Доклады и сообщения опыт интерпретации

Д ругой популярный в скифском искусстве образ — крылатый конь 32- 
как и семантически тождественный ему Пегас в греческой трактовке» 
передает характерное для всех индоиранцев уподобление коня и птицы- 
В Ригведе с орлом^сравниваются конь Педу (I, 118, 9, 10), кони Ашвинов 
(I, 118, 4, 5), но чаще всего бог солнца Сурья (V II, 63, 5 и д р .); солнце 
постоянно называется «небесной птицей» (IX , 71, 9; I X , 97, 33; X , 30, 
2; X , 55, 6), солнечные птицы — это орел и лебедь 33.
Отождествление коня и птицы представлено и в иранской традиции: 
в нартовском эпосе конь героя Хамыца — «белый, как лебедь», летящий, 
как корш ун 34. Крылатый небесный конь — популярный персонаж фоль­
клора Ферганы и Бактрии, доживший в таджикских сказках до сего дня 35. 
Видимо, уподобление коня и птицы в мифологических и фольклорных 
текстах породило синкретический образ крылатого коня в изобразитель­
ном искусстве 36.
В качестве солярной эмблемы могут трактоваться изображения сег- 
нерова колеса — образ четырех коней колесницы, составленный по законам 
парциальной магии: колесо и четыре головы запряженных коней или 
орлов, расположенные в форме свастики, передавая идею вихревого 
движения 37. Эта композиция точно соответствует описанию солнечной 
колесницы с одним колесом и четырьмя конями или орлами в Ригведе и 
в посвященном Митре Яште А в е с т ы 38.
Большой интерес представляют многочисленные изображения оленей 
в летящем галопе 39. И сходя из этимологии В. И. Абаева, связывавшего 
этноним саков с названием оленя 40, исследователи видели в образе оленя 
тотем саков 41. Теперь общепринята этимология имени саков, предложен­
ная X . Бейли 42, и старая трактовка отпадает. Для выяснения семантики 
образа оленя большое значение имеет обряд обряжения коня в оленя, за­
свидетельствованный оленьими масками в Пазырыке и навершиями колес­
ниц и конскими налобниками и нащечниками с изображениями оленей
32 Ильинская В. А . Культовые жезлы скифского и предскифского времени.— 
В кн.: Новое в советской археологии. М., 1965, рис. 3, она же. Раннескифские курганы 
бассейна р. Тясмин. Киев, 1975, табл. IV, 12; Мозолевський Б . М . Товста могила. 
Ки
1
в, 1979, рис. 132, 4.
33 Dave К . The Golden Eagle and the Golden Oriole in the Vedas and the Puranas.— 
In: X III A ll India Oriental Conference of Nagpur University, 1946; Vogel J. The Goose 
in Indian Literature and Art. Leiden, 1962.
34 Шанаев Г. Из осетинских сказаний о нартах.— В кн.: Список сведений о кав­
казских горцах. Тифлис, 1876, вып. I X , отдел II.
35 Беленицкий А . М . Хуттальская лошадь в легенде и историческом предании.— 
СЭ, 1948, № 4; он же. Конь в культах и идеологических представлениях народов 
Средней Азии и евразийских степей в древности и раннем средневековье.— КСИА, 
154, 1978; Бернштам А . Н. Араванские наскальные изображения и даваньская (фер­
ганская) столица Эрши,— СЭ, 1948, № 4; Waley A . The Heavenly Horses of Ferg­
hana.— History Today, 1955, v. I, № 2.
36 Литвинский. Ук. соч., с. 29; Кузьмина. Конь в религии..., с. 100—101. Д. С. 
Раевский (Скифо-авестийские мифологические параллели..., с. 171— 175) предложил 
интерпретировать этот образ как олицетворение скифского бога Посейдона-Тагимасада, 
этимологизируя его имя как «Быстрый Йима Хшаета» и на этом основании связывая 
Тагимасада с иранским Йимой — первым человеком и первым царем. Эта интерпрета­
ция поддержана Д. А. Мачинским (Пектораль из Толстой Могилы и великие женские 
божества Скифии,— В кн.: Культура Востока. JI., 1978, с. 132). Однако этимология 
имени Тагимасад оспорена иранистами; конь-птица, как отмечалось, соотносится с раз­
ными мифологическими 
персонажами, и это не позволяет безоговорочно принять 
отождествление его с Тагимасадом.
37 Артамонов М . И .| Сокровища скифских курганов. Ленинград— Прага, 1966, 
рис. 127.
38 Duchesne-Guillemin J. Anthropologie religieuse.— Numen, II, 1955, p. 99; Gers- 

жүктеу/скачать 0,7 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: