Национальной академии наук республики казахстан

Доклады Национальной академии наук Республики Казахстан  
 
 
   
162  
Во-первых.  Важным  внешнеполитическим  направлением  политики  Капаган  кагана  были 
отношения с Тюргешским каганатом (699–766 гг.). Тюргешские каганы претендовали на то, чтобы 
считаться  правопреемниками  правителей  Западного  Тюркского  каганата,  т.е.  каганских  Ашина  и 
соответственно  стали  наследниками  обширных  стратегических  каналов  на  Великом  Шелковом 
пути  в  юго-западном  и  восточном  направлениях.  Согласно  китайским  летописям,  первым 
тюргешским каганом был бага-таркан Учжилэ (
тюрк. Йузлик~jüzlig – «обладающий сотней», 699–
706  гг.).  В  старой  редакции  «Истории  династии  Тан»  сообщается,  что  он  был  предводителем 
«обособленного племени западных тюрков» и упоминается во время правления Хэлу кагана. Этим 
обособленным племенем в составе западных тюрков, согласно китайскому списку племен западных 
тюрков,  находившихся  под  властью  Хэлу  кагана  под 651 г.,  и  «Изначальной  черепахе»  было  только 
одно племя тюргешей – это хэлоши или алаши (
кит. хэлоши <γa-la-śie; тюрк. *алач, кит. алаши lât-śie, 
тюрк.  *халаш  или  *халач,  по  восстановлению  Ю.А.  Зуева).  В  Танском  эдикте 736 г. 
сообщается,  что  тюргеши  «по  происхождению  не  благородных  отраслей,  вышли  из  чужих 
фамилий», т.е. происходили из разных племен [14, с. 58]. По мере ослабления власти западных тюрков 
и  междоусобной  борьбе  «все  дальние  и  ближние  согдийцы-ху  примкнули  и  подчинились  ему.  Он 
(Учжилэ) учредил (у них) должности двадцати военноуправляющих – тутуков, у каждого было по 
7000  воинов.  Обычно  он  проживал  в  северо-западных  пределах  (страны)  Суйаб,  а  впоследствии, 
постепенно нападая, занял ее. Он перенес сюда свою орду-ставку и стал жить здесь» [15, с. 30; 3, с. 
302].  Таким  образом,  тюргеши  были  в  составе  западных  тюрков,  они  объединяли  различные  племена, 
являясь  пестроплеменными,  они  концентрировались  в  Кенгю-Тарбане,  т.е.  в  Отрарском  оазисе,  на 
Сырдарье, где Кенгю и Тарбан – это форпосты тюркских кочевий [14, с. 58; 4, с. 176].  
Возрождение  в 682 г.  Второго  Восточнотюркского  каганата  предполагало  восстановление 
степной империи в прежних границах. С этой целью Капаган каган даже пожаловал своему сыну в 
699  г.  титул  «малого  кагана»,  и  предполагалось,  что  он  возьмет  в  свои  руки  власть  над 
западнотюркским  крылом,  т.е.  территориями  и  коммуникационными  путями  Тюргешского 
каганата. Поэтому борьба с каганами из тюргешей стала одной из главных задач Капаган кагана. 
События  военно-политического  характера  между  восточными  тюрками  и  тюргешами 
демонстрируют  переломный  период  в  истории  Центральной  Азии,  показывающий  стремление 
восточных  тюрков  восстановить  власть  Ашина  в  западном  крыле  бывшей  Тюркской  империи,  и 
одновременно сопротивление тюргешей, сумевших создать в Южном Казахстане и Жетысу свою 
правящую  династию.  Повествование  этого  события  становится  центральным  содержанием  трех 
памятников  Монголии,  локализация  этих  событий  протекала  на  территории  современного 
Казахстана.  По  китайским  летописям  становится  известно,  что  непосредственной  причиной  для 
войны  восточных  тюрков  и  тюргешей  стало  обращение  младшего  брата  тюргешского  кагана 
Чжену к Капаган кагану за помощью против Сакал кагана, верховного правителя тюргешей [16, с. 
303].   
Во-вторых.  Сличение  событий  тюрко-тюргешской  войны  в  китайских  хрониках  показывает, 
что  это  событие  произошло  в 708 г.,  а  не  в 712. Главным  источником  этой  даты  являются 
китайские летописи периода династии Тан, пересмотр которых по этой дате и этому событию был 
первоначально дан в переводах летописей китайским ученым Цэнь Чжунмянем (1958 г.). Затем в 
переводах и монографии японской исследовательницы Наито Мидори «Ниси токкэцу си но кэнкю 
(История  западных  токкэцу-тюрков)» (1987 г.).  Как  пишет  Ю.А.  Зуев: «Наито  Мидори  так  и 
назвала раздел в своем исследовании по истории западных тюрков «Тюргешский поход восточных 
тюрков-туцзюе  во 2-м  году  периода  Цзин-лун, 708 г.» … До  нее  китайский  историк  Цэнь 
Чжунмянь привел свидетельства, что обозначение периода С14299, 12272 Цзин-лун (707–710 гг.) в 
ряде случаев (в том числе в «Истории дин. Тан») было ошибочно заменено сходным по написанию 
С14299, 15095 Цзин-юнь (710–711 гг.)» [4, с. 166, 165-167]. Война с тюргешами происходила во 2-
м  году  периода  Цзин-лун,  т.е.  в 708 году.  К  сожалению,  по  текстам  рунических  памятников 
невозможно определить дату этого события.  
В-третьих,  решающая  битва  между  тюрками  и  тюргешами  произошла  при  р.  Болчу, 
окончившаяся победой тюрков. По мнению Р.Жиро, это могла быть современная река Булун-тохой 
на  востоке  от  Улюнгура  в  Джунгарии [17, с. 179]. Путь  восточных  тюрков  лежал  через 
Джунгарские  ворота  первоначально  в  Илийскую  долину,  в  Восточном  Жетысу.  В  Джунгарии 
произошло решающее сражение тюргешей и восточных тюрков. Именно эта победа стала залогом 

