«солнечная пряжа»

34
«Я целый мир прошёл в мельканье дней»
Но в то время, когда они отправлялись в путь, 
сердце Бальмонта было во власти любви к ещё од-
ной женщине, Анне Николаевне Ивановой (1877–
1937). Она была рано осиротевшей племянницей 
мужа сестры жены Бальмонта Екатерины Алексеевны. 
Несмотря на столь сложную траекторию родства, 
Анна, или как её называли в семье Нюша, была по 
существу членом семьи Андреевых- Бальмонтов. 
Екатерина Алексеевна очень тепло отзывается о ней 
как о своей племяннице и пишет о её отношениях 
с Бальмонтом: «кроткая, тихая, красивая девушка. 
С ней одной он никогда за всю нашу долголетнюю со-
вместную жизнь в самых своих худших состояниях не 
был груб, вызывающ, как с другими. Может быть, так 
действовали спокойствие и ровность Нюши, она была 
всегда одинаково внимательна и нежна к Бальмонту, 
которого очень любила» 
12
. Очевидно, роман с Анной, 
или Мушкой, как называл её Бальмонт в своих пись-
мах, разгорелся незадолго до его отъезда в путе-
шествие и повлиял на его душевное состояние. Его 
письма Мушке наполнены нежной любовью, тоской, 
сожалением о разлуке.
А корабль, тем временем, уносил его с Еленой 
на юг. Пройдя Канарские острова, в конце февра-
ля они остановились в Кейптауне, на мысе Доброй 
Надежды, где провели месяц, посетив внутренние 
районы страны, и возобновили путешествие на ко-
рабле «Коринфик» в Тасманию.
Это путешествие на корабле стало для Бальмонта 
первым разочарованием, поскольку его предвку-
шение сказочного Юга обернулось промозглым хо-
лодом предполярных широт. И хотя они знали гео-
графию, «но там, где разум не может, мечта всегда 
хочет, — писал он. — И слово Юг так пленитель-
но овеяно светом и теплом, что, уезжая из Южно- 
Африканских садов, где цветы — как раскрытые губы, 
и у тонкоствольных деревьев женский стан, — уплы-
вая в красиво обособленную Тасманию, и с детства 
любимую Австралию бумерангов и Чёрных голых 
людей, можешь ли думать, что будешь целый месяц 
мёрзнуть телесно на холодной палубе или в душ-
ной, но холодной каюте, и будешь стынуть духовно 
среди скучных сухих англичан, которые едут себе 
в Австралию или Новую Зеландию, как в собствен-
ную вотчину, вдоль и поперёк известную» 
13
.
Их спутники- англичане действительно наслаж-
дались приятным плаванием. Газеты сообщали, 
что на борту «Коринфика» ехало несколько арти-
стов варьете, которые во время перехода радовали 
12 
Андреева- Бальмонт Е. А. Воспоминания. — М., 
1996. — С. 385.
13 
Бальмонт К. Океания // Заветы. — 1914. — № 6.
публику своими представлениями 
14
. Бальмонт бежал 
из их мирка в свой мир: «Но что люди? Прочь люди. 
… В Предполярных областях Южных морей колдуют 
крылья птиц, не нуждающихся в отдыхе — и столько 
там альбатросов, сколько их хочет мечта. Белые, се-
ро-белые, серые, разного роста и разного нрава, но 
все жадные, сильные, и летящие. Они летят одиноко, 
они летают парами, они собираются стаями, и сно-
ва каждый летит одиноко, — красивее всего одино-
кий альбатрос. Видишь его целиком, независимо. 
Чем старше альбатрос, чем длиннее его крылья, тем 
больше понимает он одиночество. Иногда прилетит 
такой исполин прямо вплоть к кораблю, глянет поч-
ти человеческими глазами и снова умчится, показав 
размер своих крыльев и неутолимое желанье полё-
та. И в морозном воздухе, с тоской о тепле, но раду-
ясь глядящему из-за дымного облака Солнцу, поёшь:
Свита моя — альбатросы морей,
Волны — дорога моя.
Солнце, родимого сына согрей,
Солнечный я» 
15
.
14 
Unexpected arrival of the Corinthic // Mercury, Hobart. — 
1912. — 11 April. — P. 4.
15 
Бальмонт К. Океания.

жүктеу/скачать 6,3 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: