Глава 8 Дай каждому человеку твое ухо, но немногим твой голос. — Уильям Шекспир Логан

— Немного раздражена, но в основном я просто чувствовала заботу.
Если бы я не хотела его смерти, чтобы он никогда не смог причинить
тебе боль, тогда я бы оценила всю твою заботу намного больше.
Она прижимается поцелуем к моей груди, и я крепче прижимаю ее к
себе, уставившись в потолок, пытаясь разобраться во всем. У меня в
голове полный кавардак. Это беспорядок повсюду внутри меня.
Я подвергаю сомнению все, за что я когда-либо выступал.
Судья, присяжные и палач никогда не были тем, с чем я соглашался.
Я боролся за законность и истинную справедливость. Весь мой мир
сосредоточился вокруг этого с тех пор, как мне предложили
должность в ФБР.
— Как ты научилась драться так, как ты это делаешь?
— Ты не видел, как я сражаюсь, - вздыхает она. — Я бы никогда не
стала бороться с тобой.
Мои губы дергаются, когда я смотрю на нее сверху вниз. В то же
время она поднимает глаза.
— Должны ли мы проверить, кто лучше?
Она подавляет усмешку, пытаясь сохранить серьезное выражение
лица. — Агент Беннетт, я думаю, было бы унизительно, если бы я
надрала вам задницу. Так что не волнуйся, я сдержусь, если ты
когда-нибудь наберешься храбрости.
Я смеюсь, нахожу этот звук почти грустным. Ее улыбка так же мрачна
среди тяжелого воздуха вокруг нас, когда она опускает голову и
возвращается к своей задаче обводить круги.
— Итак, теперь, когда все твои худшие секреты раскрыты, может
быть, ты сможешь немного рассказать о своем прошлом, - тихо
говорю я, чувствуя, как она напрягается рядом со мной, а ее пальцы
все еще на моей груди.
— Ты уже слышал все, что они сделали. Тебе нужно больше
подробностей? - спрашивает она резким шепотом.
Я приподнимаю ее лицо, поглаживая ладонью по щеке. Она смотрит
мне в глаза с тем же бесстрашием, с каким смотрит на весь
остальной мир, но я вижу в ней спрятанную уязвимую девочку;
девочку, которую она должна защищать после всего, через что ей
пришлось пройти.
— Я говорил о твоем прошлом до того, как все это случилось. Что-то,
что могло бы рассказать мне о девушке, которой ты была раньше.
Она отводит взгляд, выдыхая.
— Девушка, которой я была раньше, мертва. Знание того, какой
наивной и хрупкой она была, не сделает ничего, кроме как разобьет
тебе сердце прямо сейчас. Потому что ты представишь меня в ее

образе. У тебя все это время была настоящая я, Логан. Ничто между
нами или то, какой я была с тобой, не было ложью. Только фрагменты
моего прошлого были изменены ради сохранения моей тайны.
Я чувствую, как она отдаляется, даже когда она прижимается ко мне
ближе.
Вместо того, чтобы позволить ей уплыть в ее собственный разум, я
смещаюсь, поворачиваюсь и опускаюсь на нее сверху. Она пытается
поцеловать меня, но я отстраняюсь, устраиваясь поудобнее между ее
ног и держа свои губы вне досягаемости ее губ.
— Одна из причин, по которой ты сегодня такая свирепая, - это из-за
той девушки. Притворяешься, как будто ты никогда не была ею, - это
еще на шаг ближе к отрыву от реальности. Это опасная тропинка.
Она закатывает глаза, но на ее губах появляется легкая улыбка,
удивляющая меня. Я никогда не устану от того, что она никогда не
реагирует так, как я предсказываю. Половина причин, по которым я
так сильно влюбился, заключалась в постоянной тайне, окутывающей
ее.
Даже когда кусочки головоломки продолжают складываться вместе, я
все так же заинтригован и озадачен ею.
— Ты говоришь как Джейк, - наконец говорит она, проводя пальцами
по моим волосам, когда ее ноги переплетаются с моими.
— Я надеюсь, что Джейк никогда не занимал эту позицию во время
этого разговора.
Она смеется, снова закатывает глаза и, наконец, вздыхает.
— Джейк просто друг, - быстро говорит она.
— Так ты и говорила.
Она сверкает той улыбкой, которая настоящая, а не искусственная,
как все остальные ее улыбки сегодня вечером. По какой-то причине
ей нравится, когда я ревную.
— Мои мать и отец были своеобразными людьми с разнообразными
интересами. Мой брат всегда говорил, что у них "эклектичные"
личности.
Это так неожиданно, что я не знаю, как реагировать. К счастью, ей не
нужно, чтобы я говорил, чтобы продолжить ее рассказ.
— Они любили классическую музыку и ненавидели то, что ни у кого из
нас не было ни грамма музыкального таланта. Но они также любили
свой хард-рок и джаз. Предполагается, что вы должны быть в
состоянии судить о ком—то, основываясь на их музыкальных вкусах -
отсюда и причина, по которой мой брат удостоил их лейбла eclectic
personality.
Ее улыбка становится шире.

