Записная книжка по истории социологии: выдержки из работ классиков

языка, в котором нет предложений» (Там же. С. 130).
«Прежде всего чувства походят на другие деятельности тем, что могут подкреплять или 
наказывать поведение… когда Лицо благодарит Другого, оно может на самом деле не 
испытывать к нему никакой благодарности. Как социальные ученые мы можем также считать, 
что, грамотно расспросив Лицо, можно выяснить, насколько оно было искренним. Однако 
искренность не является для нас проблемой, настоящая проблема состоит вот в чем: вне 
зависимости от того, искренне поступает Лицо или нет, подкрепляет ли выражаемое им чувство 
поведение Другого?» (Там же. С. 143).
«Некоторые люди находят ценными самые презираемые вещи (или только так кажется 
остальным из нас). Тем не менее при объяснении таких ценностей мы поступаем в принципе 
точно так же, как и при объяснении других: изучаем прошлые истории интересующих нас лиц, 
поскольку они воздействуют на их текущие обстоятельства… в принципе, прошлое дает нам 
информацию, необходимую для того, чтобы мы могли навскидку оценить ценности независимо 
от того объема деятельности, который человек выдает для получения этих ценностей в 
настоящем» (Там же. С. 156–157).
«Иногда мы можем просто приводить слова других социальных ученых или обывателей о 
том, что группы или индивиды придерживаются определенных ценностей, не предлагая 
собственного объяснения того, почему они должны это делать. Наша проблема не в том, почему 
они придерживаются этих ценностей, а в том, что они с ними делают, если они их 
придерживаются. Соответственно, нам нужно знать, каковы эти ценности, а не почему они 
такие» (Там же. С. 160).
«При анализе человеческого поведения всегда возникает вопрос, как измерять различные 
деятельности вне зависимости от того, малы или велики эти различия, в соотнесении с каким-то 
общим для всех стандартом. Теперь нам должно быть ясно, что различие в типе между 
выполняемыми деятельностями следует измерять через их различия в ценности. Иначе говоря, 
их надо измерять по их ценностям, соответствующим первому компоненту: в соотнесении с 
временно постоянной шкалой ценностей человека, который их получает» (Там же. С. 161).
«“Секрет полишинеля” человеческого обмена состоит в том, чтобы дать другому человеку 
поведение, более ценное для него, нежели дорогостоящее для вас, и получить от него в ответ 
поведение более ценное для вас, нежели дорогостоящее для него» (Хоманс Дж. Социальное 
поведение: его элементарные формы // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. 
«Социология». 2001. № 3. С. 145–146).
«Отсутствие ожидаемого вознаграждения является не просто чем-то, что высвобождает 
эмоциональное поведение; оно является еще и наказанием, а его избежание, соответственно 
вознаграждением. Следовательно, люди не только выражают раздражение или, менее явно, 
вину, когда так или иначе нарушается распределительная справедливость, но и учатся как-то с 
этим справляться. Они учатся избегать деятельностей, вовлекающих их в несправедливые 
обмены; они учатся выдавать деятельности, вознаграждаемые достижением справедливости, и, 
более того, само невыполнение этих деятельностей превращается для них в издержки. Короче 
говоря, одной из обмениваемых ценностей становится сама справедливость» (Хоманс Дж.
Социальное поведение: его элементарные формы. С. 163).
«Мы и в самом деле намерены реабилитировать “экономического человека”. Проблема с 
ним заключалась не в том, что он был экономическим и использовал свои ресурсы для 
получения какой-нибудь выгоды, а в том, что он был антисоциальным и материалистичным, 
интересовался только деньгами и материальными благами. Что в нем было не в порядке, так это 
его ценности: ему было позволено придерживаться лишь ограниченного круга ценностей. 
Однако новый экономический человек так не ограничен. Он может иметь какие угодно 
ценности… И даже если он научился находить вознаграждение в нерачительном использовании 
своих ресурсов, даже если он ценит отсутствие размышлений о завтрашнем дне – и 
соответствующим образом действует, – его поведение остается экономическим. На самом деле, 

новый экономический человек – это обычный человек» (Там же. С. 166).
«Люди, которые будут появляться на страницах этой книги, если угодно, не менее 
рациональны, чем голуби. Если для голубей будет рациональным учиться и принимать 
кратчайший из двух путей к вознаграждению, то столь же рациональным будет это и для наших 
людей. Они делают выбор из нескольких непосредственно доступных им альтернатив; они 
делают выбор, обращая мало внимания на подлинно долгосрочные результаты своего выбора, 
которые иной раз их удивляют. Однако ближайшие результаты им известны, и они знают их не 
столько как предмет вероятности, сколько как предмет определенности» (Там же. С. 169).
«В прошлом некоторые социологи в своих частных рассуждениях были склонны мыслить 
маленькую, неформальную группу как микрокосм общества в целом… Но сказать, что в двух 
явлениях есть что-то общее, вовсе не значит, что одно есть микрокосм другого, или просто его 
уменьшенная копия. Две сущности, о которых идет речь, не похожи хотя бы потому, что в 
неформальной группе человек завоевывает статус через свои прямые обмены с другими ее 
членами, тогда как в более широком обществе он получает статус благодаря наследованию, 
денежному состоянию, роду занятий, должности, правовому господству – и во всех этих 
случаях благодаря своей позиции в той или иной институциональной схеме, часто имеющей за 
собой долгую историю» (Хоманс Дж. Социальное поведение: его элементарные формы // 
Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. «Социология». 2001. № 4. С. 99).
«…некоторые антропологи… говорили так, будто считали, что члены общества или 
какого-то его сектора поддерживают институциональное правило, преподанное им в молодые 
годы как нечто, чему они должны подчиняться, и санкционированное социальным одобрением. 
Если бы это было действительно так, я думаю, мы бы наблюдали в обществе гораздо меньше 
изменений, нежели фактически наблюдаем. Ибо социальное одобрение не действует в отрыве от 
всего остального: его санкционирующая сила держится на сохраняющейся энергии первичного 
вознаграждения» (Хоманс Дж. Социальное поведение: его элементарные формы. С. 102).
«Мы, социальные ученые, рассуждаем так, как если бы “общество” было большой вещью. 
Но институт функционален для общества лишь потому, что он функционален для людей. Для 
выживания общества нет иных функциональных предпосылок, кроме того, что общество 
должно давать своим индивидуальным членам достаточно вознаграждений, чтобы они 
продолжали вкладывать свои деятельности в его поддержание, и при этом вознаграждать их не 
как членов данного общества, а как людей…» (Там же. С. 105).
«Если достаточно долго искать тайну общества, то она предстанет перед вами со всей 
ясностью: тайна общества в том, что оно было создано людьми, и ничего, кроме того, что 
вложили в него люди, в нем нет» (Там же. С. 106).
«Без какого-нибудь капитала никакое институциональное поведение не может 
начаться» (Там же. С. 107).
«Располагая капиталом, каждое общество пробует разные институциональные 
нововведения. Если они оказываются окупаемыми – а прежде чем появится отдача, может быть 
израсходован огромный капитал – они сохраняются. Они могут даже занять место капитала и 
позволить обществу перейти к другому нововведению» (Там же. С. 111).
« Эл е м е н т а р н о е с о ц и а л ь н о е п о вед е н и е , с л ед о ват е л ь н о , н е в ы т е с н я е т с я 
институционализацией, а сохраняется наряду с ней, черпая в ней новые причины для своего 
существования. Иногда оно вносит вклад в поддержание института. Но иногда, насколько мы 
знаем, они работают друг против друга» (Там же. С. 114).

жүктеу/скачать 1,14 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: