«солнечная пряжа»

110
Наши публикации
жизненную силу не только отдельного человека, 
но и целого общества, актуализируя определен-
ные  интенции  духа  и  вызывая  в  человеческом 
сердце «необозримый объём резонансных окли-
ков и откликов» (А. В. Чехонадских, «Феномен 
символистской  циклизации  на  примере  цикла 
Бальмонта “Отсветы раковин”» – см. в данном 
выпуске).
Однако  наиболее  грандиозным  событием 
можно по праву считать встречу мистерии, цик-
ла и символа в едином творческом поле; всходы, 
которые она принесла, расцвели в русской лите-
ратуре, вступившей в новый век, пышным цве-
том. Это уже не просто необходимое жанровое 
обновление и появление новых, переходных ли-
тературных типов (в частности – у Бальмонта – 
микроцикл [8] и поэма-цикл [9]), но оформление 
поэтической книги как чего-то качественно ино-
го, нежели сборник или цикл стихов; к 1930-м 
годам она стала одним из ведущих жанров в от-
ечественной  литературе.  Выделившись  в  каче-
стве сверхтекстового единства (изначально – как 
вид циклизации), она была подвергнута особого 
рода рефлексии и была понята, с одной стороны, 
в качестве воплощения модели мира и отражения 
ключевых мировоззренческих позиций автора, а 
также в качестве способа организации читатель-
ского понимания художественной концепции – с 
другой. Кроме того, лирический поэт при её соз-
дании получил возможность выйти за пределы 
художественного произведения как структурно, 
содержательно  и  количественно  ограниченной 
единицы. Сочетание же различных символов в 
книге стихов не только не подавлялось фабулой, 
но и позволяло расширять сферу смысла худо-
жественного  слова  и  образа,  благодаря  чему  – 
при  всё  большем  углублении  на  новые  уровни 
понимания  и  осмысления  –  происходила  клю-
чевая  трансформация  цикла:  в  зависимости  от 
прочтения он мог трактоваться совершенно по-
разному и потому приобретал все большую уни-
версальность и всеохватность [10], о которой не 
могло быть и речи при понимании цикла в узком 
смысле. 
Процесс создания поэтической книги стал 
отныне не просто актом циклизации, но мифот-
ворческой,  жизнестроительной  деятельностью, 
цель которой – призвать читателя к особого рода 
morale negotium в ходе его – теперь уже мисте-
риального  –  приобщения  к  книге.  В  качестве 
одной из потенциальных задач могло выступать 
всё то же высвобождение психических энергий 
и  проявление  божественного  в  человеке  –  что 
казалось  совершенно  необходимым,  например, 
в  период  Гражданской  войны,  захлестнувшей 
Россию.  Принцип  же  «божественности»,  до-
стигаемый  таким  образом,  требовал  от  чело-
века  служения  обществу  в  христианском  духе: 
жертвовать  во  имя  блага  людей  собственным 
вниманием, временем, энергией и даже жизнью. 
В  этом  можно  усмотреть  особо  яркий  расцвет 
гуманизма,  неуклонно  долженствовавший  со-
вершиться в подобном историческом контексте.
Именно  поэтому  можно  с  достаточной 
уверенностью полагать, что «Серебряные Реки», 
оформившиеся  в  1919  году  в  законченную  по-
этическую книгу, постулировали в качестве все-
общей  мировой  религии  религию  жертвенной 
любви  и  сострадания  как  проявления  высших 
нравственных законов в человеке. Не последнюю 
роль  в  формировании  книги  сыграл  не  только 
социальный разлад, но и бытовое неустройство: 
«дом  с  чертовщиной»  [25]  в  Новогиреево,  где 
Бальмонт жил в 1919 году, преследования пред-
полагаемого полтергейста, медиумические явле-
ния и загадочные происшествия с домочадцами 
не могли пройти бесследно для творчества по-
эта.  Весь  мир  казался  буквально  пронизанным 
дисгармонией и болью, и наступивший как для 
всего общества, так и для отдельного человека 
экзистенциальный кризис требовал разрешения. 
Пробуждение  духовной  и  смысловой  жажды 
(жажды познания) в человеке, следующее затем 
её  утоление  и  осознание  нерушимости  косми-
ческого  закона  развития  и  смысловой  полноты 
бытия,  принципа  единства –  только  это  могло 
привести  к  «расширению»  души  и  осознанию 
божественного соприсутствия, к «ладу с Миро-
вым».  Поэтическая  книга,  отражавшая  модель 
мироустройства со всеми его циклами, казалась 
той  сферой  особого  бытия,  из  которой  неким 
творческим, мистическим образом можно было 
воздействовать  на  окружающий  мир  и  способ-
ствовать очищению сознания человека, приводя 
через  музыкальность  поэтической  речи  ритмы 
его  жизни  в  соответствие  космическим.  Сце-
пленность и текучесть символов, а также их спо-
собность  выявить  образ  инобытия  в  реальном 
предмете  и  тем  самым  соединить  вечное  с  его 
временным  и  пространственным  проявлением 
как нельзя лучше обеспечивала процесс духов-
ного  восхождения.  Задача  же  всякой  мистерии 
как раз и заключается в том, чтобы, соединив-
шись  с  божественным,  приобщиться  к  победе 
над  смертью  в  четырех  аспектах:  социальном, 
психологическом, философском и религиозном. 
Труд поэта – помочь и человеку, и обществу из-
мениться,  получить  обновление,  вырасти  из 
себя прежнего:
Быть может, я малый, быть может, я тленный,
Быть может, лишь взору кажусь я таким.
Мы в сердце, мы в пляске кровавой, храним
Печать необъятных просторов Вселенной.
Звезда за звездою, звезда до звезды,
Пусть падают звёзды, их ток бесконечен.

111
Наши публикации
И выйдя из бездн Океанской воды,
 В мгновеньи я вечен.
(«Печать», кн. «Серебряные Реки» [26])
«Человек отныне живёт не только в физи-
ческом, но и символическом универсуме. Язык, 
миф, искусство, религия – части этого универсу-
ма, те разные нити, из которых сплетается сим-
волическая  сеть,  сложная  ткань  человеческого 
опыта. Весь человеческий прогресс в мышлении 
и опыте утончает и одновременно укрепляет эту 
сеть. Человек уже не противостоит реальности 
непосредственно, он не сталкивается с ней ли-
цом к лицу. Физическая реальность как бы от-
даляется по мере того, как растёт символическая 
активность человека…» [15] 
Сближение  двух  миров,  «свидание  с  за-
предельным», необходимое постольку, посколь-
ку история неизменно включает в себя и собы-
тия  духовного  порядка,  т.  к.  только  вмещение 
качественно  различных  пластов  помогает  ос-
мыслить то или иное событие, может состояться 
благодаря morale negotium, нравственному воз-
действию  поэта;  оно  делает  «бессмысленны-
ми  все  попытки  отрицания  Высшей,  духовной 
Реальности  и  феноменов,  её  проявляющих  –  и 
все  тенденции,  признающие  лишь  реальность 
чувственно  воспринимаемого  мира,  становятся 
невозможными  перед  лицом  очевидности  фак-
тов:  сами  факты  докажут  реальность  высших 
миров  во  всей  сложности  структуры  Мирозда-
ния, реальность духовных измерений существо-
вания» [20]. Поэтический труд, идущий «путями 
перевоплощения… к Всесвету», в этом отноше-
нии сродни алхимическому – в пользу чего сви-
детельствует в т. ч. и Якоб Бёме: «Не существует 
никакой разницы между рождением в Вечности, 
возвращением в Эдем и получением Философ-
ского Камня». Человек искусства, человек иска-
тельной мысли – вот тот единственный человек, 
который способен бодрствовать во время «миро-
вой ночи» (как не усмотреть в этом некое сход-
ство с просьбой скорбящего и тоскующего Хри-
ста, обращенной к его ученикам: «Бодрствуйте 
со Мною»?), приближая новый рассвет, а стало 
быть, и претворение лунного сознания в солнеч-
ное; только ему под силу в период бессмыслен-
ных  кровопролитий,  кризисов  и  мировых  бед 
принести  человечеству  новые,  убедительные 
смыслы,  преисполненные  жизненной  силы,  и 
учредить на земле царствие истины.
Художники, ваятели, поэты, музыканты,
Строители, искатели, мыслители, певцы,
Плечами мир поднявшие, глядящие Атланты,
Вы скрепы невесомого, начала и концы.
(«Дозор», кн. «Серебряные Реки» [26])
Таковыми, вероятно, предполагались клю-
чевые  моменты  мистерии  «Серебряных  Рек», 
однако при жизни поэта эта книга стихов так и 
не была опубликована [26]. 

жүктеу/скачать 6,3 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: