Мы смотрим вперед и вниз – и прыгаем. Я чувствую, что падаю
быстрее и тяну Матео за собой. Он кричит, и за несколько секунд до
соприкосновения с водой я тоже начинаю кричать, а Лидия – визжать
от радости. Я погружаюсь в воду, и Матео по-прежнему со мной; мы
проводим под водой всего пару секунд, но, открыв глаза, я снова вижу
его рядом. Он не паникует, и я невольно вспоминаю, какими
спокойными выглядели мои родители, когда им удалось высвободить
меня из машины. Лидия оторвалась от нас, ее уже не видно. Мы с
Матео вместе всплываем на поверхность, все еще держась за руки, и
по бокам нас страхуют спасатели. Смеясь, я плыву к Матео и обнимаю
его в благодарность за свободу, в которую он насильно меня окунул. Я
как будто прошел что-то вроде обряда крещения или типа того, бросив
в воду всю свою злобу, тоску, чувство вины и отчаяния, и они ушли на
глубину и скрылись черт знает где.
Водопад разбрызгивает вокруг воду, и спасатели провожают нас к
скале.
Смотритель у ее основания предлагает нам полотенца, и Матео,
дрожа, оборачивает им плечи.
– Как себя чувствуешь? – спрашивает он.
– Неплохо, – отвечаю я.
Мы не упоминаем то, как держались за руки и все такое, но я
надеюсь, что теперь он точно понимает, к чему я клоню, если у него
оставались какие-либо сомнения. Мы поднимаемся наверх, вытираясь
полотенцами, забираем свои вещи и одеваемся. Потом выходим из
павильона через магазинчик сувениров, где я ловлю Матео на том, что
он подпевает песне по радио.
Пока он выбирает одну из открыток с надписью «Прощай!», я
припираю его к стенке.
– Ты заставил меня прыгнуть. Теперь моя очередь.
– Но я же прыгнул вместе с тобой.
– Я не об этом. Пойдем в тот подпольный клуб. Обреченные ходят
туда потанцевать, попеть и расслабиться. Согласен?
Достарыңызбен бөлісу: