Тюркский героический

398 Тюркский героический эпос
Чеелiгiп ойла, Ах сабдарым,
Чадар кунге чит парибыс!
Скачи, же, скачи, Бело‐игрений мой,
Ведь мы (с тобой) на краю гибели!
Быстрее скачи, Бело‐игрений мой,
Ведь смерть приближается к нам!
1
Однако Алтын‐Арыг не удалось раньше Пора‐Нинчи приехать к хребту
Ах‐сын. Золотая Кукушка оказалась в руках у Пора‐Нинчи. Три дня она пыта‐
ла и мучила Алтын‐Арыг и ее коня и расправилась с ними: «Коок хустың iкi
пазын Пора Нинчi узе тартхан – Аран‐чула Ах Сабдар ат Сай полып саалабыс‐
хан, Арығ сiлiг Алтын Арығ Хум полып, истел халған» – «Обе головы Кукуш‐
ки Пора‐Нинчи оторвала – Бело‐игрений скакун (тут же) в гальку превра‐
тился, прекрасная Алтын‐Арыг с галькой и песком (опять) смешалась, по‐
гибла она, не стало ее»
2
.
Гибель Алтын‐Арыг, таким образом, описывается с ужасными подробно‐
стями. Отношение народа, создателей и хранителей сказания к этому случаю
двоякое: безусловно, сказание осуждает легкомысленное поведение Алтын‐
Арыг, причиной гибели которой стало ее устойчивое пристрастие к вину.
В сущности, она погибает по той же причине, из‐за пьянства, что и чудовища в
алтайском героическом сказании «Очы‐Бала» – Ак‐Дьала и Кан‐Тадьи. Одно‐
временно сказание выражает глубокое сожаление по поводу такой нелепой ги‐
бели Алтын‐Арыг. Потому что такая гибель вообще не характерна для богаты‐
рей и богатырских дев народных сказаний. В связи с этим можно поставить и
вопрос о том, что не являются ли в алтайском и хакасском эпосе эпизоды, свя‐
занные с пристрастием героя или героини к вину, позднейшими мотивами, свя‐
занными с условиями жизни алтайских и хакасских охотников в новейшее вре‐
мя? По крайней мере, трудно представить закономерное и естественное совме‐
щение множества вполне благородных, условно говоря, сказочно‐мифо‐
логических богатырских деяний Алтын‐Арыг и ее случайную гибель от пьянст‐
ва. Впрочем, как бы она ни погибла, в целом Алтын‐Арыг остается прежде всего
глубоко благородной и мужественной богатырской девой, каковой она и была,
очевидно, в архаическом прототипе сказания.
Рассмотренные до сих пор сказания во всем своем содержании, в том
числе и в повествовании о гибели богатыря или богатырской девы, сохра‐
няют ярко выраженные особенности первобытного мифологического мыш‐
ления. Видимо, в связи с этим же в некоторых дастанах появляются мотивы
смерти и оживления богатыря, чтобы он мог, так сказать, обязательно со‐
вершить те подвиги, ради которых он и появился на этот свет. Мотивы эти
тоже распространены в наиболее архаических сказаниях. С этой точки зре‐
ния весьма показательны эпизоды, где изображается закалка богатыря во
время битвы или перед началом ее в якутских олонхо. В этих эпизодах нет
1
Алтын‐Арыг. С. 220, 461.
2
Там же. С. 223, 464.

Гибель героев. Конец повествования 399
смерти героя. Она как бы только подразумевается. И.В. Пухов отмечал чрез‐
вычайную древность мотива закалки и его возможную связь с обрядами
инициации, «посвящения юноши в воина. Закалка, как правило, происходит
в начале олонхо (как далее говорит И.В. Пухов, она может быть предпринята
и уставшим во время битвы богатырем. – Ф.У.), когда герой молод, в процессе
закалки богатырь как бы умирает (он входит в мертвую воду, его бросают в
кузнечный горн, где он переплавляется, теряя прежний вид), а потом вновь
оживает, обретая чудесную богатырскую силу»
1
. Исходя из содержания
олонхо и приведенного высказывания И.В. Пухова, можно сказать, что ар‐
хаические якутские олонхо довольно близко отражают действительные об‐
ряды инициации, хотя те или иные их отголоски сохраняются во множестве
эпических сказаний (наречение героя вторым, настоящим мужским именем
– древнетюркские письменные памятники; совершение подвигов и получе‐
ние звания бека иля – огузский героический эпос; укрощение коня и получе‐
ние права на женитьбу, борьба, притом продолжительная, за создание семьи
как обобщенное отражение обрядов инициации и т.д.).
Однако в эпических сказаниях тюркских народов иногда изображается и,
если можно так сказать, настоящая смерть богатыря. В данном случае речь идет
не об окончательной гибели человека, а о его временной, преходящей смерти,
то есть в отдельных случаях встречаются мотивы временной смерти героя или
героини, что в народных сказках распространено очень широко. Так, в хакас‐
ском сказании «Алтын‐Арыг» рассказывается о гибели главной героини и ее
коня почти в момент рождения: «Ах Хаяның iстiнде Ах сабдар ат тореен, Алтын
Арығ, хыс кiзi, Пудiп тее парған полған, Пичен Арығ iкi пиче Иртiрiп – кизiп
салғаннар. Ах сабдар, ат кулугi, Чарабас чирде чат халған, Алтын Арығ, хыс кiзi,
Илебес чирде ол халған» – «Внутри Белой Скалы Бело‐игрений конь родился И
дева Алтын‐Арыг Тоже почти сотворилась. Пичен‐Арыг (и Ичен‐Арыг) – две се‐
стры Погубили их, убили, Бело‐игрений богатырский конь В неприкосновенном
месте пал, Дева Алтын‐Арыг В свято чтимом месте погибла»
2
. Сказание объяс‐
няет это убийство только что появившейся на свет девушки тем, что она – Ал‐
тын‐Арыг – в будущем должна была стать главной и непобедимой защитницей
владений Алып‐хана, на которые претендовала Пичен‐Арыг. Поскольку Алтын‐
Арыг ничего не успела сделать во исполнение своей главной миссии, она долж‐
на быть оживлена и выполнить ту благородную роль, которую возлагает на нее
народный эпос. Оживляет Алтын‐Арыг ее старшая сестра, тоже родившаяся
внутри Белой Скалы. И объясняется это очень просто: Алтын‐Арыг в новых ус‐
ловиях должна бороться за независимость владений Алып‐хана. Более могуще‐
ственная, чем ее старшая сестра Пис‐Тумзух, Алтын‐Арыг будет неодолимой
защитницей своей родины и своего народа. И Пис‐Тумзух, оживляя ее, дает ей и
соответствующую характеристику: «Чаян салған хулуны Чiбек чилiнңiг Ах саб‐
дар ат Паза хати торир, палаларым, Худай хынған хыс чахсызы Арыг сiлiг Алтын
Арыг Чалбах таста чада, Паза хатап пудер» – «Жеребенок, созданный чаяном, –
шелкогривый Бело‐игрений конь заново родится, дети мои, любимица бога,
1

жүктеу/скачать 3,04 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: