Прагмалингвистические особенности менасивного речевого акта в политическом дискурсе

Говоря о МРА как о самостоятельном РА, необходимо, прежде всего, отметить специфичность его лексико-семантического наполнения, представленного главным образом именами существительными и глаголами. Лексико-семантический анализ фактического материала позволил выделить 3 речевые стратегии угрозы в ПД, реализуемые посредством лексических единиц: стратегия обобщения, стратегия отчуждения и стратегия усиления. Первые две стратегии реализуются в номинации адресанта и адресата угрозы, что делает их прагматически неотрывными друг от друга и позволяет нам объединить их в более широкую стратегию контраста. Она служит структурированию информации по образцу биполярности «свои – чужие», подчеркивает положительные и отрицательные оценки коммуникантов, их действий или свойств путем противопоставления. Лексические средства стратегии усиления направлены на оказание эмоционального воздействия. К данной группе относятся высокочастотные политические ярлыки (22,5%) (dictator, tyrant, occupier, aggressor, fascist, Nazi, etc.), инвективы (22%), включающие общие пейоративы, используемые для оскорблений (bastard, pig, ape, son of a bitch, etc), и специальные пейоративы, называющие носителей конкретных пороков (killer, bandit, terrorist, spy, traitor, plotter, violator, etc), а также различные виды лексических усилителей (определенные местоимения, существительные в функции обстоятельства образа действия, частицы, наречия, прилагательные, причастия).

Лексико-семантический анализ глаголов, несущих основную менасивную нагрузку, в составе МРА, а также анализ грамматических средств и синтаксических конструкций дали возможность выстроить классификацию МРА по типу манифестации прагматического значения угрозы (поверхностная и глубинная). В рамках данной классификации были выделены МРА с экспликацией угрозы и МРА с импликацией угрозы. Было обнаружено, что тип манифестации угрозы всецело зависит от основного лексико-семантиченского компонента, являющегося менасивным ядром, т.е. иллокутивного глагола. Внешняя же оболочка высказывания, т.е. форма варьируется в определенно заданных границах для каждого типа МРА. Для установления пределов формального варьирования МРА мы обратились к его коммуникативно-прагматической структуре, которая характеризуется однозначной референциальной соотнесенностью, идентифицирующей субъект пропозиции либо как говорящего, либо как слушающего, типом взаимодействия (Г→С), а также фактором бенефактивности по шкале «выгода-ущерб» (Г _(+)/(0), С _(–)). Отличие МРА от других типов речевых актов доказывается, прежде всего, тем, что тип взаимодействия коммуникантов определяется как воздействие Г на С с целью нанесения С ущерба. Коммуникативная структура МРА получила в работе отражение в построенных двух денотативных ситуациях, каждая из которых имеет поверхностное отражение в виде семантико-синтаксических моделей (для наглядного построения которых в качестве глагольной единицы с менасивной нагрузкой был использован глагол “hurt” в его основном значении “to harm” – «наносить вред», а также следующая кодировка – Г (говорящий), С (слушающий), А_+/– (выполнение/невыполнение действия)).

ДС₁: Г→ С  _Combin Г (А₂)  _{Combin\s\up 14(С_ }

1. 
   I will hurt you
   
2. 
   You will be hurt
   

1. 
   I am going to hurt you
   
2. 
   You are going to be hurt
   

1. 
   I (modal verb) hurt you
   
2. 
   You (modal verb) be hurt
   

1. 
   I am hurting you
   

1. 
   I (am prepared) to hurt you
   

ДС₂: С (А) → Г_–  Г → С_–

6.1. Do/Don’t do (smth)  I will hurt you

Таким образом, был представлен набор семантико-синтаксических моделей для реализации угрозы в МРА без участия перформативной формулы. Каждый из типов манифестации угрозы наполняет данные формальные модели своим лексико-семантическим содержанием. Если рассмотреть МРА с экспликацией угрозы, то в его составе можно выделить МРА с экспликацией речевого действия угрозы и МРА с экспликацией сообщения об угрозе. Такое разделение базируется на типе глагола, отвечающего за коммуникативную интенцию иллокутивного акта: перформативный глагол (глагол речевого действия) и глагол сообщение о действии, процессе, состоянии.

Ввиду установленного во второй главе факта, что эксплицитное функционирование квазиперворматива “threaten” запрещено нагативными пресуппозициями социального характера, поверхностной манифестации смысловой доминанты угрозы способствует целый ряд речевых актов, чью форму заимствует МРА: промисивный РА, комиссивный РА, директивный РА и ассертивный РА. Лексическая спецификация представления менасивной интенции в английском языке политики осуществляется в пределах ряда функциональных перформативных глаголов по типам:

• 
  
  
  
  жүктеу/скачать 170 Kb.
  
  Достарыңызбен бөлісу: