ГЛАВА 4. ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ФРАЗЕОЛОГИИ В

 
171 
Одно из наиболее полных исследований функциональных возможностей 
фразеологических  единиц  представил  известный  фразеолог  английского 
языка  А. В. Кунин
43
.  Определяя  функцию  как  «роль,  которую  выполняет 
элемент  в  деятельности  той  структуры,  часть  которой  он  составляет», 
А. В. Кунин  выделяет  ряд  функций,  которые  выполняют  фразеологизмы, 
называя  их  константными,  «т.е.  присущими  всем  ФЕ  в  любых  условиях  их 
реализации», и вариативными, «свойственными только некоторым разрядам 
фразеологизмов» [Кунин 1996: 111].  
Итак,  рассмотрим,  какие  функции  присущи  устойчивым  словесным 
комплексам в корпусе немецких шванков XVI в.  
Вначале следует оговориться, что константные функции ФЕ в сущности 
не  входят  в  круг  нашего  рассмотрения,  так  как  по  определению  они 
свойственны большинству устойчивых словесных комплексов. В настоящем 
исследовании  нас  больше  интересует  реализация  особых  функций 
фразеологизмов, характерных для жанра шванка.  
Одной  из  основных  функций,  выполняемых  ФЕ  в  анализируемых 
текстах,  является  эстетическая,  то  есть  использование  фразеологизмов  в 
качестве художественно-выразительных средств.  
По  утверждению  Н. М. Шанского,  «фразеологические  обороты 
становятся  одним  из  наиболее  действенных  языковых  средств  для  создания 
того  или  иного  художественного  образа,  колоритной  авторской  речи,  для 
обрисовки речевого портрета героев и т.д.» [Шанский 2012: 200].  
Так,  прибегая  к  ФЕ,  авторы  шванков  создают  яркие  художественные 
образы, например, описывая: 
- характер персонажа (auff seinen elff augen bestehen «упрямо настаивать 
на своем»; mit dem teüffel zun schulen gehen «не пройти выучку у черта»);  
- его  моральный  облик  (ein  gut  gesicht  behalten  «сохранить  (хорошее) 
лицо»); 
                                                 
43
  При  этом  А. В. Кунин  отмечает,  что  отобранные  им  функции  фразеологизмов  «не 
представляют  собой  их  классификацию»,  и  данная  проблема  «ждет  своего  решения» 
[Кунин 1996: 119]. 

 
172 
- образ жизни (in Saus und Braus leben «жить вдоволь, расточительно, в 
роскоши»; bey einander guter Ding sein «жить в счастье и радости»);  
- действия и поступки (zungen in zaum halten «держать язык за зубами», 
in  hader  und  zanck  liegen  «быть  в  ссоре  и  вражде»,  durch  die  finger  sehen 
«смотреть сквозь пальцы», Mordio schreien «кричать о помощи»).  
Выделенные  фразеологические  образы  способствуют  более  глубокому 
пониманию  смысла  произведения  и,  самое  главное,  привлекают  внимание 
читателя своей емкостью и образностью.  
Многократное  повторение  многих  ФЕ  в  схожих  контекстах  позволяет 
заключить, 
что 
использование 
данных 
устойчивых 
оборотов 
в 
характеристике  человека  и  его  поведения  являлось  типичным  для  норм 
разговорного языка ранненововерхненемецкого периода.  
Например, регулярно употребляя устойчивую единицу bey einander guter 
Ding  sein  при  описании  хороших  отношений  в  семье,  между  мужчиной  и 
женщиной  или  просто  между  мало  знакомыми  людьми,  авторы  шванков 
апеллируют  к  сознанию  читателя  и  его  пониманию  того,  что  есть  хорошо. 
Вызывает у реципиента определенные ассоциации и устойчивая конструкция 
bey  (guten)  eren  bleiben,  во  многом  характеризующая  добропорядочность, 
честность,  пристойность.  Высокую  частотность  в  шванках  различных 
авторов имеют выражения (un) eins sein / werden, которые в том числе служат 
раскрытию  внутреннего  мира  героев  произведений.  В  связи  с  этим  можно 
предположить,  что  фразеологизмы  могут  выполнять  и  жанрообразующую 
функцию,  так  как  обнаруженные  в  шванках  типичные  для  описания 
определенных  ситуаций  устойчивые  единицы  более  характерны  для 
исследуемого  жанра,  чем  для  других.  Подобные  единицы  являются 
неотъемлемым элементом произведения, ведь различные авторы описывают 
конкретные  ситуации  или  характеристику  и  образ  жизни  персонажей  по 
некоему  шаблону,  т.е.  в  шванках  существует  некий  набор  типичных 
фразеологизмов, описывающих одинаковые ситуации. Образованные на базе 
некоего  образа  или  символа  фразеологизмы  могут  пронизывать  весь  текст 

 
173 
произведения. Употребляя их, автор строит вокруг них сюжет и композицию 
произведения.  
В  этой  связи  мы  полностью  согласны  с  мнением  ученых,  полагающих, 
что  определенные  типы  фразеологизмов  типичны  для  определенных  типов 
текстов [Burger et al. 1982: 144], а использование, в частности, предпочтение 
к  употреблению  определенных  типов  фразеологизмов,  по  всей  видимости, 
является отличительным признаком типов текстов [Ibid.: 152]. 
Являясь ярким, выразительным средством, фразеологизмы выполняют в 
шванках  юмористическую  функцию.  Понуждая  к  состязанию  в  остроумии, 
они  не  просто  развлекают  собеседника,  но  и  создают  особую  «смеховую» 
реальность,  где  мы  имеем  дело  не  с  привычным,  обыденным  миром,  а  с 
миром  парадоксальным,  в  котором  все  преувеличено  и  поставлено  с  ног  на 
голову  [Алефиренко,  Семененко  2009:  259],  т.е.  с  тем  самым  «изнаночным 
миром», 
столь 
характерным 
для 
народно-смеховой 
культуры 
рассматриваемой  эпохи.  Примером  могут  послужить  шванки  XVI  в.,  в 
которых высмеивается образ нечистого духа
44
.  
Немаловажно  отметить  и  репрезентативную  функцию  устойчивых 
выражений  в  анализируемых  литературных  произведениях.  Являясь 
номинативными знаками, фразеологизмы служат для обозначения событий и 
явлений,  для  фиксации  значимых  реалий  прошлого.  Исследование 
устойчивых  сочетаний  согласно  тематико-идеографическому  принципу, 
проведенное в Главе 3, позволило выявить круг наиболее важных жизненных 
сфер, характерных для фразеобразования в немецком шванке XVI в., а анализ 
фразеосемантических  полей  показал  наиболее  типичные  особенности, 
являющиеся 
отражением 
культурно-исторического 
своеобразия 
рассматриваемой  эпохи.  Ведь,  по  мнению  М. Л. Ковшовой,  фразеологизм 
является «важным механизмом памяти культуры», в связи с чем «культурная 
функция  фразеологического  знака  состоит  в  активизации  культурного 
значения,  символов,  ассоциаций,  запретов  и  прескрипций,  т.е.  установок 
                                                 
44
 Подробнее в Главе 3. 

 
174 
культуры,  –  всем  тем,  чем  в  том  или  ином  объеме  владеет  носитель  языка. 
Фразеологический  знак  в  момент  своего  воспроизведения  в  речи 
эксплицирует  различные  культурные  смыслы»  [Ковшова  2007:  158].  Как 
считает  исследователь,  культурная  функция  заключается  в  том,  чтобы 
«передавать  те  представления,  архетипы,  символы,  эталоны,  стереотипы, 
которые были созданы в культуре и сохранились во фразеологизме» [Там же: 
180].  Таким  образом  фразеологизм,  может  содержать  в  себе  некую 
аллюзивную  информацию,  например,  указание  на  какой-либо  исторический 
факт, обычай, мораль, знания о человеке и мире. 
К похожим выводам приходит и Е. С. Чернявская, которая полагает, что 
в  процессе  дискурсивной  интерпретации  нарративного  текста  «в  фокусе 
исследования  оказывается  не  просто  картина  мира,  а  ценностная  картина 
мира автора, которая накладывается на ценностную картину мира читателя в 
силу  доминирующей  эстетической  функции  любого  художественного 
произведения.  Дискурсивный  анализ  нарративного  текста  появляется  как 
ответная  реакция  на  сопряжение  ценностных  миров  передающего  и 
принимающего информацию. Оценки и эмоции, переживаемые читателями и 
заставляющие, зачастую, маятникообразно раскачивать шкалу рецензионной 
критики,  исходят  из  (не)точности  попадания  автором  в  систему  ценностей 
или же ценностных ориентацией реципиента» [Чернявская 2005: 211]. 
Нельзя  не  согласиться  и  с  мнением  В. А. Масловой  в  том,  что  «текст 
отображает  духовный  мир  человека»,  так  как  пронизанный  множеством 
культурных  кодов,  он  напрямую  связан  с  культурой  и  хранит  в  себе 
информацию  обо  всем,  что  составляет  содержание  культуры.  Ученый 
определяет  текст  как  «набор  специфических  сигналов,  которые 
автоматически  вызывают  у  читателя,  воспитанного  в  традициях  данной 
культуры, не только непосредственные ассоциации, но и большое количество 
косвенных. В свою очередь, правила построения текста зависят от контекста 
культуры, в котором он возникает» [Маслова 2007: 249]. 

 
175 
В  этой  связи  необходимо  остановиться  на  аксиологической  функции 
фразеологизмов.  В  немецких  шванках  XVI  в.  прослеживаются  так 
называемые  аксиологические  фразеологические  диады:  жизнь  –  смерть, 
порок – добродетель
45
, бедность – богатство, которые формирует у адресата 
определенную  систему  ценностей  и  оказывают  воздействие  на 
эмоциональную сферу читателя. 
Л. В. Щерба замечает, что «в основе всякого литературного языка лежит 
накопленное  веками  “сокровище”  фраз,  словосочетаний,  комбинаций,  фраз, 
изречений,  пословиц  и  т.п.  Но  это  “сокровище”  оказывается  гораздо 
большим сокровищем, чем обыкновенно думают. Обычно его понимают как 
сумму  накопленной  данным  народом  мудрости;  между  тем  в  языковом 
материале,  унаследованном  от  старших  поколений,  заложены  в  виде 
возможностей и линии речевого поведения будущих поколений, наследников 
этого сокровища» [Щерба 1957: 132].  
Т. И. Скоробогатова, опираясь на исследования А. Бириха, указывает на 
способность фразеологии к «исторической аккумуляции» и понимает под ней 
«не  только  фиксацию  отдельных  исторических  фактов  и  упоминание 
исторических  фигур  и  деятелей  прошлого  во  внутренней  форме  или 
компонентном  составе  ФЕ  <...>,  а  сохранение,  осмысление  и 
преемственность опыта предшествующих поколений в целом в самом факте 
существования ФЕ и возможности их архивирования» [Скоробогатова 2013: 
14]. 
Безусловно,  особый  прагматический  характер  носит  кумулятивная 
функция, которая более свойственна, в частности, пословицам и поговоркам, 
отражающим получивший признание и подтверждение в народе жизненный 
опыт людей, который оценивается реципиентом как проверенное и истинное 
знание,  образец  действия  и  реализуется  в  языке  в  виде  некоего  совета, 
рекомендации, указания, пожелания, напутствия, предостережения и т.п.  
                                                 
45
  Примеры  устойчивых  единиц,  репрезентирующие  данные  бинарные  оппозиции,  были 
представлены в Главе 3. 

 
176 
Например, И. Паули употребляет в заключении одного из своих шванков 
изречение Wer zu vil wil, dem würt zu wenig. В данном случае проявляется и 
резюмирующая  функция,  характерная  для  многих  пословичных  изречений, 
заключающаяся  в  том,  что  они  являются  «кратким  резюме  предыдущего 
высказывания»  [Кунин  1996:  116],  и  дидактическая,  так  как  пословицы  и 
поговорки обладают немалым потенциалом убедительности.  
Э.-У.  Гросе  считает,  что  функция  текста  заключается  в  том,  чтобы 
«проинструктировать»  читателя,  как  ему  следует  трактовать  весь  текст,  т.е. 
текст  представляет  собой  некую  «инструкцию»  отправителя  о  желаемом 
понимании  текста  получателем  [Große  1976:  26].  Вот  почему  пословицы 
часто  используются  в  функции  подтверждения  мысли,  одной  из 
разновидностей прагматической функции [Кунин 1996: 117].  
Как уже отмечалось ранее, большинство шванков ХVI в. имеют в своем 
составе морализующий комментарий автора, который выполняет в том числе  
диалогическую  функцию.  В  Главе  1  уже  упоминались  случаи  автонимных 
употреблений выражений типа Es ist ein Sprichwort …; wie ein alt sprichwort 
sagt…  или  wie  man  sagt,  т.е.  использование  таких  «языковых  выражений, 
когда  говорящий  в  тексте  в  явном  виде  обращает  внимание  на  те  или  иные 
аспекты  их  семантики  или  формы,  а  также  на  сам  факт  их  использования». 
Используя так называемые ограничители, т.е. метатекстовые комментарии к 
идиомам, «говорящий показывает, что он осознает нестандартность речевого 
высказывания,  указывает,  что  оно  как-то  отличается  от  нормального  или 
стандартного, обращает внимание на то, что что-то в нем “не так” » [Баранов, 
Добровольский 2013: 136–137]. 
В  немецких  шванках  XVI  в.  отмечается  стилевое  разнообразие 
устойчивых  единиц.  Наряду  с  нейтральными  (zu  zeugen  nemmen,  zu  ende 
kommen)  и  сниженными  (die  meüler  füllen,  in  sein  eygen  nest  hofieren)  по 
стилю  фразеологизмами  встречаются  и  книжно-возвышенные  (die  Gnad 
Gottes fiel auf ihn, zu dem Himmelreich lauffen). 

 
177 
Таким образом, стилистическая функция фразеологизмов реализует в 
речи их коннотативные особенности [Кунин 1996: 115]. 
Безусловно,  большую  роль  играет  контекст,  который  придает 
исследуемой единице дополнительные свойства. 
Особенностью  немецких  шванков  XVI  в.  является  попытка  автора 
разъяснить  или  истолковать  в  своем  произведении  устойчивое  выражение 
или  паремию,  уже  упомянутая  в  Главах 1 и 3.  Так,  интересным 
представляется «объяснение» происхождения выражений Ey du armer teüffel 
(«бедный черт») и Das ist eben deß teüffels danck («Чертова благодарность») в 
шванке Г. Викрама «Woher es kumpt, das man spricht: Ey du armer teüffel, und 
herwiderumb:  Das  ist  eben  deß  teüffels  danck»  («Откуда  пошло,  что  говорят 
«Ах  ты,  бедный  черт»  и  «Чертова  благодарность»).  Впрочем,  описание 
неэстетичной  гробианской  картины  благодарности  нечистого  духа  является 
примером  проявления  апеллятивной  функции,  то  есть  возможности 
воздействовать  на  читателя,  обратить  на  себя  внимание  и  вызвать  интерес. 
Несомненно, основной целью автора является использование яркого образа, 
который  усиливает убедительную функцию фразеологизма.  
Как  видно,  композиция  повествования  шванка  часто  строится  вокруг 
устойчивой  единицы,  таким  образом,  они  могут  выполнять  и 
текстообразующую функцию.  
Одной  из  первых  лингвистические  потенции  фразеологизмов 
исследовала  И. И. Чернышева  [Чернышева  1976:  256–263].  По  мнению 
ученого,  «фразеологизмы  входят  в  число  других  языковых  элементов  в 
структуру текста не только в силу присущей им семантики, но и потому, что 
ситуативная вариация этих раздельнооформленных единиц дает возможность 
повышать  их  коннотативность»  [Там  же:  259].  Под  текстообразующими 
факторами  фразеологизмов  И. И. Чернышева  понимает  «реализацию 
лингвистических  свойств  данных  языковых  знаков,  позволяющих  им, 
наравне  с  грамматическими  и  лексическими  средствами  языка,  создавать  те 
звенья  в  структуре  текста,  которые  являются  элементами  структуры  и  в 

 
178 
отдельных  случаях  также  и  связующими  средствами  фрагментов  текста» 
(Чернышева 1974: 161, Цит по: [Кунин 1996: 117]). 
И. И. Чернышева  считает,  что  «текстообразующим  элементом  является 
как  раз  сам  лингвистический  фактор  наличия  вторичных  семантических 
процессов, 
потенциальная 
членимость 
слов-компонентов, 
причем 
коннотативный эффект возрастает при самых неожиданных окказиональных 
актуализациях  слов-компонентов»  [Чернышева  1976:  260].  Это  проявляется, 
в  частности,  при  использовании  авторами  приема  двойной  актуализации 
компонентов  (данный  термин  использовала  Л. М. Болдырева  «для  описания 
приема  актуализации  семантики  компонентов  ФЕ,  где  текст  делает 
возможным  параллельное  восприятие  как  фразеологизма,  так  и 
омонимичного ему переменного словосочетания» [Там же]), о котором речь 
пойдет ниже. 
Итак,  анализ  идентифицированных  в  немецких  шванках  XVI  в. 
устойчивых  выражений  позволяет  сделать  вывод  о  том,  что  они  обладают 
большим 
функционально-прагматическим 
потенциалом. 
Необходимо 
отметить,  что  часто  функции  фразеологизмов  в  тексте  могут  пересекаться. 
Разумеется,  приведенный  в  работе  список  функций  фразеологизмов  не 
претендует  на  то,  чтобы  быть  полным,  однако  он  подтверждает,  какое 
важное значение ФЕ имеют для исследуемого жанра.  
При  этом  более  детальное  рассмотрение  прагмафункциональных 
возможностей  фразеологизмов  в  шванке  XVI  в.  наглядно  свидетельствует  о 
том, что авторы произведений используют устойчивые словесные комплексы 
в стилистических целях как без изменений лексико-грамматической формы, 
так  и  в  модифицированном  виде.  Данное  обстоятельство  связано  с 
особенностями 
внутренней 
формы 
фразеологизмов, 
которая, 
по 
справедливому  утверждению  А. Н. Баранова  и  Д. О. Добровольского, 
«представляет  собой  весьма  сложное  образование,  влияющее  как  на  план 
содержания  идиомы,  так  и  на  особенности  ее  употребления  –  от 

 
179 
сочетаемости  до  условий  функционирования  в  дискурсе»  [Баранов, 
Добровольский 2008: 567].  
То  есть,  говоря  словами  Н. В. Любимовой,  «огромный  потенциал 
устойчивых  словесных  комплексов  заключается  в  их  способности  к 
модификациям  и  трансформациям,  что  порой  приводит  к  “игровой” 
лингвокреативной  деятельности  в  процессе  создания  текстов»  [Любимова 
2011:  105].  Рассмотрению  подобного  потенциала  посвящен  следующий 
параграф. 
 
4.2. Процессы дефразеологизации в шванке 
 
Одной  из  характерных  особенностей  фразеологического  корпуса 
немецких  шванков  XVI  в.  является  их  дефразеологизация,  то  есть  процесс 
нарушения  внутренних  семантических  и  структурных  связей  устойчивых 
единиц.  
Л. В. Попова  дефинирует  дефразеологизацию  как  «восстановление 
реального смысла устойчивого сочетания и реальных связей его компонентов 
в  определенной  ситуации  с  привычным  лексическим  окружением  при 
сохранении  или  обогащении  образно-переносного  значения  фразеологизма» 
и  называет  это  двуплановостью  устойчивого  сочетания,  совмещением, 
органическим  соединением  двух  значений  –  прямого  (воскрешенного)  и 
образно-типизированного, переносного [Попова 1968: 116].  
Итак, проанализируем, как внутренняя форма фразеологизма приводит к 
дефразеологизации.  
Сравнительно небольшой объем шванка позволяет его авторам с целью 
усиления  экспресии  творчески  обыгрывать  прямое  и  переносное  значение 
фразеологического оборота
46
. Подобный прием, упомянутый выше, получил 
название  двойной  актуализации,  под  которым  фразеологи  понимают 
                                                 
46
  Трудность  разграничения  прямого  и  переносного  значения  устойчивого  выражения 
представляет собой одну из проблем, возникающих при идентификации фразеологизмов в 
несовременных текстах. 

 
180 
«совмещение  фразеологического  значения  оборота  и  его  образной  основы 
и/или  внутренней  формы»  [Мелерович,  Мокиенко  2001:  20].  Реализация 
лексического  и  фразеологического  значений  устойчивого  сочетания  в 
дискурсе  осуществляется  за  счет  его  взаимодействия  с  элементами 
контекстного  окружения,  т.е.  в  рамках  так  называемых  фразеологических 
конфигураций  –  «структурно-семантических  и  стилистических  средств, 
образуемых фразеологической единицей и ее актуализатором» [Там же: 32]. 
Нередко  авторы  шванков  обыгрывают  лексическое  и  фразеологическое  
значение  устойчивого  выражения  с  целью  создания  комического  эффекта. 
Например,  Г. Викрам,  используя  прием  двойной  актуализации,  в  шванке 
«Einer  hat  ein  heißen  Kopf»
47
  ставит  выражение  ein  heißer  Kopf  (в 
современном языке ему соответствует hitziger Kopf или der Hitzkopf) «горячая 
голова» в значении «легковозбудимый человек, действующий необдуманно» 
в  такое  лексическое  окружение,  которое  заставляет  воспринимать  его 
одновременно  в  двух  аспектах.  Перед  читателем  предстает  образ 
вспыльчивого  немолодого  мужчины,  отказавшегося  носить  головные  уборы 
до  конца  жизни  после  сделанного  замечания  о  том,  что  у  него  на  плечах 
«горячая  голова».  То  есть,  значение  фразеологизма  понимается  буквально, 
происходит  игра  слов,  строящаяся  на  намеренном  столкновении  двух 
значений  фразеологизма,  которая  не  только  вызывает  смех  и  улыбку,  но  и 
вносит 
поучительное 
дидактическое 
содержание. 
Как 
отмечает 
Н. М. Шанский,  одновременное  употребление  фразеологического  оборота 
как фразеологического и свободного сочетания слов является оригинальным 
и  ярким  приемом  использования  устойчивого  выражения  для  создания 
определенного стилистического эффекта [Шанский 2012: 209].  
В. М. Мокиенко  отмечает,  что  особое  отношение  фразеологизма  к 
контексту  проявляется  в  том,  «что  эта  единица  является  одновременно  и 

жүктеу/скачать 2,48 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: