Наука, образование, творчество

340
Смысл такого взаимодействия заключается в том, что юристу, вы-
ходящему за рамки нормативности и нормативного подхода в оцен-
ках права и правовой реальности в целом, предстоит серьезный ак-
сиологический анализ юридических установлений. И в этом случае 
философия права помогает взглянуть на норму права под иным уг-
лом зрения — не только как императивное образование, придуман-
ное законодателем, но и как неотъемлемую часть ценностно-норма-
тивного комплекса. А этот комплекс уже имеет отношение к челове-
ческой культуре, что само по себе имеет непреложную ценность и вы-
соту. Поэтому знание философии права позволяет любому исследо-
вателю, имеющему дело с правовыми нормами, проникнуть в глубь 
культуры и там отыскать истоки нормообразования. В свою очередь, 
это имеет значение для понимания истинности и ложности, добра 
и зла, свободы и несвободы и иных состояний и свойств в примене-
нии правовых норм или в отношении к ним.
Если философия права вполне сложилась как цельная научная 
область, то попытки дифференцировать ее на различные «подотрас-
ли» и главным образом в угоду или на основании отраслевого деле-
ния юридической науки не всегда выглядят убедительными и целе-
сообразными. Главным аргументом здесь может служить то, что та-
кие «философии права» (например, философия уголовного права) ча-
сто не имеют своей собственной уникальной теоретико-методологи-
ческой базы в границах философии и к тому же зачастую опериру-
ют категориями и понятиями преимущественно из юриспруденции. 
Вместе с тем следует признать возможность и допустимость даль-
нейших разработок в этом направлении, для того чтобы получить 
дополнительные веские доводы в пользу концептуализации филосо-
фии той или иной отрасли права. В этом ракурсе выход в свет моно-
графии «Философия уголовного права: постановка вопроса» можно 
признать и своевременным, и важным, поскольку продолжает тради-
цию отыскания четких оснований выделения философии уголовно-
го права в самостоятельную область науки. Примечательно, что ав-
тор монографии не исключает возникновения ситуации, когда мо-
жет потребоваться своего рода оправдание «необходимости фило-
софского измерения уголовно-правовой реальности» [1, с. 14]. Но, 
разумеется, помимо этого автором вносится новая нота в интерпре-
тацию богатого наследия философии права, и это достижение, пожа-
луй, более значимое, нежели закрепление научного статуса филосо-
фии уголовного права.
Представляется, что «постановка вопроса» произошла в силу того, 
что автор научного труда, являясь прежде всего профессиональным 

341
юристом, поставил серьезную цель перейти с поля доминирующего 
в юридической науке нормативистского подхода в пространство со-
циокультурного анализа. Нужно признать, что для юридической на-
уки это нетривиальный путь, а для философии уголовного права — 
принципиальный, так как правовые доминанты отрасли уголовного 
права должны уступить место ценностно-нормативному пониманию 
развития конкретной отрасли права.
Программные акценты, сделанные автором монографии во введе-
нии, позволяют рассчитывать на то, что мы имеем дело не с дескрип-
тивным исследованием и все же более чем с «постановкой вопроса». 
Иначе следующее суждение, которое мы встречаем во введении: «Со-
измерение и противопоставление уголовно-правового знания и фи-
лософского опыта имеют под собой онтологическое основание» [1, 
с. 20] и которое само по себе способно увести нас дальше «постанов-
ки вопроса», не приобретает столь значимого в контексте моногра-
фии звучания. Между тем автор предполагает, что в границах мета-
физического опыта философия права способна «определить пределы 
уголовно-правового взгляда» [1, с. 22] и вынести оценки уголовно-
правовой реальности. Данный ракурс понимания права и какой-ли-
бо правовой реальности представляется крайне небезынтересным, 
а сказать иначе: довольно волнующим, поскольку открывает реаль-
ные перспективы надюридической (или даже субстанциальной) ин-
терпретации правовой реальности. Это направление, нехарактер-
ное для актуальной философии права, можно признать стержнем 
или фундаментом философско-правовой рефлексии. Автору, который 
обратил на это внимание, явно не все равно, в каком ценностно-смыс-
ловом поле будет оцениваться состояние и развитие права. И боль-
шая удача науки — если это поле займет именно философия права.
От вдумчивого и основательного экскурса в историю и описания 
современного состояния философии уголовного права автор моногра-
фии С. А. Бочкарёв переходит к той части работы, в которой особое 
место занимает рефлексия по поводу уголовно-правовой действитель-
ности. Отмечаются, например, «пороги» и «пороки» научного позна-
ния уголовно-правовой реальности. Строго говоря, мы не являемся 
поклонниками навешивания ярлыков научного или же какого-либо 
иного кризиса, так как под кризисом часто на самом деле маскируют-
ся иные свойства объекта, углубляться в изучение которых не всегда 
достает времени и желания. Но в данном случае автору монографии 
удалось представить убедительные доводы относительно кризисно-
сти уголовного права, причем аргументы как сугубо юридического 
характера, так и философского. В связи с этим трудно что-либо проти-

342
вопоставить следующему суждению, прозвучавшему в монографии: 
«Представители научного сообщества не готовы мириться с обезна-
учиванием законодательного процесса, что, безусловно, заслужива-
ет признания и всяческой поддержки. Возможно, своей непримири-
мостью они стремятся решить до сих пор актуальный для современ-
ной науки вопрос о выживании и сохранении» [1, с. 132].
Концептуализация философии уголовного права, как видно из мо-
нографии, происходит в условиях дифференциации или даже про-
тивопоставления взглядов «теоретиков» и «практиков». Разумеется, 
в стане и тех и других сформированы и культивируются иногда очень 
стереотипные представления о сущности и развитии уголовно-пра-
вовой отрасли, соответствующей ей научной сферы и учебной дис-
циплины, а также возникают мнения и оценки по поводу философии 
уголовного права. Справедливо в связи с этим звучит наблюдение ав-
тора монографии: «Отличие позиций практиков и теоретиков права 
налицо. Соприкосновения их взглядов не просматривается. Емкая 
аргументация, основанная на длительном отслеживании и анализе 
эмпирических данных, внимании к широкому кругу криминологи-
ческих показателей, не убеждает представителей науки. Они счита-
ют, что для итоговых выводов о стабильном и позитивном развитии 
социально-правовых процессов в целом и уголовно-правовых в част-
ности не имеется достаточных оснований» [1, с. 144].
Полагаем, что и «теоретикам», и «практикам» может недоставать 
аргументов, когда речь заходит о философии уголовного права. При-
чина этого кроется в неизбежности возвращения к особенностям 
уголовного права как юридической отрасли и даже уголовного за-
кона как концепции уголовной политики государства. Даже филосо-
фам может потребоваться уход из поля собственно философии в уго-
ловное право. В этих случаях важное значение приобретает возврат 
к скрепляющим общество ценностям права, как отмечается С. А. Боч-
карёвым. Как раз этот момент может стать определяющим в продол-
жении судьбы всей философии уголовного права.
На наш взгляд, самой любопытной частью рецензируемой мо-
нографии является ее финальная глава под названием «Потенци-
ал философского измерения уголовного права». Измерение, конеч-
но, понятие философии не совсем принадлежащее, однако оно точ-
но отражает суть проблемы. А вот «метафизика уголовного права», 
о чем здесь идет речь, может стать своего рода «философией в фило-
софии» или гимном именно философии уголовного права. «Заявлен-
ная тема, — как пишет автор монографии, — на первый взгляд может 
показаться несостоятельной» [1, с. 273]. Действительно, определен-

343
ный скепсис возникает, но только лишь при восприятии заголовка, 
апеллирующего к метафизике. С содержательной позиции С. А. Боч-
карёву удалось в философском измерении уголовного права про-
двинуться так далеко только потому, что он отвлекся от довлеющего 
над любым исследователем нормативизма в понимании уголовно-
го права и не остановился перед сложностями, почти всегда дающи-
ми о себе знать, когда даже вскользь упоминается метафизика. Труд-
но себе представить связь человека, имеющего какое-либо отноше-
ние к уголовному праву или его нормам (например, практикующе-
го юриста или законодателя), с метафизикой. Между тем автор мо-
нографии почувствовал необходимость в установлении этой связи 
и явно не стушевался перед «метафизикой уголовного права», тая-
щей в себе загадки. Но отчасти эти загадки способна разрешить гер-
меневтика, потенциал которой автор также привлекает для понима-
ния уголовного права, а точнее — его философского измерения. По-
лагаем, что в этом ключе С. А. Бочкарёв сумел найти верный подход 
к философии уголовного права и выполнил свою, пожалуй, главную 
задачу — предпринял не только «постановку вопроса», но и предло-
жил верные и довольно перспективные направления дальнейших ис-
следований в границах философии уголовного права и междисципли-
нарного осмысления уголовной политики.

жүктеу/скачать 2,02 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: