Тема Язык и его основные функции

1. Найдите в полном тексте рассказа другие портретные детали Хоря и Капиныча. Выпишите их.

2. Подготовьте сравнительную портретную характеристику названных персонажей.

3. Напишите о хорошо знакомом вам человеке, сходном, по вашему мнению, с Хорем или Калинычем. Какой тип человеческой личности вызывает у вас симпатию?

Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу. <...>

– Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живём не нынче только на этом клочке ли, а жили и будем жить вечно там, во всём (он указал на небо).

Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома, и, слушая Пьера, не спускал глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны течения с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «Правда, верь этому».

Князь Андрей вздохнул и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом лицо Пьера.

– Да, коли бы это так было! – сказал он.

– Однако пойдём садиться, – прибавил князь Андрей, и, выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз после Аустерлица он увидел то высокое, вечное небо, которое он видел, лёжа на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее, что было в нём, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нём. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя по внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.

Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа. <...>

Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен прийти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё его ученье, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.

– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, – отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.

– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.

– Про жизнь, про назначение человека. <...>

Князь Андрей молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьёт его и не будет смеяться над его словами. (Л. Толстой.)