Предисловие ко второму изданию

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

13

кость. Фактически, они отрицают возможность улучшения человеческой натуры и общества,

а также возможность обнаружения подлинных человеческих ценностей или любви к жизни

вообще.

Сомневаясь в реальном существовании честности, доброты, щедрости и любви, они не

ограничиваются разумным скептицизмом и не воздерживаются от суждений, напротив, они

переходят к открытой враждебности, когда сталкиваются с теми, над кем насмехаются как

над глупцами, «бойскаутами», старомодными, наивными, добрыми дядями и неисправимыми

оптимистами. Такой порыв к разоблачению, ненависти и нападению выходит за пределы про-

сто презрения; временами он напоминает бешеную контратаку против того, что воспринима-

ется ими как оскорбительная попытка одурачить их, обвести вокруг пальца, заморочить им

голову. Думаю, психоаналитик усмотрел бы здесь гнев и жажду мщения, движущие силы кото-

рых коренятся в прошлых разочарованиях и крушении иллюзий.

Эта субкультура отчаяния, эта позиция «я еще хуже, чем ты», эта контр-мораль, в кото-

рой хищничество и безысходность реальны, а доброй воле нет места, категорически отрица-

ется гуманистической психологией, а также предварительными результатами исследований,

представленными в этой книге и во многих других работах, список которых приводится в раз-

деле «Библиография». Несмотря на то что говорить о «доброте» как о неотъемлемом свой-

стве человеческой натуры пока следует с большой осторожностью (см. главы 7, 9, 11, 16), уже

можно решительно отвергнуть отчаянное убеждение в том, что натура человека в основе своей

дурна и порочна. Подобные убеждения в наши дни – не только дело вкуса. Сегодня их может

питать только непреклонное безрассудство и невежество, которые отказываются принимать во

внимание факты. Таким образом, здесь скорее имеет место проекция личности, чем аргумен-

тированная философская или научная позиция. Гуманистические и холистические концепции

науки, представленные в первых двух главах и в приложении В, получили убедительное под-

тверждение во многих разработках последнего десятилетия, но прежде всего в великой книге

Мишеля Полани «Индивидуальное знание» (Personal Knowledge). В моей книге «Психология

науки» (Psychology of Science) представлены похожие тезисы. Эти книги находятся в полном

противоречии с традиционной консервативной философией науки, которая до сих пор имеет

весьма широкое распространение, и они предлагают гораздо лучшую альтернативу научной

работе с людьми.

Данная  книга  холистическая  во  всех  отношениях,  однако  наиболее  глубокая  и,  воз-

можно, наиболее сложная для восприятия трактовка содержится в приложении B. Холизм, без

сомнения, верен – в конце концов, космос един, и все в нем взаимосвязано, любое общество

едино, и все в нем взаимосвязано, любая личность едина, и все в ней взаимосвязано, и т. д. –

и все же холистическому мировоззрению приходится нелегко по мере того, как оно начинает

применяться и использоваться должным образом. В последнее время я все более склонен счи-

тать, что атомистическое мышление – это форма умеренной психопатологии или, по крайней

мере, одно из проявлений синдрома когнитивной незрелости. Для более здоровых самоактуа-

лизирующихся людей куда более естественным представляется холистический образ мышле-

ния и видения, который формируется у них непроизвольно. Куда более сложен он для менее

развитых, менее зрелых, менее здоровых людей. Разумеется, в настоящий момент это всего

лишь впечатление, и я не хотел бы слишком настаивать на нем. Меня оправдывает то, что я

представляю его в форме гипотезы, которую надлежит проверить, что, должно быть, не так уж

трудно сделать.

Теория мотивации, представленная в главах с 3-й по 7-ю и в определенной мере в книге

в целом, имеет интересную историю. Впервые она была представлена психоаналитическому

обществу в 1942 г. и являла собой попытку интегрировать в рамках единой теоретической

структуры  те  отдельные  истины,  которые  я  находил  у  Фрейда,  Адлера,  Юнга,  Д.  М.  Леви,

Фромма, Хорни и Гольдштейна. На основе собственного разрозненного опыта в терапии я убе-

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

14

дился, что каждый из названных авторов бывает прав в определенное время и для определен-

ной личности. Вопрос, который меня интересовал, был клинического характера: какие депри-

вации, пережитые в прошлом, приводят к неврозу? Какие психологические методы лечения

могут исцелить невроз? Какова профилактика невроза, которая может предотвратить его появ-

ление? Каков порядок применения психологических методов лечения невроза? Какие из них

наиболее эффективны? Какие являются основными?

Справедливости ради следует отметить, что существующая теория была весьма эффек-

тивна в клиническом, социальном и персонологическом аспекте, однако не в лабораторном

и экспериментальном. Она прекрасно соответствовала личному опыту большинства людей и

часто предоставляла в их распоряжение структурированную теорию, которая помогала лучше

понять свою внутреннюю жизнь. Большинству людей она внушала непосредственное, субъек-

тивное доверие. И все же ей недостает экспериментальной проверки и подтверждения. И пока

я не представляю себе надлежащего метода, чтобы проверить ее в лабораторных условиях.

Частичный ответ на эту загадку я получил от Дугласа Мак-Грегора, который применял

данную теорию мотивации в промышленности. При этом не только он нашел ее полезной для

приведения в порядок собранных им данных и наблюдений, но и сами данные выступили в

качестве источника подтверждения и проверки данной теории. Эмпирическое подтверждение

сегодня идет в первую очередь отсюда, а не из лаборатории. (Библиография содержит примеры

отчетов такого рода.)

Урок, который я извлек из этого и из последующего подтверждения в других жизнен-

ных сферах, был следующим: когда мы говорим о человеческих потребностях, мы говорим о

сущности человеческой жизни. Как же могло мне прийти в голову, что эту сущность можно

подвергнуть испытанию в какой-то лаборатории для исследования животных или в пробирке?

Безусловно, здесь необходима полноценная жизненная ситуация, в которой человек включен

в социальное окружение. Только она может быть доказательством или опровержением.

Глава 4 выдает свое клинически-терапевтическое происхождение тем, что акцент в ней

ставится на причины невроза, а не на различные виды мотивации, которые не представляют

интереса для психотерапевта как объекта изучения, например инертность, лень, чувственные

удовольствия, потребность в чувственной стимуляции и в деятельности, безграничная радость

бытия или ее отсутствие, склонность питать надежду или отчаиваться, большая или меньшая

предрасположенность к регрессии под влиянием страха, тревоги, нужды и т. д., не говоря уже

о высших человеческих ценностях, которые также являются мотиваторами: красота, истина,

превосходство, совершенство, справедливость, порядок, постоянство, гармония и т. д.

Эти неизбежные дополнения к главам 3 и 4 рассматриваются в главах 3, 4 и 5 моей работы

«К психологии Бытия» (Toward a Psychology of Being), в главе о жалобах низшего уровня, выс-

шего уровня и метажалобах в моей работе Eupsychian Management («Эвпсихическое управле-

ние»), а также в теории метамотивации.

Невозможно понять человеческую жизнь, не принимая во внимание высшие жизненные

устремления. Развитие, самоактуализация, стремление быть здоровым, поиски самоидентифи-

кации и автономии, жажда совершенства и другие пути «наверх» – на сегодняшний день уже

нет сомнений во всеобщем, а возможно, и универсальном характере этих человеческих стрем-

лений.

Однако наряду с этим по-прежнему существуют и другие регрессивные, пугающие, веду-

щие к самоуничижению склонности, о которых мы так легко забываем, с восторгом наблюдая

за «развитием личности»; в особенности это касается неопытных юнцов. Я полагаю, что необ-

ходимой профилактикой таких иллюзий является глубокое знание психопатологии и психоло-

гии подсознательного. Нам следует задуматься о том, что многие люди, делая выбор, предпо-

читают худшее лучшему, что развитие часто бывает болезненным процессом и, возможно, по

этой причине его стремятся избежать, что мы боимся наших собственных лучших возможно-

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

15

стей, а не только любим их и что все мы глубоко амбивалентны по отношению к истине, кра-

соте, нравственности, любя и боясь их одновременно. Фрейда нужно перечитывать вновь как

психолога-гуманиста (речь идет о фактическом материале, на который он опирается, а не о его

метафизике). Мне хотелось бы также порекомендовать чрезвычайно тонкую книгу Хоггарта,

дающую возможность понять с позиции сострадания тягу менее просвещенных людей, о кото-

рых он пишет, к вульгарному, пустому, дешевому и поддельному.

Глава 4 и глава 6 об «инстинктоидной природе базовых потребностей» представляют, с

моей точки зрения, основу системы подлинных человеческих ценностей, того, что является

благом для человека; это ценности, которые хороши и желанны по своей сути и не требуют

дальнейших доказательств этого. Это иерархия ценностей, которые являются принадлежно-

стью человеческой натуры как таковой. Они не только желанны для всех людей, но и необхо-

димы, поскольку представляют собой те условия, которые позволяют избежать заболевания и

психопатологии. Говоря то же самое иными словами, данные базовые потребности представ-

ляют собой метапотребности – внутренние положительные стимулы, безусловно-рефлектор-

ные раздражители, служащие основой, на которой строится инструментальное научение и обу-

словливание. Необходимо отметить, что ради достижения этих подлинных благ и животные, и

люди готовы научиться всему, что поможет им достичь этих благ.

Мне  хотелось  бы  отметить  следующее:  несмотря  на  то  что  у  меня  нет  возможности

подробно развить здесь свою идею, я думаю, что было бы правильно и полезно рассматривать

базовые инстинктоидные потребности и метапотребности как права, а не только как потреб-

ности. Это логически вытекает из признания того, что человек имеет право быть человеком в

том же смысле, в котором кошка имеет право быть кошкой. Удовлетворение названных потреб-

ностей необходимо, чтобы быть человеком в полном смысле слова, и поэтому они могут счи-

таться естественными правами.

Иерархия потребностей и метапотребностей пригодилась мне и в другом случае. Я обна-

ружил, что она является своего рода шведским столом, где люди могут выбрать то, что им

по вкусу, и взять столько, сколько им хочется. Нужно отметить, что при вынесении суждений

о мотивации поведения личности нельзя забывать и об индивидуальности того, кто выносит

суждение. Ведь это он выбирает тип мотивации, которой, по его мнению, определяется поведе-

ние, например, в зависимости от свойственного ему в целом оптимизма или пессимизма. И мне

кажется, что вторая установка сегодня куда более распространена, до такой степени распро-

странена, что я нахожу полезным назвать данный феномен «занижением уровня мотивации».

Говоря коротко, это склонность предпочитать при поиске объяснения потребности низшего

уровня потребностям среднего уровня, а потребности среднего уровня – потребностям выс-

шего уровня. Сугубо материалистическая мотивация предпочитается социальной, или мета-

мотивации, или же комбинации трех названных типов. Это своего рода девальвация человече-

ской натуры, представляющая собой некое подобие паранойи, с которой мне приходится часто

сталкиваться, но которая, насколько мне известно, не описана до сих пор надлежащим обра-

зом. Полагаю, что любая полная теория мотивации должна включать и эту переменную.

У меня нет никаких сомнений в том, что историку будет несложно найти в различных

культурах и в разных эпохах множество примеров склонности к занижению или завышению

мотивации человека. В то время как я пишу эти строки, наша культура обнаруживает оче-

видную склонность к повсеместному занижению. С целью истолкования мотивации мы явно

злоупотребляем низшими потребностями, при этом недооценивая высшие и метапотребности.

Я считаю, что такая тенденция сложилась скорее на основании предрассудков, чем данных,

полученных эмпирическим путем. Я считаю, что высшие и метапотребности имеют куда более

определяющее значение, чем полагают сами мои испытуемые, и уж тем более чем допускают

нынешние интеллектуалы. Разумеется, этот вопрос носит эмпирический и научный характер,

и важность его слишком велика, чтобы отдавать его на откуп отдельным группировкам.

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

16

К главе 5 о теории удовлетворения я добавил раздел о патологии удовлетворения. Разу-

меется, пятнадцать – двадцать лет назад мы не были готовы к тому, что патология может быть

следствием достижения того, что некто пытался достичь, и что, казалось бы, должно принести

счастье. Оскар Уайльд научил нас остерегаться наших желаний – поскольку осуществление

наших желаний может привести к трагедии. Это возможно на любом уровне мотивации, будь

то материальный, межличностный или трансцендентальный.

Это неожиданное открытие дает нам возможность сделать вывод о том, что удовлетворе-

ние базовых потребностей само по себе еще не создает системы ценностей, на которые можно

опереться и в которые можно верить. Мы поняли, что возможными последствиями удовлетво-

рения базовых потребностей могут быть скука, отсутствие цели, моральное разложение. Судя

по всему, наилучшим образом мы функционируем, когда стремимся к чему-то, чего нам недо-

стает, когда мы желаем чего-то, чего не имеем, и когда мы мобилизуем наши силы, стремясь

к удовлетворению этого желания. Удовлетворение как таковое, оказывается, совсем не обяза-

тельно является безусловной гарантией счастья и довольства. Это спорное состояние, оно не

только решает проблемы, но и вызывает их.

Данное открытие означает, что для многих людей единственным определением жизни,

наполненной смыслом, которое они могут себе представить, является следующее: «не иметь

чего-то важного и стремиться обрести это». Но мы знаем, что самоактуализирующиеся люди,

даже если уже удовлетворены все их базовые потребности, находят жизнь наполненной даже

более глубоким смыслом, поскольку они могут жить, так сказать, в царстве Бытия. Поэтому

расхожую заурядную философию содержательной жизни можно назвать ошибочной, или, по

меньшей мере, незрелой.

Весьма важным для меня было постепенное осмысление того, что я назвал «теорией

жалоб». Попытаюсь сформулировать ее в нескольких словах: то, что я наблюдал при удовле-

творении потребностей, вело лишь к временному счастью, которое в свою очередь сменялось

новой и (как можно было предвидеть) более глубокой неудовлетворенностью. Похоже, надежда

человека на вечное счастье неосуществима. Разумеется, счастье приходит, оно достижимо и

реально. Но, похоже, нам придется смириться со свойственной ему мимолетностью, особенно

если нас влекут наиболее глубокие его проявления. Пиковые переживания непродолжительны,

они не могут быть продолжительными. Глубокое счастье преходяще, оно не постоянно.

Но это означает пересмотр теории счастья, которой мы руководствовались в течение трех

тысячелетий и которая определяла наши представления о райском блаженстве, об Эдеме, о

хорошей жизни, о подобающем обществе, о хорошем человеке. Наши истории о любви имели

традиционный конец: «И с тех пор они жили счастливо». Такой же конец был у наших теорий

о социальном совершенстве и социальной революции. Так же мы с увлечением восприняли

весьма ощутимые, хотя и ограниченные, усовершенствования нашего общества и впоследствии

были разочарованы. Мы так же безоглядно отдавались преимуществам профсоюзного дви-

жения, борьбе за избирательные права женщин, прямым выборам сенаторов, дифференциро-

ванному подоходному налогу и многим другим улучшениям, которые мы вносили, например,

в качестве поправок к конституции. Каждая из них сулила нам золотой век, вечное счастье,

окончательное решение всех проблем. Результатом же было крушение иллюзий. Но крушение

иллюзий означает, что иллюзии были. И это дает ясно понять, что с нашей стороны вполне

разумно надеяться на улучшения. Но совсем не разумно с нашей стороны полагать, что совер-

шенство, которое должно наступить, обойдет нас стороной или что вечное счастье все же наста-

нет.

Я должен обратить внимание также на то, что практически никто не замечает очевидного:

блага, которые мы уже имеем, становятся для нас само собой разумеющимися, мы забываем

о них, перестаем сознавать их и, в конце концов, перестаем их ценить, – по крайней мере,

до тех пор, пока не лишимся их. Например, в то время как я пишу это предисловие в январе

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

17

1970 г., характерной чертой американской культуры является то, что несомненный прогресс

и успехи, за которые мы боролись и которые были достигнуты в течение 150 лет, попросту

отбрасываются многими неразумными и поверхностными людьми как сплошной обман, как

что-то не представляющее больше никакой ценности, как то, за что не стоить бороться и что

не стоит защищать или ценить лишь по той причине, что общество пока еще не совершенно.

Сегодняшняя  борьба  за  уравнивание  женщин  в  правах  с  мужчинами  может  служить

одним из примеров (я мог бы привести десятки подобных), который иллюстрирует этот слож-

ный, но важный момент и который показывает, сколь многим людям свойственно мыслить

дихотомическим  и  противоречивым  образом  в  противовес  иерархическому  и  целостному

мышлению. Вообще можно сказать, что сегодня в нашей культуре мечтой юной девушки, меч-

той, за пределы которой она не в состоянии заглянуть, чаще всего является мечта о мужчине,

который полюбит ее, даст ей дом и подарит ребенка. В своих фантазиях она представляет,

что с тех пор она будет жить счастливо. Но на самом деле не имеет никакого значения то,

насколько страстно кто-то желает иметь дом, или ребенка, или любимого, потому что рано или

поздно он может пресытиться этими благами, начнет воспринимать их как нечто само собой

разумеющееся и потеряет покой и довольство, как будто ему чего-то недостает, как будто ему

нужно нечто большее. Распространенная ошибка в этом случае – обрушиться на дом, ребенка,

мужа как на то, что обмануло тебя, или то, что поймало и поработило тебя, а затем возжелать

высших потребностей и высшего удовлетворения тем или иным путем, например профессио-

нальной деятельности, или свободы путешествовать, или личной автономии и т. п. Централь-

ная идея «теории жалоб» и «Иерархически-интегрирующей теории потребностей» состоит в

том, что представление о перечисленном как о взаимоисключающих альтернативах является

незрелым и неблагоразумным. Куда лучше рассматривать неудовлетворенную женщину как

человека, который стремится сохранить все, что уже имеет, и при этом – как и профсоюзные

деятели – просто желает большего! То есть ей хочется сохранить все блага, которые у нее

есть, и получить что-то сверх этого. Но и здесь может оказаться, что мы опять не усвоим этого

вечного урока, потому что когда все, чего жаждет эта женщина, будь то карьера или что-либо

иное, будет достигнуто, все повторится вновь. После периода счастья, радостного волнения и

ощущения полноты жизни неизбежно придет восприятие достигнутого как само собой разу-

меющегося и возникнет беспокойство, неудовлетворенность и желание большего!

Я предлагаю задуматься о том, что если бы мы в полной мере осознали эти человеческие

черты, если бы мы могли отказаться от мечты о постоянном и непрерывном счастье, если бы

мы смирились с тем, что состояние радостного возбуждения всегда будет для нас мимолет-

ным, а затем неизбежно придет неудовлетворенность и желание большего, то, возможно, мы

сумели бы научить всех людей тому, что самоактуализирующиеся люди делают автоматически,

а именно уметь не забывать о тех благах, которые у тебя есть, быть благодарным за них и не

попадаться в ловушку необходимости делать выбор. Для женщины существует возможность

обладать всем, что дает полноту жизни именно женщине (быть любимой, иметь дом, иметь

ребенка), и лишь потом, не отказываясь от всего того, что уже достигнуто, идти дальше, за

пределы того, что свойственно лишь женщине, к общечеловеческому, к тому, что объединяет

ее с мужчиной, например к свободному развитию ее интеллекта, всех способностей, которыми

она обладает, ее уникального таланта, ее самореализации.

Центральная установка главы 6, «Инстинктоидная природа базовых потребностей» под-

верглась существенным изменениям. Значительный прогресс генетики, который имел место

в течение последних десяти лет, заставляет нас признать, что определяющая роль генов куда

более важна, чем мы полагали пятнадцать лет назад. Я считаю, что для психологов важнейшие

из открытий те, которые касаются того, что происходит с X-и Y-хромосомами: удвоение, утро-

ение, потеря и т. д.

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

18

Глава 9 «Является ли деструктивность инстинктоидной?» также претерпела значитель-

ные изменения в связи с упомянутыми открытиями.

Возможно, названные открытия генетики помогут сделать мою точку зрения более чет-

кой и понятной, чем она была раньше. Сегодня споры о роли наследственности и окружаю-

щей среды носят почти такой же упрощенческий характер, как и на протяжении прошедших

пятнадцати лет. До сих пор продолжают сменять друг друга, с одной стороны, упрощенная

теория инстинктов, исключительно инстинктов того рода, который присущ животным, а с дру-

гой – полный отказ принять во внимание инстинктивную составляющую, отдавшись всецело

теории о решающей роли окружающей среды в формировании личности. Нетрудно опроверг-

нуть обе позиции, причем, по-моему, несостоятельность их настолько очевидна, что их можно

назвать просто нелепыми. Этим двум противоположным позициям противопоставлена теория,

представленная в главе 6 и в остальной части книги, которая формулирует третью точку зре-

ния, а именно: у человеческих особей сохранились очень слабые следы инстинктов, кото-

рые уже нельзя назвать инстинктами в полном смысле слова, применимом к животным. Эти

следы инстинктов и инстинктоидные склонности так слабы, что культура и научение с легко-

стью подавляют их, а следовательно, должны расцениваться как куда более влиятельные фак-

торы. На самом деле технику психоанализа и другие виды терапии, опирающейся на вскрытие

причин, не говоря уже о «поисках идентификации», можно рассматривать как решение весьма

трудной и деликатной задачи обнаружения того, что могут представлять собой наши оста-

точные инстинкты и инстинктивные склонности, под покровом научения, привычек и куль-

туры. Одним словом, человек имеет биологическую сущность, однако она проявляется сла-

бым, неуловимым образом, и нужны особые приемы, чтобы обнаружить и выявить ее; наше

животное начало, наше происхождение мы проявляем субъективно, каждый по-своему.

Из этого следует вывод, что человеческая натура чрезвычайно податлива в том смысле,

что культуре и окружающей среде нетрудно совершенно уничтожить или уменьшить генети-

ческий потенциал, хотя они и не могут создать или хотя бы увеличить такой потенциал. И

поскольку это касается общества, мне представляется, что это чрезвычайно сильный довод

в пользу абсолютного равенства возможностей для каждого ребенка, который появляется на

свет. Это также весомый довод в пользу хорошего общества, поскольку человеческий потен-

циал так легко растерять или разрушить в дурном окружении. Следует упомянуть и уже выска-

занное мнение о том, что сам факт принадлежности к человеческому роду дает человеку

право быть человеком в полном смысле слова, т. е. реализовать весь имеющийся человеческий

потенциал. Быть человеком – в смысле принадлежать от рождения к человеческому роду –

должно означать также возможность стать человеком. С этой точки зрения младенец лишь

потенциально является человеком, и ему предстоит развить у себя человеческие качества в

обществе, культуре, семье.

В конце концов, такая точка зрения заставит нас куда более серьезно, чем сейчас, взгля-

нуть не только на общность происхождения, но и на индивидуальные различия. Нам придется

научиться воспринимать их иначе и представить, что они 1) очень пластичны, очень поверх-

ностны, легко поддаются изменению, могут легко подавляться, при этом являясь причиной

различных, едва уловимых патологий. Из этого вытекает сложная задача 2) попытаться обна-

ружить темперамент, конституцию, скрытые  наклонности  отдельной личности, чтобы она

могла свободно развиваться в свойственной ей индивидуальной манере. Такая установка заста-

вит психологов уделять больше внимания тому, к каким невидимым издержкам и страданиям

ведет отрицание личных особенностей человека, причем эти последствия далеко не всегда осо-

знанны или различимы извне. Это, в свою очередь, означает куда более внимательное отноше-

ние к рабочему понятию «надлежащее развитие» применительно к любому возрасту.

В заключение я должен отметить, что в принципе нам следует подготовиться к потряса-

ющим последствиям, которые наступят, если мы перестанем ссылаться на социальную неспра-

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

19

ведливость. По мере того как мы будем придавать все меньшее значение социальной неспра-

ведливости, мы будем осознавать, что ее место занимает «биологическая несправедливость»,

определяющаяся тем, что дети рождаются на свет с различным генетическим потенциалом.

И если мы придем к предоставлению всех возможностей для раскрытия потенциала каждого

ребенка, это значит, что мы будем готовы принять и скромный потенциал. Кого винить в том,

что ребенок родился с больным сердцем, или слабыми почками, или с неврологическими нару-

шениями? Если винить в этом следует только природу, как это отразится на чувстве собствен-

ного достоинства индивида, с которым «несправедливо» обошлась сама природа?

В  этой  главе,  а  также  в  других  работах  я  ввел  понятие  «субъективной  биологии».  Я

нахожу его очень полезным инструментом для наведения мостов между субъективным и объ-

ективным, феноменологическим и бихевиоральным. Я надеюсь, что открытие того, что можно

и  должно  изучать  собственную  биологию  интроспективно  и  субъективно,  принесет  пользу

всем, и в особенности биологам.

Глава 9 о склонности к деструктивности подверглась существенной переработке. Я отнес

это явление к более широкой категории психологии зла, надеясь показать в процессе тщатель-

ного анализа одного из проявлений зла, что с научной и эмпирической точки зрения эта про-

блема в целом поддается решению. Отнесение ее к сфере компетенции эмпирической науки

означает для меня, что мы, без сомнения, будем продвигаться все дальше в ее понимании, а

это значит, что мы сможем с ней справиться.

Как нам известно, агрессия обусловлена как генетическими, так и культурными факто-

рами. Кроме того, я считаю, что чрезвычайно важно разграничить здоровую и нездоровую

агрессию.

Нельзя возложить вину за агрессию исключительно на общество или только на внутрен-

нюю человеческую природу; так же очевидно и то, что зло не является всецело только соци-

альным или единственно психологическим продуктом. Возможно, в силу очевидности этого

факта, не стоило и говорить об этом, но очень многие сегодня не только верят в эти несостоя-

тельные теории, но и действуют в соответствии с ними.

В главе 10 «Экспрессивная составляющая поведения» я представляю концепцию сдер-

жанности Аполлона, т. е. надлежащей сдержанности, которая не угрожает удовлетворению, а,

скорее, усиливает его. Эту концепцию я считаю чрезвычайно важной как для чисто теорети-

ческой психологии, так и для прикладной. Она дала мне возможность установить различия

между (нездоровой) импульсивностью и (здоровой) спонтанностью, разграничение, потреб-

ность в котором сегодня ощущается очень остро, особенно молодежью и многими другими,

кто склонен рассматривать любой вид сдержанности как непременное подавление и зло. Я

полагаю, что такое проникновение в сущность вопроса поможет другим так же, как и мне.

Я не торопился применить это концептуальное средство для решения старых проблем

свободы, этики, политики, счастья и т. п., но его актуальность и значимость, полагаю, будут

очевидны любому, кто всерьез задумывался об этих проблемах. Психоаналитик заметит, что

это решение в некоторой степени совпадает с фрейдистской интеграцией принципа удоволь-

ствия и принципа реальности. Осмысление черт их сходства и различия будет, как мне кажется,

весьма полезным упражнением для теоретика психодинамики.

В  главе  11,  касающейся  самоактуализации,  я  снял  один  из  источников  недоразуме-

ния, отнеся концепцию с полной определенностью к людям более старшего возраста. В соот-

ветствии с критериями, которые я использовал, самоактуализация не свойственна молодым

людям. По крайней мере, в нашей культуре молодежь не обретает самоидентификации и авто-

номии, у нее нет достаточного количества времени, ни чтобы обрести опыт прочных, надежных

отношений любви, которые сменяют ее романтический период, ни, как правило, чтобы найти

свое призвание, тот алтарь, на который человек готов принести все лучшее в себе. Они еще не

выработали собственную систему ценностей, еще не имеют достаточного опыта (ответствен-

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

20

ности за других, трагедии, неудач, достижений, успеха), чтобы лишиться иллюзий о совершен-

стве и стать реалистами; они, как правило, еще не примирились со смертью; не научились

набираться терпения; не имеют достаточного представления о зле в себе и других, чтобы уметь

сострадать; у них не было времени расстаться с амбивалентностью по отношению к родителям

и старшим, силе и авторитету; обычно они еще не обладают достаточными знаниями и обра-

зованием, позволяющими открыть путь к мудрости; в большинстве случаев им еще не хватает

мужества быть непопулярными, не стыдиться быть открыто добродетельными и т. д.

В любом случае, предпочтительной психологической стратегией является разграниче-

ние концепции зрелой, являющейся человеком в полном смысле слова, самоактуализирую-

щейся личности, реализовавшей свой человеческий потенциал, и концепции здоровья приме-

нительно к любой возрастной категории. Эта стратегия приводит к «надлежащему развитию

по пути к самоактуализации», превращаясь в содержательную концепцию, которая может быть

объектом исследования. Я провел достаточное количество исследований в студенческой среде,

чтобы убедиться в том, что разграничение «здорового» и «нездорового» возможно. Мое лич-

ное впечатление состоит в том, что здоровые молодые люди и девушки стремятся продол-

жать развиваться, быть привлекательными и внушать симпатию и даже любовь, они лишены

злобы, втайне добры и настроены альтруистически (хотя очень стесняются этого), очень нежны

наедине с теми старшими, которые этого заслуживают. Молодые люди не уверены в себе, еще

не сформировались, они чувствуют себя неуютно, если в кругу равных себе остаются в мень-

шинстве (если их личное мнение и склонности более определенны, непреклонны и метамо-

тивированы, т. е. они более добродетельны, по сравнению со средним уровнем). Втайне они

чувствуют неловкость от бессердечия, подлости и настроения толпы, которое столь часто обна-

руживают в молодежи, и т. д.

Разумеется, я не знаю, неизбежно ли развитие данного синдрома на пути самоактуали-

зации, которую я описал применительно к людям более зрелого возраста. Это смогут показать

лишь более продолжительные исследования.

Я описал своих самоактуализирующихся испытуемых как людей, выходящих за рамки

национальных стереотипов. Могу добавить, что они переступают и пределы классовых и касто-

вых различий. Этот вывод основывается на моем опыте, несмотря на то что априори я пред-

полагал, что достаток и высокое социальное положение делают самоактуализацию более веро-

ятной.

Другой вопрос, которого я не предвидел в первом варианте своей рукописи, таков: спо-

собны ли эти люди сосуществовать только с «хорошими» людьми и в хорошем мире? Мое

ретроспективное впечатление, которое, разумеется, еще следует проверить, состоит в том, что

самоактуализирующиеся люди гибки по существу и способны реалистически подойти и адап-

тироваться к любому человеку и любому окружению. Полагаю, что с хорошими людьми они

готовы обращаться как с хорошими людьми, в то время как с дурными людьми они способны

обходиться как с дурными людьми.

Еще одно дополнение к описанию самоактуализирующихся людей возникло при моем

изучении  «жалоб»  и  широко  распространенной  тенденции  недооценивать  то,  что  мы  уже

имеем по части удовлетворения потребностей, или даже полностью пренебрегать достигну-

тым и сбрасывать его со счетов. Самоактуализирующиеся личности относительно свободны от

этого бездонного источника человеческих несчастий. Одним словом, они умеют испытывать

«благодарность». Наслаждение дарованными им благами остается сознательным. Чудо оста-

ется чудом, даже если оно повторяется вновь и вновь. Осознание незаслуженной удачи, бес-

причинной благосклонности остается для них залогом непреходящей ценности жизни, которая

никогда не утратит своей новизны.

К моему великому облегчению, я должен признать, что мое исследование самоактуали-

зирующихся личностей было по-настоящему результативным. В конце концов, оно представ-

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

21

ляло собой грандиозную авантюру, неотступное следование интуитивному убеждению, а затем

и вызов, брошенный базовым канонам научного метода и философского критицизма. А ведь

это, в конечном счете, были принципы, в которые сам я верил и которых сам придерживался,

и я очень хорошо понимал, по какому тонкому льду я иду. Таким образом, мои изыскания

проводились на фоне борьбы мнений и внутренних сомнений.

В течение нескольких последних десятилетий было собрано достаточно подтверждений

(см.  раздел  «Библиография»),  позволяющих  забыть  о  сомнениях  такого  рода.  Но  я  отдаю

себе отчет в том, что эти базовые методологические и теоретические проблемы все еще стоят

перед нами. Проделанная работа – это только начало. Теперь мы готовы к куда более объек-

тивным, всеобщим и беспристрастным методам совместной работы по подбору самоактуали-

зирующихся индивидов для изучения. Намечается работа в области кросс-культурных иссле-

дований. Единственный путь получить действительно удовлетворительные доказательства –

последовательное наблюдение за человеком, от колыбели и до могилы, по крайней мере, так это

представляется мне. При этом совершенно необходимо обследование всего населения, помимо

изучения тех индивидов, которых выбирал я. Я не думаю, что мы сможем когда-нибудь понять

неискоренимые человеческие пороки, пока не исследуем «неисцелимые» грехи и слабости луч-

ших представителей человечества более глубоко, чем это делал я.

Я убежден, что такие исследования внесут изменения в нашу философию науки, этики и

ценностей, религии, труда, управления, межличностных отношений, общества и, возможно, в

какие-то иные аспекты нашей жизни. Кроме того, я думаю, что нас ждут великие перемены в

области социальной и образовательной, как только мы сможем научить нашу молодежь отка-

заться от ее оторванного от жизни стремления к безупречности, от предъявляемых ей к людям,

обществу, преподавателям, родителям, политикам, браку, друзьям, организациям и т. п. тре-

бований быть совершенными, поскольку таковыми они не являются и не могут являться, – а

совершенство – принадлежность лишь преходящих мгновений пиковых переживаний и совер-

шенного слияния, и т. п. Такие упования, как нам уже известно даже при нашем несовершен-

ном уровне знания, являются иллюзией, а следовательно, неизбежно и неумолимо порождают

разочарование и сопровождающие его отвращение, гнев, депрессию и желание мести. Я счи-

таю, что лозунг «Нирвана сию же минуту!» сам по себе один из основных источников зла. Если

вы требуете совершенного лидера или совершенного общества, тем самым вы отказываетесь

от выбора между лучшим и худшим. Если несовершенное считать злом, тогда все превратится

во зло, поскольку все несовершенно. Я глубоко верю также и в то, что великой перспекти-

вой этих исследований будет открытие столь желанного нам источника знаний о человеческой

натуре. Здесь содержится система ценностей, заменитель религии, источник утоления стрем-

лений к идеалу, нормативная философия жизни, потребность в которой очевидно испытывают

все люди, которой они жаждут и при отсутствии которой они становятся низкими и подлыми,

заурядными и пустыми.

Психическое здоровье означает не только субъективное ощущение хорошего самочув-

ствия, оно является правильным, подобающим и имеет реальные проявления. В этом смысле

оно «лучше», чем болезнь, и представляет собой явление более высокого уровня по сравнению

с ней. И дело не только в том, что здоровье правильно и подобающе, а в том, что оно более про-

зрачно, способно принять во внимание больше фактов и высших истин. А недостаток здоровья

– это не только отвратительное самочувствие, но и род слепоты, когнитивной патологии, наряду

с моральной и эмоциональной ущербностью. Кроме того, такое состояние уродует, наносит

урон возможностям человека, снижая его способность действовать и добиваться успеха.

Здоровые люди существуют, несмотря на то что их не так много. Здоровье, продемон-

стрировавшее, что оно в принципе возможно, со всеми своими достоинствами – истиной, доб-

ротой, красотой и т. п. – достижимая реальность. Для тех, кто предпочитает быть зрячим,

а не слепым, кто предпочитает хорошее самочувствие – плохому, цельность – ущербности,

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

22

можно порекомендовать стремиться к психическому здоровью. Вспомните историю о малень-

кой девочке, которая на вопрос, почему доброта лучше, чем зло, ответила: «Потому что она

приятная». Думаю, что мы можем пойти дальше: подобный подход может проиллюстрировать,

что жизнь в «хорошем обществе» (братские отношения, взаимопомощь, теория Y

3

) «лучше»,

чем жизнь в обществе с законами джунглей (теория X, авторитарность, враждебность), как с

точки зрения биологических, медицинских и ценных для выживания признаков по Дарвину,

так и с точки зрения ценностей, связанных с развитием, как субъективных, так и объектив-

ных. Это верно и по отношению к удачному браку, настоящей дружбе, хорошим родителям.

Они не только «желанны» (предпочитаемы, необходимы), но и в определенном смысле также

«желательны». Я сознаю, что такая трактовка вопроса может создать ощутимые проблемы для

профессиональных философов, но я не сомневаюсь, что они с ними справятся.

Свидетельства того, что прекрасные люди могут существовать и действительно суще-

ствуют, хотя их и очень немного, и состоят из плоти и крови – достаточно, чтобы дать нам

мужество, надежду и силы для дальнейшей борьбы, веры в себя и в возможность собственного

развития. А надежда на человеческую натуру, какой бы сдержанной она ни была, поможет нам

на пути к братству и состраданию.

Я решил не включать в книгу последнюю главу первого издания, «На пути к позитивной

психологии», – то, что в 1954 г. было верно на 98 %, сегодня верно лишь на две трети. Сегодня

позитивная психология, по крайней мере, существует, хотя и не очень широко распространена.

Гуманистические направления в психологии, новые трансцендентальные направления в пси-

хологии, экзистенциальная, роджерианская, эмпирическая, холистическая, ценностная психо-

логия – все они существуют и процветают, по крайней мере в Соединенных Штатах, хотя, к

сожалению, не изучаются пока на большинстве психологических факультетов, вследствие чего

заинтересованные студенты вынуждены специально разыскивать информацию по этим аспек-

там или же натыкаются на нее случайно. Читатель, который хотел бы получить представление

о них, думаю, найдет подходящие сведения о людях, идеях и результатах исследований в раз-

личных книгах Мустакаса, Северина, Бюдженталя, Сутича и Вича. За адресами соответствую-

щих учебных заведений, журналов, обществ я рекомендую вам обратиться к «Эвпсихической

сети», приложению к моей книге «К психологии Бытия» (Toward a Psychology of Being).

Неутомимым аспирантам я порекомендовал бы все же последнюю главу 1-го издания,

которое, скорее всего, есть в большинстве университетских библиотек. По тем же соображе-

ниям рекомендую также мою книгу «Психология науки» (Psychology of Science). Тем, кто наме-

рен заняться этими вопросами всерьез и продолжать работу над ними, прекрасно подойдет

книга Personal Knowledge, написанная Полани.

Настоящее переработанное издание является примером все более решительного отказа

от традиционной, свободной от ценностных установок науки или, точнее, от тщетных усилий

получить науку, свободную от ценностных установок. Это более открытое и более уверенное

провозглашение науки поиском, стимулируемым ценностными установками, который ведется

учеными, ориентированными на определенные ценности. И они, по моему убеждению, спо-

собны открыть подлинные важнейшие ценности, присущие всему человеческому роду, в самой

природе человека.

Некоторые воспримут сказанное как нападки на науку, которую они любят и почитают

и к которой я отношусь точно так же. Признаю, что их опасения имеют достаточные основа-

ния. Многие, особенно те, кто работает в общественных науках, единственной мыслимой аль-

тернативой науке, свободной от ценностной ориентации, считают полный политический заказ

3

 Д. Мак-Грегор выделяет «теорию X», представляющую традиционный подход к управлению, и «теорию Y», разработан-

ную им самим. – Примеч. науч. ред.

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

23

(интерпретация, основанная на недостаточной информированности) и рассматривают эти два

пути как взаимоисключающие. Тот, кто избирает один из них, по их мнению, отвергает другой.

Такой дихотомический взгляд поверхностный и незрелый, что немедленно подтвержда-

ется одним простым обстоятельством – даже если вы сражаетесь с врагом или занимаетесь

политическими интригами, лучше начинать со сбора всей необходимой информации.

Но оставляя в стороне эти обреченные на провал нелепости и обращаясь к этому очень

серьезному вопросу на самом высоком из доступных нам уровне, я верю, что можно доказать,

что надлежащий энтузиазм (стремление делать добро, помочь человечеству, сделать этот мир

лучше) вполне совместим с научной объективностью и в действительности способствует созда-

нию лучшей, более глубокой науки с куда более широкой сферой компетенции, чем та, кото-

рой она обладает сейчас, когда пытается сохранить нейтралитет по отношению к ценностям

(оставляя не-ученым выносить о них суждения по своему произволу, не опираясь на факты).

Этого можно достичь благодаря просто более широкому пониманию объективности, которая

включает не только «знания наблюдателя» (невмешательство, не включенное наблюдение, зна-

ние о чем-то, знание извне), но также знание, основанное на опыте, и то, что я назвал бы зна-

нием-любовью или даосистским знанием.

Простая модель даосистской объективности проистекает из феноменологии бескорыст-

ной любви и восхищения существом другого человека (Б-любовь – B-love). Например, любовь

к ребенку, другу, профессии или даже к «проблеме» или направлению в науке может быть

столь совершенной и принимающей, что она перестает докучать и мешать; говоря иначе, объ-

ект любят таким, какой он есть, не стремясь изменить его или сделать лучше. Так, принимая

целиком, можно любить ребенка, давая ему возможность стать тем, кем ему назначено стать.

Но – и это центральный момент моих рассуждений – точно так же можно любить истину.

Можно любить ее настолько, чтобы доверять и ее становлению. Ведь можно любить ребенка,

который еще не появился на свет, и, затаив дыхание, с великим счастьем узнать, каков же он, и

полюбить его таким. Планы, которые априори строятся относительно ребенка, честолюбивые

замыслы в связи с ним, уготованные для него роли, даже надежды на то, что он станет тем или

иным, – все это не даосистский подход. Все это – притязания на то, чтобы ребенок стал таким,

каким, по уже сложившемуся мнению родителей, он должен стать. Такой ребенок рождается

в невидимой смирительной рубашке.

Подобным образом можно любить и истину, которая должна родиться, доверять ей и вос-

хищаться, когда ее природа откроет себя. Можно верить в то, что незамутненная, неподдель-

ная, непринужденная, появившаяся естественным путем истина будет прекраснее, чище, вер-

нее, чем та же истина, которую мы вынудили соответствовать нашим ожиданиям, надеждам

или планам или сиюминутным политическим нуждам. Истина тоже может родиться в «неви-

димой смирительной рубашке».

Надлежащий  энтузиазм  может  быть  понят  неправильно  и  может  исказить  будущую

истину преждевременными притязаниями, и я боюсь, что некоторые ученые делают именно

это, в попытках отказаться от науки ради политики. Но этот путь не является неизбежным для

более даосистски настроенного ученого, который способен настолько любить истину, еще не

появившуюся на свет, чтобы полагать, что она будет непревзойденной, и поэтому позволяет ей

быть такой, именно в силу своего энтузиазма.

Я глубоко верю в следующее: чем безупречнее истина и чем менее пагубное влияние

оказали на нее доктринеры, у которых заранее есть свое мнение по всем вопросам, тем благо-

творнее она для будущего человечества. Я верю, что миру куда нужнее истина будущего, чем

политические убеждения, которых я придерживаюсь сегодня. Я больше верю в будущие зна-

ния, чем в те, которыми обладаю на сегодняшний день.

Это гуманистически-научная трактовка слов: «не моя, но Твоя воля да свершится». Моя

тревога за человечество и надежды на него, моя готовность делать добро, мое желание мира и

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

24

братства, мой надлежащий энтузиазм – все это, как мне кажется, сослужит наилучшую службу,

если  я  останусь  смиренно  открытым  истине,  объективным  и  бескорыстным  в  даосистском

понимании отказа от вынесения преждевременного приговора истине или легкомысленных

экспериментов с ней и если я буду и дальше верить в то, что чем больше я буду знать, тем

полезнее я смогу стать.

Как в этой книге, так и во многих более поздних публикациях я неоднократно выска-

зывал предположение о том, что реализация действительного потенциала личности опреде-

ляется присутствием удовлетворяющих основные потребности родителей и других людей, а

также теми факторами, которые сегодня называют «экологическими», а также «здоровьем»

культуры или его отсутствием, ситуацией в мире и т. д. Развитие в направлении самоактуали-

зации и полного развития человеческих качеств становится возможным при наличии сложной

иерархической системы «надлежащих предпосылок». Эти физические, химические, биологи-

ческие, межличностные, культурные условия очень важны для личности; они удовлетворяют

или не удовлетворяют ее основные и настоятельные потребности и «права», которые позво-

ляют ей стать достаточно сильной, достаточно полноценной личностью, чтобы обрести власть

над своей судьбой.

При  изучении  этих  условий  мы  сталкиваемся  с  одним  огорчительным  фактом:  очень

легко разрушить или подавить потенциал человека настолько, что полноценная личность пока-

жется нам чем-то вроде чуда, таким неправдоподобным случаем, который повергает в трепет.

Но при этом воодушевляет то, что самоактуализирующиеся люди тем не менее существуют, а

следовательно, можно справиться со всеми испытаниями и выйти победителем.

Здесь исследователь наверняка попадет под перекрестный огонь обвинений в отноше-

нии как межличностных связей, так и внутреннего состояния души, в том, что он излишне

«оптимистичен» или «пессимистичен», в зависимости от того, на чем он сосредоточил свое

внимание в настоящий момент. Помимо этого, его будут обвинять, с одной стороны, в том,

что он сторонник теории о наследственном характере индивидуальных свойств личности, а с

другой стороны, в том, что он сторонник решающей роли окружающей среды. Политические

группировки непременно постараются наклеить на него тот или иной ярлык, в зависимости от

содержания газетных заголовков на текущий момент.

Ученый, безусловно, устоит перед всеми этими выпадами, стремлением к дихотомии и

желанием наклеить ярлык и будет продолжать мыслить на свойственном ему уровне и всецело

отдавать себе отчет в том, как много факторов действуют одновременно. Он будет делать все

возможное, чтобы принять во внимание все данные, группируя их с той четкостью, на кото-

рую он способен, исходя из собственных желаний, надежд и опасений. Теперь уже совершенно

понятно, что эти проблемы – что такое подобающая личность и что представляет собой хоро-

шее общество – несомненно находятся в сфере компетенции эмпирической науки и у нас есть

все основания надеяться на прогресс знания в этих направлениях.

Эта книга в большей степени занимается первой проблемой – полноценной личностью,

и лишь во вторую очередь второй проблемой – в каком обществе возможно ее появление. Я

очень много написал по этому вопросу после 1954 г., когда впервые появилась эта книга, но

воздержался от попыток включить эти данные в исправленное издание. Вместо этого я отсы-

лаю читателя к некоторым из моих работ по данному предмету, а также настаиваю на необ-

ходимости ознакомиться с богатой литературой по исследованиям нормативной социальной

психологии (называемой по-разному: организационным развитием, теорией организации, тео-

рией управления и т. д.). Эти теории, описания отдельных случаев и исследований, по моему

мнению, глубоки и основательны, и предлагают реальную альтернативу вариациям на тему тео-

рии марксизма, теорий демократии и авторитаризма и прочим существующим разновидностям

социальной философии. Я не перестаю удивляться, что психологи упоминают лишь некоторых

известных в этой сфере деятелей. Во всяком случае, любой, кто пожелает серьезно подойти к

А.  Х.  Маслоу.  «Мотивация и личность»

25

теории самоактуализации, должен столь же серьезно отнестись к этому новому направлению

социальной психологии. Если бы я должен был выбрать один-единственный журнал, чтобы

порекомендовать его тому, кто хочет быть в курсе современного состояния этой области науки,

я назвал бы Journal of Applied Behavioral Sciences, несмотря на его не относящееся к делу назва-

ние.

В заключение я хотел бы отметить, что эта книга – очередной шаг на пути к гуманистиче-

ской психологии или к тому, что получило название третьей силы. Гуманистическая психоло-

гия, еще не сформировавшаяся с научной точки зрения, тем не менее уже открыла двери изу-

чению всех тех психологических феноменов, которые можно назвать трансцендентными или

трансперсональными; это явления, изучению которых препятствовали философские ограни-

чения, присущие бихевиоризму и фрейдизму. В число таких феноменов я включаю не только

высшие и более совершенные состояния сознания и личности, такие как трансцендентный

материализм, верхние пределы Эго, готовые расчленить друг друга на элементарные частицы

антагонистические позиции (atomistic-splitting-divisive-adversary attitudes), и т. д., но также и

концепцию ценностей (вечных истин) как части Эго в более широком смысле. В новом жур-

нале Journal of Transpersonal Psychology уже появились публикации на эти темы.

Теперь уже можно начинать размышлять о сверхчеловеческом, о психологии и фило-

софии, которые больше не ограничиваются только родом человеческим как таковым. Все это

еще впереди.

жүктеу/скачать 0,61 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: