существование частицы и противоположной ей античастицы. Все это поспособствовало тому, что в естественно-научной и социальной картинах мирах произошли кардинальные изменения с неожиданными выводами. И все это еще более усугубилось в гуманитарной деятельности, оказавшейся под натиском стремительных научных достижений. В алгоритме классического, линейного мышления это все воспринимается как парадоксы, хитросплетения человеческого рассудка, но стоит расширить призму человеческого видения, восприятия мира, как все явления и процессы встают на свои места, обозначая многополярность, многосложность, фрактальность мира, пребывающего в процессе бесконечного развития. Так, идею всеобщности развития высказывали Лао-цзы в древнекитайской философии и Гераклит в древнегреческой, которая позже развивалась Гегелем, Дарвиным, Марксом и многими другими. Идею подобия всех вещей, в которых заложены общие семена – гомеомерии, предложил Анаксагор (все во всем) и Лейбниц в учении о монадах. Идея единства гармонии и дисгармонии в вещах, то есть неравновесности бытия осознана была пифагорейцами в учении об иррациональных числах. Идея духовного основания бытия развивалась идеалистами и религиозными философами как на Западе, так и Востоке. В истории исконно просветительской традиции в философии и истории практически не было атеистов. А это значит, для просветительского ума всегда была свойственна гармония идеи Бога, мира, человека, знаний. Просвещение в том виде, в котором оно существовало в Европе в 18 веке, сейчас подвергается многим справедливым нападкам. Но ругать его слишком не следует ввиду сложности процесса. На этот счет мы находим у Ясперса: «В ногу с просвещением шествует энтузиазм становящегося все более свободным человека, который благодаря своей свободе чувствует себя более открытым божеству, — этот энтузиазм снова и снова возобновляется каждым человеком, который начинает становиться на ноги. Но в таком случае просвещение очень скоро может превратиться в заблуждение. Ведь исходя из самой свободы мы никак не можем однозначно услышать Бога — его можно расслышать в ходе жизненных хлопот благодаря мгновениям, в которых человеку даруется то, что он никогда не смог бы придумать сам. В данное человеку мгновение он не всегда готов ко вслушиванию. Он претендует на абсолютное знание» [5, с. 68]. Истинное просвещение никогда не замыкает человека на самом себе. Подобное замыкание – тенденция антропоцентризма. Согласно позиции экзистенциалиста М.Хайдеггера «человек стоит в просвете бытия», что указывает на таинственность, неопределенность человека, его многосложность и неуловимость, а также на тот факт, что человек – микрокосмос, аккумулирующий в себе свет, исходящий из бытия. Поэтому по мнению философа, человеку необходимо «трансцендирование за собственные пределы» [6, с. 7]. В погоне за достоверностью в тех вопросах, которые значимы для человека, он все время отбрасывает веру. Не найдя ответов, которые мышление в принципе дать не может, человек невольно впадает в обман и самообман, и тогда создается видимость этой самой достоверности. Как следствие, слепота, предвзятость, произвол, половинчатое мышление. Выйти из такого ложного положения возможно лишь при наличии другого мышления, которое в состоянии критически осознать возможные границы человеческого познания. Выйти из заблуждений способно только развитое мышление, выработанное в процессе самовоспитания. Истинная духовность – цель истинного Просвещения. Истинную духовность задают вкупе Религия, Философия и Наука, причем эта целостность органична и гармонична. К ним можно прибавить ценностные аспекты народной мудрости и даже мифотворчество. Истинная духовность как цель Просвещения пронизывает всю духовную человеческую сущность. Таким образом, процесс современного образования должен иметь своей целью просвещение человека в свете истинного Просвещения, непременным условием которого является развитое разумное мышление, не замкнутое на линейной рассудочности, а открытое для адекватного понимания многополярного, разнообразного, бесконечного мира.Для этого необходимо задавать новые парадигмы мышления, наподобие синергетических, фрактальных, ризоморфных и других, которые, с одной стороны, имеют эпистемологическую установку адекватно отразить мир, а, с другой, признавать факт разноцветия окружающего мира, во многом находящегося за границами проникновения и понимания человеческого разума. Это есть яркий свет Просвещения в противовес обесцвеченной Образованности. Главное правило подлинного Просвещения: через образованность к Мудрости. жүктеу/скачать 2,45 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|