Россия может быть или империей, или демократией, но она не может быть и тем, и другим
24
.
Констатировав, что «к сожалению,... в краткосрочной перспективе виды на стабильную российскую
демократию не очень многообещающи», автор утверждает, что в России, как ни прискорбно,
имперский импульс остается силен и даже, кажется, усиливается.
Мы уже отмечали выше, что этот «имперский импульс», как правило, идет не от России. Раньше он
шел из Казахстана {инициативы Н. Назарбаева), Москва просто проигнорировала их. Потом
«импульс» пошел из Минска. Не замечать его было нельзя: в России изменилась политическая
конъюнктура, подходили выборы в Госдуму и Президента, в общественном мнении произошел
явный перелом в пользу славянского, евразийского единства, в пользу патриотов-государственнике
в. С Белоруссией бьш заключен Договор о Содружестве, Таможенный Союз — с Белоруссией,
Казахстаном, Киргизстаном. Все эти документы приняты в первую очередь благодаря воле народов
России и Белоруссии, энергии и целеустремленности президентов Лукашенко, Назарбаева и Акаева.
Эти дипломатические успехи российского МИДа подорвали сдержанный оптимизм американцев
после провала военной авантюры российских «наполеонов» в Чечне. Ведь режим Дудаева был
наглядным свидетельством неспособности Москвы поддерживать порядок даже на собственной
территории, ставил под сомнение и ее способность нести «особую глобальную ответственность» на
территории СНГ. Поэтому подписание Договора с Белоруссией было тем ходом, который спасал
Россию в сложной политической игре США и России. В ответ Америка «забирает под себя» всю
Восточную Европу.
В геополитическом, военно-стратегическом плане России необ
ходимо действовать с расчетом на
дальнюю перспективу, избегая сиюминутных выгод, получаемых путем заигрываний с
другом Биллом». Методично, шаг за шагом необходимо создавать себе жизненное пространство,
геополитическое поле, называемое Евразией. Еще раз можно напомнить слова Л.Н. Гумилева, что
Россия, если спасется, то только Евразией.
|