ISSN 2224–5227                                                                                                                               
№ 3. 2016  
 
 
163 
дальнейшего  продвижения  восточнотюркских  войск  в  глубь  Западного  Жетысу,  в  Таласскую 
долину  и  затем  Присырдарью.  По  китайским  хроникам  известно,  что  Сакал  каган  Таласкую 
область с городом Талас дал в управление Чжену, своему младшему брату [16, с. 305; 4, с. 165]. 
Продвижение  восточных  тюрков  в  Таласскую  долину  как  центр  Малой  ставки-орды  у  западных 
тюрков  и  затем  тюргешей  открывал  путь  в  Суйаб  и  в  Присырдарью.  Только  в  надписи  Кюль 
тегину  единственный  раз  в  камнеписных  источниках  употреблены  этноним  «каратюргеш»  и 
название  топонима  «Табар»,  не  встречающееся  больше  нигде.  Вот  как  описывается  сражение  в 
памятнике: «Войско тюргешского кагана пришло при Болчу подобно огню и вину. Мы сразились, 
Кюль-тегин схватил собственноручно каганского приказного тюргешей, тутука 
азов. Их кагана мы 
убили,  его  племенной  союз  (иль-эль;  государство)  покорили.  Народ  каратюргешей (qara türgeš 
bodun)  по  большей  части  подчинился [18, с. 29]). Тот  народ  при 
Табаре  (Таласе – К.У.)  мы 
поселили...» (КТб, 37-38). Поэтому,  согласно  дальнейшему  повествованию  в  памятниках, 
продолжением  этой  военной  кампании  были  события,  связанные  с  покорением  согдакских 
колоний  в  бассейне  р.  Сырдарья,  находившиеся  под  тюргешским  протекторатом [4, с. 164-166, 
175].  Бильге  каган  сообщает  об  этом: «Вернувшись  с  целью  устроить 
согдакский  народ (soγdaq 
bodun,  т.е.  согдийский  народ,  живший  на  территории  Таласской  долины  и  Присырдарьи,  но  не 
согдийцы метрополии – Согда – К.Т.), мы, переправясь через реку Йенчу (т.е. Сырдарью), прошли 
с  войском  вплоть  до  Темир-капыга» (КТб, 39) [4, с. 175]. В  тесте  стелы  Тоньюкука  объясняется 
причина, заставившая восточных тюрков, переправится через р. Сырдарью: «Мы преследовали их 
(каратюргешей, точнее, азов – К.Т.), мы заставили их возвратиться» (Тон, 45). В монографии Ю.А. 
Зуева по вопросу о Темир-капыге (Железные ворота, таких названий на разных языках и в разных 
источниках  было  множество)  указаны  сомнения  относительно  локализации,  реконструированной 
С.Г. Кляшторным, и соответственно военному походу восточных тюрков в Согд и Самарканд [4, с. 
171, 175; 19, с. 139-143].  
Таким образом, по реконструкции событий тюрко-тюргешской войны, осуществленной Ю.А. 
Зуевым,  основные  военно-политические  действия  происходили  на  территории  современного 
Казахстана,  и  их  главным  результатом  стало  признание  верховной  власти  Капаган  кагана  в 
пределах бывшей Тюркской империи. С точки зрения восточных тюрков, это признание укрепляло 
власть  племени  Ашина  в  кочевой  иерархии  Степи,  а  с  точки  зрения  тюргешей,  эта  война 
узаконивала право тюргешской каганской династии на власть в автохтонных землях народа «он ок 
будун», «десятистрельного» народа.    
В-четвертых. Согласно Тан шу, армия Сакал кагана была разбита, а сам он вместе с братом-
мятежником  был  казнен: «Мочжо  по  возвращению  (из  похода)  сказал  Чжену: «Вы,  будучи 
родными  братьями,  не  могли  жить  в  согласии  между  собой;  можете  ли  с  совершенною 
преданностью  служить  мне?»  И  так  обоих  предал  смерти» [16, с. 303]. Длительное  время  в 
тюркологии  существовало  дословное  понимание  этих  танских  сведений.  Однако  в  таком  случае 
как можно объяснить приход к власти в 717 г. тюргешского кагана Сулу (
тюрк. Сюлюк, 717–738 
гг.) из того же каганского рода, и почему сын Капаган  кагана так и не был провозглашен каганом 
из  Ашина  на  землях  «он  ок  будун»  во  время  тюркского  похода?  По  мнению  Ю.А.  Зуева, 
тюргешскому кагану Сакалу пришлось признать власть Капаган кагана, но это не обозначало его 
реальной смерти. По китайским источникам, становится известно, что в 709 г. Согэ (
тюрк. Сакал) 
отправляет  в  Чаньянь  посланника  с  просьбой  о  подданстве,  и  танский  император  дарует  Согэ 
новый титул «Цзинь хэ ван» - Государь Золотой реки. Другим его китайским именем стал титул 
генерала  конной  гвардии  «Тюргешский  Шеу  Чжун» [4, с. 172]. Восточные  тюрки,  обеспечив 
признание своей власти в пределах бывшей Тюркской империи, сохранили местную тюргешскую 
династию  и  Тюргешский  каганат,  просуществовавший  до 766 г.,  был  одним  из  главных 
препятствий на пути ислама в Среднюю Азию. 
В-пятых.  Описанные  в  Больших  памятниках  события  тюрко-тюргешской  войны  не 
исчерпываются  только  военно-политическими  характеристиками,  также  они  выдают 
существовавшего  в  Тюргешском  каганате  тюркского  манихейства.  Распространение  в 
Центральной  Азии  манихейства  обосновывается  находками  письменных  источников  в  бассейне 
Тарима,  в  Дуньхуане  и  на  Орхоне,  а  также  рассказано  в  китайских  летописях.  Появление 
тюркского манихейства явилось результатом тесных экономических и культурных связей ранних 

Доклады Национальной академии наук Республики Казахстан  
 
 
   
164  
тюрков  с  Ираном,  родиной  этой  религии,  распространившейся  от  Египта  до  Кореи  в III–XIV вв. 
Манихейство,  будучи  гонимой  религией,  хорошо  развило  миссионерскую  деятельность,  корни 
которой  были  пущены  в  караванные  торговые  сети  согдийцев,  средневековых  персов  и 
ближневосточных  торговцев.  По  мнению  Ю.А.  Зуева,  манихейство  ориентировалось  на 
традиционные и наиболее влиятельные в тюрко-согдийской среде местные верования и культы и 
поэтому  оставило  значительный  след  в  историко-культурной  жизни  тюркской  эпохи,  особенно  в 
периферийных областях  взаимодействия [4, с. 189-191; 20, с. 3-6]. Для истории  Казахстана – это 
территории Западного Жетысу и Присырдарьи. 
По мнению М. Бойс, после гонений манихеев из Сасанидского Ирана в III  в., их главная сила 
постепенно  сосредоточилась  за  Оксом  (Амударьев),  по  северо-восточной  границе  Ирана.  Со 
временем  согдийские  купцы,  населявшие  оседлые  центры  на  границе  со  степью,  в  междуречье 
Амударьи и Сырдарьи, становятся адептами и слушателями (нигошак) манихейской церкви [21, с. 
125].  Как  отмечал  В.  Хеннинг: «…согдийцы  были  основными  носителями  манихейства  в 
Центральной  Азии» [22, с. 391-392]. Согласно  руническим  памятникам,  согдийцы,  названные 
согдаками,  проживали  в  оседлых  районах  Присырдарьи,  они  были  подданными  тюргешского 
кагана.  Но  также  в  Чу-Таласской  долине  как  написано  в  колофоне  манихейской  «Книги  двух 
основ» (Iki jiltīz nom), была страна  Аргу-Талас  или Аргу улуш, ханом этой страны «Алтын Аргу 
улуш,  городов  [Талас]  и  Кашу,  правителем  Орду  и  Чигиль-кента  был  Иль-Тиргюг  Алп  Баргучан 
Алп  Тархан-бег  вождь  (или:  начальник; 
тюрк. p[r]ašdan[a]ki) Великих  тюрков  [из  племени] 
чигиль-арслан» [23, с. 417]. В исследованиях Ю.А. Зуева и затем С.Г. Кляшторного показывается, 
что манихейскими обителями-монастырями были Талас, Орду, Кашу и Чигиль-кент [20, с. 3-6; 24, 
с. 48-50]. В анализируемой монографии Ю.А.Зуева ставится вопрос и дается объяснение о том, что 
в  памятнике Кюль  Тегину  вместо топонима «Талас»  было  вырезано «Табар» [4, с. 173, 207-209]. 
Топоним  «Табар»  должен  был  указывать  на  «Талас»  как  город-купцов,  но  не  центр  тюркского 
манихейства или отличного от династии Ашина новой каганской традиции.            
Таким  образом,  в  исследованиях  Ю.А.  Зуева  дано  новое  понимание  центральных  событий 
Больших памятников Монголии, в которых представлена раннесредневековая история Казахстана. 
Принципиально  важно  подчеркнуть,  что  на  территории  Западнотюркского  и  затем  Тюргешского 
каганатов шел процесс сложения новой каганской династии, связанной с автохтонным населением 
этого региона. Традиционной особенностью этого процесса стало сложение каганской династии из 
этнически  разных  племен.  Важную  роль  в  этом  процессе  объединения  местных  племен  сыграла 
согдийская  торговля,  сложение  городской  культуры,  интенсивных  взаимосвязей  тюрков  и 
согдийцев  и  все  более  нарастающие  процессы  оседания  тюркских  скотоводов  в  пределах  этих 
сообществ на правах верховных правителей, воинов-защитников на трасах караванной торговли, а 
также  религиозная  институционализация,  приобретавшаяся  в  результате  усиления  влияния 
манихейства.  
Экономическая  целесообразность  восточнтюркского  похода  в  Тюргешский  каганат  имела 
целью  установление  доступа  к  торговым  караванам  этой  части  бывшей  Тюркской  империи.  В 
политическом  отношении  поход  способствовал  еще  большему  возвышению  Капаган  кагана  и 
последующие  события  междоусобной  борьбы,  нашедшие  трагическое  повествование  в  Больших 
памятниках  стали  основой  причиной  появления  этих  памятников.  Содержание  Больших 
памятников  выходят  из  рамок  погребально-ритуального  характера  и  приобретают  каганский 
уровень  использования.  В  дальнейшем  в  Уйгурском  каганате  эта  новая  традиция  становится 
источником для декларации подвигов и походов уйгурских каганов рода Йаглакар.   
Одними  из  важных  достижений  в  тюркологических  исследованиях  начала  ХХ  века  в 
Казахстане,  на  наш  взгляд,  являются  научные  разработки  А.С.  Аманжолова  и  Ю.А.  Зуева, 
нашедшее  концентрированное  изложениях  в  их  монографиях.  А.С.  Аманжолов  вносит  вклад  в 
развитие  казахстанского  ареала  рунического  письма,  тогда  как  Ю.А.  Зуев  на  большом  круге 
письменных  источников  обосновывает  подробности  истории  восточных  тюрков  и  тюргешей, 
описанные в Больших памятниках Монголии.     
Источник финансирования. Исследование публикуется в рамках реализации проекта Комитета 
науки Министерства образования  и  науки Республики Казахстан 2015-2017 гг., ГФ  № 1893/ГФ4, 
регистрационный № 0115РК01053. 
 

ISSN 2224–5227                                                                                                                               
№ 3. 2016  
 
 
165 
ЛИТЕРАТУРА 
 
[1] Аманжолов А.С. История и теория древнетюркского письма. – Алматы: Мектеп, 2003. – 365 с. 
[2]  Винник  Д.Ф.,  Кожемяко  П.Н.  Памятники  древнетюркской  письменности  из  урочищя  Айртам-Ой. \\ Новые 
эпиграфические находки в Киргизии. – Фрунзе: АН Киргизской ССР, 1962. – С. 3-10. 
[3] Базарбаева Г.А., Джумабекова Г.С. Художественные бронзы Жетысу. –Алматы: Ғылыми қазна, 2013. –120 с. 
[4] Зуев Ю.А. Ранние тюрки: очерки истории и идеологии. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – 332 с. 
[5] Кормушин И.В. Тюркские енисейские эпитафии. Тексты и исследования. – М.: Наука, 1997. – 300 c. 
[6] Sims-Williams N. The Sogdian Inscriptions of Kultobe: Text, Translation and Linguistic Commentary // Труды 
Центрального музея. – Алматы: Балалар əдебиеті, 2009 – P. 153-172. 
[7]  Арсланова  Ф.Х.,  Кляшторный  С.Г.  Руническая  надпись  на  зеркале  из  Верхнего  Прииртышья. // Сб.  науч. 
трудов, Тюркологический сборник, 1972. – М.: Наука, 1973. – С. 318-335. 
[8] Радлов В.В., Мелиоранский П.М. Древнетюркские памятники в Кошо-Цайдаме. // СТОЭ. – СПб, 1897. –Вып. IV. 
– С. 8-38. 
[9] Ядринцев Н.М. Отчет экспедиции на Орхон в 1889 году. // СТОЭ. – 1892. – Вып. 1. – С. 25-40. 
[10]  Васильев  В.П.  Китайская  надпись  на  орхонских  памятниках  в  Кошо-Цайдаме  и  Карабалгасуне. // СТОЭ. – 
1897. – Вып. III. – С. 1-36. 
[11] Hirth F. Nachworte zur Inschrift des Tonjukuk. Beiträge zur Geschichte der Ost-Türken im 7, und 8, Jahrhundert nach 
chinesischen Quellen. – I. Zeit des Ku-tu-lu (Ilteres khan). // Die Аltt
ürkische Inschriften der Mongolei. Z. F., 1899. – С. 1-140. 
[12]  Насилов  Д.М.  Памятники  древнетюркской  письменности  (орхоно-енисейские  и  древнеуйгурские)  в 
отечественных тюркологических исследованиях последних лет (обзор лингвистических публикаций 1969-1974 гг.). // СТ. 
– 1976. – № 1. – С. 82-101. 
[13] Зуев Ю.А.   Древнетюркские   генеалогические предания как источник по ранней истории тюрков. Автореф. 
дис. канд. исторических наук. - Алма-Ата, 1967, 18 с. 
[14]  Зуев  Ю.А.  О  формах  этносоциальной  организации  кочевых  народов  Центральной  Азии  в  древности  и 
средневековье: пестрая орда, сотня (сравнительно-типологическое исследование). // Сб. науч. трудов, Военное искусство 
кочевников Центральной Азии и Казахстана (эпоха древности и средневековья). – Алматы, 1998.  
[15]  Зуев  Ю.А.  Создание  Тюргешского  каганата:  история  и  традиция. – Сб.  науч.  трудов.  Эволюция 
государственности Казахстана. – Алматы, 1996. – С. 30-34. 
[16] Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. –  Алматы: Жалын 
баспасы, 1998. –Т. I. – 388 с. 
[17] Giraud R. L`Empire des Turc Cel
é
st
é
s. Les Régne d`Elterich, Qapghan et Bilgä (680-734). Contribution á L`histoire 
des Turcs d`Asie Centrale. – Paris, 1960. 
[18]  Зуев  Ю.А.,  Торланбаева  К.У.  Манихейство  и  Талас.  К  интерпретации  древнетюркских  надписей // Тамыр. – 
2002. – № 1 (6). – С. 19-36. 
[19]  Кляшторный  С.Г.  Древнетюркские  рунические  памятники  как  источник  по  истории  Средней  Азии. - М.: 
Наука, 1964. – 210 с. 
[20] Манихейское святилище под Таразом // Известия НАН РК. – № 2, 2003. – С. 3-6. 
21 Boyce M. A Reader in Manichaean Middle Persian and Parthian. Text with Notes // Acta Iranica IX. – Lieden: Brill, 
1975. – 196 p. 
22 Henning W. B. Selected papers // Acta Iranica. – Teheran-Liege, 1977. – Vol. 14-15. – 678 S. 
[23] Le Coq A.  von. Turkische Manichaica aus Chotscho I. T. II D 171. – Sprachwissenschaftliche Ergebnisse der 
deutschen Turfan-Forschung. – Bd. I. –Berlin, 1972. 
[24] Кляшторный С.Г. Манихейские обители в стране Аргу // Туған Өлке. – № 1 (6), 2006. – С. 48-50.  
 

жүктеу/скачать 9,42 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: