Великий русский поэт Николай Алексеевич Некрасов, продолжая традиции поэтов-декабристов. Пушкина и Лермонтова, возглавил новый этап русской поэзии, связанный с демократическими движениями 60-70-х годов
жүктеу/скачать 55,73 Kb.
|
| Коли нам так писалось и пишется, –Значит, есть и причина тому!
Не заказано ветру свободномуПеть тоскливые песни в полях, Не заказаны волку голодномуЗаунывные стоны в лесах; Спокон веку дождем разливаютсяНад родной стороной небеса, Гнутся, стонут, под бурей ломаютсяСпокон веку родные леса, Спокон веку работа народнаяПод унылую песню кипит, Вторит ей наша муза свободная,Вторит ей – или честно молчит. Драматизм в звучании темы поэта и поэзии усиливается в последнее десятилетие жизни Некрасова. Во многом он определяется сознанием неисполненного долга. Одно из стихотворений, где этот мотив обретает трагическую остроту, написано в 1867 году. Уже первая строка: «Умру я скоро. Жалкое наследство...» обозначает его главные мотивы: горькое предчувствие близкой смерти и необходимость подведения итогов и творческого и человеческого пути. Вызванное суровыми упреками в двоедушии, в несовпадении поэтических призывов и человеческого поведения Некрасова, это стихотворение становится исповедью человека, верящего в свои идеалы, в то, что назначение его музы – только воспевание страданий народа, но не ставшего последовательным проводником этих идеалов. Лейтмотив стихотворения – мольба о прощении, обращенная к родине: «За каплю крови, общую с народом, / Прости меня, о родина! прости!..» Герой пытается понять причины своего малодушия и отступничества. Одной из таких причин становятся пережитые в молодости испытания и страдания: Под гнетом роковым провел я детствоИ молодость – в мучительной борьбе. Недолгая нас буря укрепляет,Хоть ею мы мгновенно смущены, Но долгая – навеки поселяетВ душе привычки робкой тишины. «Привычки робкой тишины» и названы главной причиной невольного отступничества героя: Не торговал я лирой, но, бывало,Когда грозил неумолимый рок, У лиры звук неверный исторгала Моя рука... Но герой не молит о прощении, он сурово корит, казнит себя за отступничество. Отрицая свое право остаться в памяти народной, герой не менее страстно утверждает истинный долг писателя – быть учителем, просветителем, готовым отдать жизнь ради высокой цели: Я призван был воспеть твои страданья,Терпеньем изумляющий народ! И бросить хоть единый луч сознаньяНа путь, которым Бог тебя ведет, Но, жизнь любя, к ее минутным благамПрикованный привычкой и средой, Я к цели шел колеблющимся шагом,Я для нее не жертвовал собой. Одно из последних некрасовских стихотворений, посвященных столь значимой для него теме назначения поэта, – «Элегия» (1874). Исследователи называют его «пушкинским». Действительно, в этом стихотворении-завещании, обращенном к «юношам» – молодому поколению, мысль Некрасова органично сливается с пушкинскими заветами. Важнейшая идея стихотворения – не только признание неизменной значимости для поэта темы «страданий народа», но и утверждение как высшего назначения каждого поэта – служения народу: <...> Увы! пока народыВлачатся в нищете, покорствуя бичам, Как тощие стада по скошенным лугам,Оплакивать их рок, служить им будет муза, И в мире нет прочней, прекраснее союза!.. Включенные в эти строки поэтические формулы из стихотворения Пушкина «Деревня» («покорствуя бичам», «тощие стада», восходящие к пушкинскому «рабству тощему») позволяют Некрасову, по точному наблюдению Н.Н. Скатова, «вывести свою родословную от Пушкина, не декларируя ее, а подтверждая всем строем своих «пушкинских» здесь стихов». В стихотворении Некрасова можно увидеть и отзвук других пушкинских мотивов, в частности, определенную полемичность по отношению к пушкинскому стихотворению «Свободы сеятель пустынный…» (1823), с прозвучавшим в нем отчаянием лирического «я», не верящего в возможность пробудить народ силой живительного слова: Свободы сеятель пустынный,Я вышел рано, до звезды; Рукою чистой и безвиннойВ порабощенные бразды Бросал живительное семя –Но потерял я только время, жүктеу/скачать 55,73 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|