— Они были потрясающей командой. Папа работал уборщиком на
неблагодарной работе — истинная причина, по которой я собрала
воедино историю уборки Бугимена, — а мама была коронером. Она
была таким жизнерадостным человеком для того, кто каждый день
сталкивался со смертью, и мне было слишком комфортно рядом с
мертвыми людьми, так как ей часто приходилось брать меня с собой
на работу. Они по очереди готовили и вместе убирались. Никто
никогда не был важнее другого.
Ее взгляд становится отстраненным, как будто она вспоминает что-то,
и я наблюдаю за ней, не в силах оторвать глаз от ее лица. Я никогда
не видел у нее такого безмятежного взгляда.
— Они бы танцевали, - говорит она, ее глаза снова оживают, когда
она снова встречается со мной взглядом и улыбается.
— Танцевали?
— Каждый вечер после того, как мы ложились спать, они стояли в
гостиной, включали медленную песню и танцевали. Она прочищает
горло, ее глаза наполняются слезами. Мама всегда клала голову папе
на грудь, и он прижимал ее к себе с закрытыми глазами, когда они
раскачивались в такт музыке. Мама так хорошо умела петь, и она
часто пела, когда они танцевали.
Я смахиваю слезу с ее щеки большим пальцем, и она наклоняется
навстречу прикосновению.
— Я бы улизнула, просто чтобы посмотреть, как они танцуют. Иногда
папа ловил меня, но вместо того, чтобы ругать, они заставляли меня
танцевать с ними. То же самое и с Маркусом. Даже Джейка
приглашали на танцевальный ринг в те вечера, когда он оставался на
ночь. Это было настолько прекрасное время, что в конце концов оно
должно было закончиться трагедией. Хорошие вещи имеют меньшее
влияние, чем плохие.
Она тяжело выдыхает и одаривает меня натянутой, менее искренней
улыбкой.
— Они действительно были влюблены друг в друга. Должно быть, в
такой обстановке приятно расти, - говорю я, пытаясь подбодрить ее
продолжать.
— Ее искра снова угасает, когда появляется холодность, сбивающая
меня с толку.
— Ты видишь что-то так долго и принимаешь это как должное. В
глубине души мы с Маркусом верили, что такая любовь обычна, ее
легко найти и не требуется усилий. По нашему мнению, влюбиться в
кого-то должно было быть самой простой вещью в мире.
Она прижимает руку к моей груди, прижимая ее к моему сердцу, и ее

глаза остаются прикованными к нему.
— Мы не знали, какой грязной может быть любовь или как ревнивые
люди могут наброситься.
— Ревнивые люди?
Ее глаза поднимаются, и она убирает руку с моего сердца. — Все
завидовали тому, что было у моих родителей. Мой отец был скромным
дворником, но он был красив. Моя мать была прекрасна, и ее улыбка
могла спасти жизни почти мертвых. Она излучала чистоту и тепло.
Все противоположно мне.
— Я уверен, что есть маленькая девочка, живущая с Линди Уилер,
которая будет возражать против этого, - напоминаю я ей.
Ее глаза снова становятся жесткими, и я решаю, что промолчать было
бы хорошей идеей. Я понятия не имею, что сказать, чтобы не загнать
ее еще дальше в ее собственную голову.
— Линди страдала. Она знает, как утешить другого. Маленькая
девочка в хороших руках. Я позаботилась об этом. Одно доброе дело
не делает меня ангелом, в котором она меня обвиняет. И меня это
даже не беспокоит. Я не хочу быть ангелом. Я была похожа на свою
мать, только немного более вспыльчивой и готовой защищаться. В
остальном я была такой же, как она. Я видела хорошее в каждом и
улыбалась, даже когда кто-то пытался сломить меня. Я думала, что я
такая сильная и такая умная. Проблема в том, что я видела добро там,
где его даже не существовало.
— Как с Кайлом? - спрашиваю я с резкостью в голосе. Просто зная,
что он прикасался к ней...
— Как с Кайлом, - повторяет она ровным и бесстрастным тоном.  — Я
доверяла ему даже после того, как он показал себя ослом. Я никогда
не видела в нем чистого зла до той ночи. И мой брат был таким же
наивным. Мы вдвоем попали прямо в эту ловушку, неподготовленные
и побежденные, без малейшего шанса уйти. И мы никогда не
предвидели этого, потому что никогда не думали, что люди могут быть
такими жестокими.
Она выдыхает, как будто держит себя в руках. Я не настаиваю на этом
и ничего не говорю, позволяя ей рассказывать историю так, как она
хочет. Но если я услышу подробности из ее уст, я могу в конечном
итоге присоединиться к ней в ее убийственном веселье. Я просто не
думаю, что я достаточно силен, чтобы услышать, как она сломается и
скажет мне, что эй обошлась без убийства всех остальных, кто был
замешан во всем этом.
— Мы учились по-другому, и я перестала быть наивной, как только
мне удалось выжить. Я дала обещание своему брату, которое

намерена сдержать. Обещание, которое, как он знал, я смогу
выполнить. Теперь я вижу хорошее только тогда, когда его можно
увидеть. Я умнее. Они сделали меня умнее. Они также сделали меня
той, кем я являюсь сегодня — смертоносной и безжалостной. Я
должна верить, что для этого была причина, и каждый раз, когда я
спасаю кого-то другого от той же возможной участи, что и я, я
чувствую себя немного ближе к Маркусу.
Мой разум в полном дерьме. Все, что ей нужно сделать, это
попросить меня присоединиться к ней, и я буду рядом с ней. Так что я
благодарен, что она этого не делает, потому что я даже не уверен, что
к этому относиться.
— Когда гаснет свет и звучит музыка, я часто вспоминаю, как моя
мать танцевала с моим отцом. Я была так молода. Мое детское "я" не
понимало, как важно ценить и впитывать все эти воспоминания. Но
те, что у меня есть, остаются со мной. Эти воспоминания
поддерживали во мне жизнь и помогали заглушить некоторые
кошмары.
Мой большой палец проводит по ее губе, пока я изучаю ее.
— Давай, - говорю я, скатываясь с нее и вставая.
Она смотрит на меня так, словно я сошел с ума, пока я не включаю
свой телефон, и музыка не начинает звучать. Ее глаза почти
мгновенно блестят, и она улыбается, когда я тяну ее за руку, призывая
присоединиться ко мне.
Голый посреди спальни, я притягиваю ее к себе. Ее голова падает мне
на грудь, и мои губы прижимаются к ее макушке, когда я прижимаю
ее как можно ближе.
И мы танцуем.
Мы танцуем несколько песен подряд.
До тех пор, пока она внезапно не взбирается на меня и не целует
меня жадно, как будто она больше не может сдерживаться, и ночь
слишком близка к концу.
И я беру ее снова и снова, пока солнце не начинает светить на нас, и
мы оба слишком измотаны, чтобы даже попытаться повторить раунд.
Когда она устраивается поудобнее на мне, ее глаза лениво
закрываются, я спрашиваю: — Почему Лана Майерс? Что заставило
тебя выбрать это имя?
Она улыбается, в то время как ее глаза изо всех сил стараются
оставаться открытыми.
— Моя мать сказала, что они с отцом всегда спорили о моем имени
еще до того, как я родилась. Они сразу же согласились на Маркуса,
но мое имя? Это был один из немногих аргументов, которые они

когда-либо приводили. Она хотела Викторию из-за моей покойной
бабушки. Моему отцу нравилось имя Лана, он слышал его, когда
подростком путешествовал со своими родителями. Он сказал, что
чувствует, что я собираюсь стать Ланой, а не какой-нибудь
царственной девушкой, как предлагала Виктория.
Она тихо смеется, ее взгляд меняется, когда она снова погружается в
свои воспоминания.
— Мама сказала, что после того, как я родилась, она поняла, что
была права. Но папа сказал, что он был прав, потому что определение
Ланы идеально подходило мне, хотя моя мама утверждала, что я была
такой же вспыльчивой, как любая Виктория, которая когда-либо была.
Я наклоняю голову, желая услышать внутреннюю шутку. — Что значит
Лана?
— Зависит от страны. Драгоценная. Литл-Рок. Солнечный Луч. Но
папа сказал, что мне больше всего подходит гавайское значение — на
плаву, спокойный, как тихие воды. Потребовалась буря, чтобы
успокоить меня.
Она снова встречается со мной взглядом, и я улыбаюсь, думая о том,
как хорошо это ей подходит.
— Мне нужно было имя, которое что-то значило; мне нужно было
что-то, что удерживало бы меня от превращения в новую личность.
Это было единственное, что у меня было, - продолжает она.
Я провожу пальцем по ее носу, постукивая по его кончику. — Оно
тебе идеально подходит. Но почему Майерс?
Более мрачная улыбка озаряет ее губы. — Мой отец тоже был
любителем фильмов ужасов. Старые школьные фильмы ужасов. Он
сказал, что у него нет ни времени, ни терпения на
придурков-красавчиков, у которых проблемы с мамой.
Я неожиданно смеюсь, и она ухмыляется.
— Мама всегда дразнила его, что ему просто нравятся страшные
психопаты с проблемами. Майкл Майерс был одним из его любимцев.
Я смеюсь сильнее, качая головой, и она поднимает руку, проводя
пальцами по моим волосам. Наши взгляды встречаются, и нас
окутывает спокойная тишина.
— Могу я задать вопрос, связанный с делом? - нерешительно
спрашиваю я.
— Ты знаешь все, что произошло, - осторожно говорит Лана. — Я не
могу сказать тебе, что осталось.
— Ты знаешь, кто был первым убийцей?
В этот момент раздается стук в дверь, прерывающий наш разговор.
— Да? - кричит Лана, ее тело распластано поперек моего.

— Я ненавижу прерывать встречу выпускников, но прямо сейчас
проходит экстренное совещание. Донни говорит, что нам нужно быть
в хижинах как можно скорее.
— Черт, - стону я, проклиная уже прошедший день.
Лана скатывается с меня с непринужденной грацией и хватает халат,
завязывая его прежде, чем я даже успеваю встать с кровати. Она
прислоняется к стене и просто смотрит, как я быстро одеваюсь.
— Ты молодец, Логан, - тихо говорит Лана, привлекая мое внимание к
ней, когда она садится на край комода.
— Это то, что я люблю в тебе больше всего. Делай все, что считаешь
правильным. Не беспокойся обо мне. Со мной все будет в порядке.
Я знал, каким будет ее ответ, когда задал этот вопрос прошлой ночью,
но услышать заключение в ее тоне - это как удар кувалдой по моему
животу.
— Это не прощание, Лана. Я вернусь сегодня вечером. Возможно,
нам действительно придется поспать, но я вернусь.
Она улыбается мне, но улыбка снова тяжелая.
Я снова включаю свой телефон, позволяя ему сходить с ума от
сообщений, которые у меня нет времени читать. Вместо того, чтобы
тратить впустую эти последние несколько минут, я целую ее, давая ей
понять, что люблю ее, даже если она решит закончить это.
У меня в голове все еще крутятся тысячи противоречивых аргументов
относительно того, почему это неправильно или правильно, но я
отказываюсь от нее отказываться.
— Позже, - говорю я ей в губы.
— Позже, - шепчет она в ответ.
Мы с Хэдли выходим и направляемся к ее машине, и я смотрю на ее
растрепанные волосы и понимаю... в этом доме всего две спальни.
— Я думал, ты другой ориентации, - говорю я, пока она работает со
своим ноутбуком на пассажирском сиденье серебристой машины,
которую она взяла неизвестно откуда.
— Я же сказала тебе, что это не так. Мне всегда нравились парни и
девушки... но знаешь что? Давай поговорим об этом позже. Что бы ни
беспокоило Донни, это меня беспокоит.
— Я уверена, что это ерунда, - говорю я пренебрежительно.
Только когда мы почти возвращаемся в домики, я понимаю, что так и
не получил ответа на вопрос, который я задал Лане об
первоначальном серийном убийце.
Но выражение ее глаз сказало мне, что она знает.

жүктеу/скачать 0,67 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: