Epos as a source of study of ethnogenesis and music of Turkic peoples

84 
ISSN 1563-0223 Bulletin KazNU. Filology series. 
№ 1(147). 2014 
ного изучения эпоса по отраслям современных 
гуманитарных знаний. При этом, признавая опре-
деленный приоритет филологических наук, 
скажем лишь, что такие важные с точки зрения 
целостного представления об эпосе явления, 
как особая манера эпического интонирования, 
энергетически-динамическая значимость ритма 
(как поэтического, так и музыкального), отнюдь 
не пассивная роль музыкального инструмента в 
структуре музыкально-поэтического текста, от-
сылают нас к далекому, чуть ли не природному, 
единоначалию словесного и музыкального [1].
В культурном наследии народов (и не только 
тюркских), эпос и эпические творения зани-
мают особое место: это память и художествен-
но воплощенная история народа, это идеология 
и, шире, духовная манифестация, это мощный 
мировоззренческий «столп» культуры, наконец, 
это – Традиция. Традиция же, по весьма точ-
ному выражению Ауэзхана Кодара, это «то, что 
удерживает нас в культуре и истории» [2, 70]. 
Действительно, невозможно представить себе 
далекие исторические времена, эпохи и куль-
туры без эпических памятников, связывающих 
современность как с древностью («Эпос о Гиль-
гамеше», «Илиада» и «Одиссея», «Махабха-
рата», «Калевала»), так и Средневековьем («Песнь 
о Нибелунгах», «Шахнаме», «Песнь о Роланде»).
Что касается эпоса как источника этно-
генеза, то приведу всего лишь один пример, 
свидетельствующий о плодотворности ком-
плексного изучения эпических текстов. Речь 
идет об исследованиях талантливого ученого 
Серикболсына Кондыбая. В своей книге «Есен-
қазақ» [3] Кондыбай через анализ эпической 
традиции, созданной в средневековье племе-
нами и родами мангыстауского региона (Млад-
ший жуз), актуализирует и глубоко исследует 
проблемы этнической истории казахов эпохи 
Позднего Средневековья и в частности – после-
монгольского периода, когда именно в период 
падения Золотой Орды в XIV веке начался 
весьма сложный процесс кристаллизации, обра-
зования этнических целостностей и последую-
щей их консолидации в рамках Казахского 
ханства. 
С. Кондыбай, который глубоко изучил ка-
захскую мифологию [4], на основе анализа 
текстов т.н. «ногайлинского цикла» казахского 
героического эпоса, а также топонимики Ман-
гыстау и Западного Казахстана, высказывает
свою версию сложения данного цикла, на ос-
нове чего им исследуются и вопросы этно-
генеза племен и родов исследуемого региона.
Основная (исходная) идея автора заключается в 
том, что название «Қырымның қырық батыры»
– «Сорок крымских батыров» – на самом деле 
должна звучать как «Қырдың қырық батыры»
– «Сорок степных батыров»
1
. Более поздняя 
привязка (XVI-XVII вв.) эпоса к полуострову 
Крым и, соответственно, к крымским татарам, 
по мнению исследователя, не выдерживает кри-
тики [3, 46-55].
Исследуя генезис эпической традиции за-
падноказахстанского региона, исследователь 
дает мифо-эпическую трактовку названия «Қы-
рымның қырық батыры» как сорок батыров 
верхнего мира или солнечные, солярные герои
2
. 
Возникновение же ногайлинского цикла, став-
шего позже общим для ряда тюркских наро-
дов, входивших в этнополитическое объедине-
ние «ногай» (казахи, татары, башкиры, ногайцы 
и др.), С.Кондыбай связывает с XIV веком и 
территорией Западного Казахстана, которая 
стала не только ареной жестокой борьбы между 
золотоордынскими ханами за престол, но и 
зоной формирования пассионариев, которые 
уже тогда называли себя «қазақ» (в известном 
значении «вольница» – людей, отделившихся 
от своего рода, племени, государства, добывав-
ших средства к существованию участием в 
военных предприятиях).
Основу консорции так называемых есен-
казахов, по Кондыбаю, составили военные 
отряды под предводительством легендарного 
Амета, сына Асана
3
, отделившегося от хана 
Золотой Орды аз-Жанибека (не путать с ханом 
Жанибеком Казахского ханства) в середине 
XIV века, которое и признается автором как 
время сложения первоосновы эпоса «Қырым-
ның қырық батыры». Различные героические 
события этого времени в среде «есен-казахов» 
на плато Устюрт («Қыр», местность Есен-қазақ, 
встречающееся в эпосе, место обитания пере-
бравшихся с берегов Едиля-Волги и Жаика-
Урала воинствующих групп) и стали «сырьем», 
1
Қыр – холмистая степь или степь с возвышенностями, 
горами. 
2
«Қырым. В казахской мифоэпике – страна, земля, где 
живут избранные герои. Существует словосочетание 
«Қырымның қырық батыры» (сорок батыров Крыма), 
означающее воинское сообщество, воинскую дружину, 
где цифра «сорок» – показатель множественной целост-
ности, продукт суфийского миропонимания. Сорок ба-
тыров часто безымянны, они помогают главному герою 
эпоса, их призывают на помощь» [4, c.165].
3
В казахской мифоэпической традиции Амет Айсылулы 
встречается под самыми разными именами – Айсаұлы 
Əмет, Айсаұлы Ахмет, Асанұлы Абат, Асанұлы Абақ [4, 43].
Г. Н. Омарова 

85 
Вестник КазНУ. Серия филологическая. № 1(147). 2014 
исходной основой в виде отдельных легенд и 
эпических сказаний («Əмет батыр», «Асан қай-
ғы, Абат, Тоған» и др.), на которую затем нак-
ладываются в XVI в. эпические сюжеты ногай-
линского времени – «Орақ-Мамай», «Едіге 
батыр», «Қарасай-Қази» и другие, которые со-
ставили второй период сложения «крымского» 
эпического цикла.
Парадоксальная на первый взгляд ситуация, 
когда проживающие на западе «ногайлинцы» 
оказались в составе других, часто далеких, 
этно-территориальных общностей, но не среди 
родов Младшего жуза, занимающего ту же са-
мую территорию, объясняется, по мнению Кон-
дыбая, только фактором иного генезиса и иной 
структуры, раскрывающей самостоятельность
этнической и территориальной целостности 
алшынских родов (байулы, алимулы). Однако
племена алаша или алшын, так и не ставшего 
самостоятельным этническим субстратом в 
ногайский период (XIV-XVI вв.), оставались в 
тени сначала «ногаев» Золотой Орды, а затем
«мангытов» Ногайской Орды, а в XIV веке 
попытались восстановить утерянный этноним 
«казах». В силу исторических событий XV века 
(отделение ханов Жанибека и Керея от Абул-
хаир-хана и образование ими Казахского хан-
ства) актуализировалось другое значение этого 
названия («қазақылық ету» – казаковать), а 
позже этноним «казах» стал общей принадлеж-
ностью нового этноса в целом [3, 259-260]. В 
контексте сказанного становятся понятными
часто цитируемые строки эпических текстов:
Алаш, алаш болғанда
4
,
Когда алаш был алашем,
Əлім еді ағасы,
Его старшим братом (был) Алим, 
Шолпан еді анасы...
5
А матерью – Шолпан 
Или: 
Алаштан қазақ тараған
От алаша идут казахи, 
Ноғайлыға қараған.
Оказавшиеся (под) ногаями. 
Жауға алдырмай ноғайлар
Были ногаи дружны, 
Бір біріне жараған.
Давая отпор врагам. 
Ноғайдан қазақ бөлініп
От ногаев отделились казахи 
Үш жүз болып тараған.
4
Имеется в виду именно ядро алаша – Байулы.
5
Алимулы по шежире старше Байулы.
Распределившись на три жуза.
Еще одно часто встречающееся в различных 
текстах ногайлинского цикла и малых эпи-
ческих жанрах (толғау) клише –
Он сан ноғай бүлгенде,
Когда началась смута среди
десяти колен ногайцев 
Ормамбет би өлгенде,
Когда умер Ормамбет би, 
Ордың қара ағашы
Когда столп (опора) «рая» 
Аспанға ұшып кеткенде
Улетел в небо 
........................................... 
Орманбет би өлген күн,
День, когда погиб Орманбет би, 
Он сан ноғай бүлген күн
День, когда началась смута 
среди десяти колен ногайцев 
(подстрочный перевод наш – Г.О.) 
– заставляет исследователей искать в эпосе 
отражения исторических коллизий, связанных 
с разлукой родов и событиями XV-XVI вв., 
когда одни и те же роды оказывались в составе 
Ногайской Орды, ханства Абулхаира (ушли 
затем c ним в Среднюю Азию) и Ак орды. 
Соответственно, реальным прототипом Орман-
бет бия признается то один из последних золо-
тоордынских ханов – Улуг Мухаммед (Шака-
рим Кудайбердыулы и др.), то Орманбет би, 
последний бий «больших Ногаев», потомок 
Едиге (М. Тынышпаев). Известный советский 
эпосовед А. Маргулан, считал, что Орманбет би
есть легендарный Алаша-хан, а под этим леген-
дарным и эпическим персонажем подразуме-
вается Орыс-хан, потомками которого были 
Жанибек и Керей. Мнение А. Маргулана под-
держал Е. Абиль [5, 50-57]. 
С.Кондыбай же считает, что исторические 
события XIV-XVI веков, в частности, те, кото-
рые были связаны с борьбой ханов за трон и 
описанные в письменных источниках, нашли 
не прямое, а лишь косвенное отражение в 
«крымских» эпических текстах 1-го периода, а 
указанное клише Ормабет би өлгенде, встре-
чающееся в эпосах и 2-го (XV -XVI вв.), и 3-го 
(XVII-XIX вв.) периодов является символом и 
отзвуком самых первых трагических событий 
конца XIV века, который является некой «точ-
кой отсчета» крушения Космоса, «предчув-
ствием финала» в мифо-эпической традиции.
Поэтому Ормамбет, по мнению С.Конды-
бая, не является историческим лицом; это, ско-
рее, легендарный и даже мифический собира-
Эпос как источник изучения этногенеза и музыки тюркских народов 

86 
ISSN 1563-0223 Bulletin KazNU. Filology series. 
№ 1(147). 2014 
тельный образ: если «Орман» («Орым», «Ұрым») 
– означает в мифологии «свой Космос», «свой 
народ» («қазақ пен ноғай айырылды, қара орма-
ным қайырылды» - когда расстались казахи и 
ногайцы, разрушился Космос), то бий Орман-
бет воплощает в себе некого первочеловека, 
устроителя Космоса, его царя. Он подобен та-
ким «архетипичным» и «трафаретным» мифи-
ческим персонажам, как Асан-кайгы (философ, 
посвятивший свою жизнь поиску для казахов 
земли обетованной) или Майкы-би (праотец, 
первопредок казахов) [3, 176-177]. «Орманбет-
тің өлуі – «аңыздық ғаламның опат болуы» 
деген сөз, қазақ халқын құраушы көшпелі қауым 
ерте замандарды айтпағанның өзінде 14-17 
ғасырларда бірнеше тарихи ойран болуларды 
басынан өткізді. Бұлар бүгінгі қазақ, ноғай, өз-
бек ұлттарының қалыптасуының басы болғаны-
мен, сол кезеңдегі тілі мен діні, əдет-ғұрпы мен 
мəдениеті, таным-түсінігі жақын Дешті-Қып-
шақтың суперэтникалық психологиясы үшін 
трагедия болған еді», – пишет исследователь. 
Трагизм же ситуации, наступление хаоса 
того времени заключается в первом, «знако-
вом» расставании «ногайского журта», когда 
родственные племена оказывались в разных по-
литических объединениях (Орыс-хана, Токта-
мыса и Тимура) и, разделенные на противопо-
ложные части, враждебные лагеря, вынуждены 
были воевать друг против друга: 
Алаш алаш болғанда
Когда алаш был алашем 
Алаша хан болғанда
Когда жил еще Алаша хан 
Қазақ, қалмақ, ноғайлар
Казахи, калмыки, ногаи 
Бəрі сонда бір болған
Были тогда вместе
Ынтымағы жарасып,
Были дружны, 
Жайкүн көлдей бай болған,
Были богаты, как озеро Жайкун 
Еділ, Жайық, Оралға
На берегах Едиля, Жаика и Урала 
Ортан көлдей жайылған,
Вольготно жили, 
Өзбек хан, Жəнібек өлген соң,
Когда умерли Озбек хан и Жанибек, 
Тоқтамыс, Темір болған соң,
И пришли Токтамыс и Тимур 
Ел ішіне жік түсіп,
Раскололся народ, 
Үш бөлек болып айырылған...
И расстался, разделившись на 3 части... 
Итак, приводя здесь в качестве примера
научные изыскания Серикболсына Кондыбая и 
других ученых, мы считаем, что весьма резуль-
тативными могут оказаться этно-исторические 
(как и сравнительно-типологические) исследо-
вания и в области музыкального языка эпи-
ческих традиций тюркских народов. 
В целом огромный мир эпоса и эпических 
традиций тюркских народов Центральной Азии 
еще не до конца раскрыт. Этот мир поражает в 
первую очередь своими широчайшими про-
странственными и временными координатами: 
эпос, стадиально очень разный, отмечен у всех
народов, говорящих на тюркских языках. По-
этому эпические памятники являются бесцен-
ными по своему значению источниками изу-
чения не только истории и этногенеза, но и 
языка, литературы, этнической культуры, обы-
чаев, традиций тюркских народов. Особо хочу 
сказать о музыке эпоса: эта та сторона, которая 
изучена очень мало по сравнению с поэтиче-
скими текстами. Между тем, когда мы говорим 
о богатстве, красочности, образной вырази-
тельности эпических произведений, то наряду с 
поэтикой вербального языка, далеко не послед-
нюю роль в общем воздействии на слушателя 
играет музыка и музыкальные инструменты, 
как правило, сопровождающие сказывание и 
пение у тюркских народов [1].
В Казахстане несколько лет назад был 
исполнен со сцены Ауэзовского татра эпос 
«Алпамыс» с одновременным участием сразу 
пятерых или шестерых сказителей. Они были 
представителями разных регионов Казахстана – 
Запада (Мангыстау и Актобе), юго-запада 
(сырдарьинский регион) и Жетису (Алматин-
ская область). Эпос, его все ключевые мо-
менты, связанные əл-қисса (прозаическая речь 
ведущего), прозвучал, таким образом, в разных, 
главным образом, музыкальных версиях (поэти-
ческий текст, несмотря на варианты, все же,
един по сути). Публика получила настоящее 
эстетическое наслаждение! То есть даже в рам-
ках одной национальной эпической традиции 
«Алпамыс» был представлен столь разнообраз-
но и прозвучал в нескольких музыкально-
стилистических вариантах. А предстаьте себе, 
если бы это эпическое полотно прозвучало в 
исполнении алтайцев(«Алып-Манаш»), казахов 
(восточных и западных регионов Казахстана) и 
каракалпаков («Алпамыс»), татар и башкиров 
(«Алпамыша и Барсын-Хылуу»), киргизов и 
узбеков («Алпамыш»), то есть всех тех тюрк-
ских народов, у которых он бытует?! А ведь у 
тюркских народов, как их общее музыкально-
Г. Н. Омарова 

87 
Вестник КазНУ. Серия филологическая. № 1(147). 2014 
поэтическое наследие, есть еще такие эпосы,
как «Кор оглы», «Кобланды», «Едиге»… 
Что нам мешает воплотить в жизнь такие 
международные проекты, которые смогут на 
самом деле, реально продемонстрировать всему 
миру действительное богатство и разнообразие 
тюркского эпоса, который не культурный ме-
мориал, а – ЖИВЫЕ МУЗЫКАЛЬНО-ПОЭТИ-
ЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ? Эти традиции в поэти-
ческих текстах покажут все разнообразие тюрк-
ских языков, множество вариантов (вербаль-
ных) эпических произведений. В отношении же 
музыки это будет само многообразие тюркских 
культур и их музыкальных стилей – якутские 
олонхосуты с фальцетным пением, южно-си-
бирские тюрки, исполняющие эпос с горловым 
пением (в сопровождении разных музыкальных 
инструментов), киргизские манасчи с вырази-
тельным, почти что музыкальным речитативом, 
казахи западных регионов (Актобе, Атырау и 
Мангыстау), юго-запада (аральское и кармак-
чинское пение), Жетису, Арка и Южного Ка-
захстана в сопровождении домбры, туркмены 
(также из разных регионов) и узбеки в со-
провождении дутара, каракалпаки в сопровож-
дении кобыза, башкиры с протяжными узляу и 
кураем, азербайджанские ашуги с их кра-
сочным, настоящим восточно-цветистым (мик-
роальтерационным) пением…
Интересно, что в музыке почти всех тюр-
коязычных народов сохранилась непосред-
ственная или опосредованная связь с мощным, 
феноменальным явлением древнетюркской 
музыкальной культуры, с ее, можно сказать, 
основанием, – традицией горлового пения, 
которая очень хорошо сохранилась в некото-
рых древних, в т.ч. эпических традициях восточ-
ных тюрков (южно-сибирский регион). Музыка 
же западных тюрков – казахов (юго-запад), кара-
калпаков и туркмен, несмотря на огромное влия-
ние других музыкальных систем (иранских), 
именно в эпических традициях сохранила связь 
с горловым пением, и как музыкально-ладовой 
системой, и как особой мане-рой звукоизвле-
чения – «хриплой», «гортан-ной». Поэтому этот 
особый стиль исполнения как реликт горло-
вого пения наблюдаем: в юго-западной кармак-
чинской эпической традиции жырау в сопро-
вождении домбры, в традиции каракалпакских 
жырау в сопровождении кобыза, в сходной 
манере пения в мангыстауской и туркменской 
эпической традиции (бакши-дестанчи). 
Таким образом, изучение эпических тради-
ций в этномузыкознании, как и комплексные 
научные изыскания в тюркском эпосоведении, 
открывают широчайшие возможности приме-
нения сравнительно-исторических методов и,
шире, – методологии компаративистики. 

жүктеу/скачать 4,5 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: