Воздух Анджелеса был абсолютно неподвижен ни малейшего дуновения ветерка. Некоторое время я тихо лежала, прислушиваясь к дыханию Максона
жүктеу/скачать 184,45 Kb.
|
| Глава 11
Привет, котенок! Мне очень жаль, что нам не удалась попрощаться. Король, похоже, решил от греха подальше как можно быстрее отправить всех родственников по домам. Я пытался прорваться к тебе, честное слово. Но у меня ничего не вышло. Хочу сообщить, что добрались мы благополучно. Король позволил нам оставить себе всю одежду, так что Мэй теперь в свободное время просто не вылезает из роскошных нарядов. Подозреваю, она втайне надеется не вырасти больше ни на дюйм, потому что рассчитывает идти под венец в своем бальном платье. Это очень поднимает ей настроение. Не знаю, прощу ли я когда-нибудь королевское семейство за то, что по их милости двое моих детей были вынуждены стать свидетелями этого изуверства, но ты ведь знаешь, какой неунывающий характер у нашей Мэй. Я куда больше беспокоюсь за тебя. Напиши нам, как сможешь. Возможно, не стоит говорить такие вещи, но я хочу, чтобы ты знала: я никогда в жизни не гордился тобой так, как в тот миг, когда ты бросилась к помосту. Ты всегда была красивой и талантливой. Теперь я знаю, что твои моральные ценности тоже на высоте и ты не станешь спокойно смотреть, как на твоих глазах творится несправедливость… Как отец, я ничего большего и желать не могу. Америка, я люблю тебя. И очень-очень тобой горжусь. Папа Каким образом папа всегда умудрялся сказать именно то, что нужно? Хотелось, чтобы кто-нибудь заставил эти слова зажечься на небе. Мне необходимо, чтобы они большими буквами были написаны в том месте, где я могла бы видеть их всякий раз, когда на душе становилось муторно. «Я люблю тебя. И очень-очень тобой горжусь». Став Элитой, мы получили право при желании завтракать у себя в комнате, и сегодня я им воспользовалась. Видеть Максона я пока что была не готова. К обеду сумела кое-как взять себя в руки и решила ненадолго спуститься в Женский зал. Там, по крайней мере, есть телевизор, а мне совсем не мешало отвлечься. Мое появление, похоже, стало для остальных девушек неожиданностью, что, впрочем, было неудивительно. Я имела обыкновение время от времени от всех прятаться, и сейчас момент как нельзя более располагал к этому. Селеста валялась на диване, лениво листая какой-то журнальчик. В Иллеа нет газет, которые, как я слышала, были в других странах. У нас — «Вести». В журналах время от времени печатали новости, но люди вроде меня никогда не могли себе позволить такие издания. У Селесты же почти всегда был с собой то один, то другой журнал, и сегодня почему-то это меня взбесило. Крисс с Элизой пили чай за столом и разговаривали, а Натали в одиночестве стояла поодаль и смотрела в окно. — О, глядите, — произнесла Селеста, не обращаясь ни к кому в отдельности. — И тут тоже моя реклама. Селеста была моделью. Мысль о том, что она разглядывает собственные фотографии, вывела меня из себя еще больше. — Леди Америка? В углу сидела королева в окружении придворных дам. Она, похоже, была занята вышивкой. Я сделала книксен, и она поманила меня к себе. Наверное, это из-за моего поведения на вчерашней экзекуции. У меня засосало под ложечкой. Оскорбить ее я ни н коем случае не хотела и ужасно испугалась, что именно так она это и восприняла. Взгляды всех девушек устремились на меня. Обыкновенно королева разговаривала со всеми нами вместе и очень редко — один на один. Я приблизилась и сделала еще один книксен: — Ваше величество. — Присаживайтесь, леди Америка, — ласково сказала она и кивнула на пустое кресло напротив. — (Я с опаской подчинилась.) — Вчера вы устроили изрядный переполох. — Да, ваше величество. — Я сглотнула. — Вы с ней были близкими подругами? У меня защипало в носу, но усилием воли я отрешилась от этого ощущения. — Да, ваше величество. Она вздохнула: — Леди не пристало вести себя таким образом. К счастью, телевизионщики были так сосредоточены на том, что происходило на помосте, что не заметили вашей выходки. И тем не менее вам не следовало проявлять такую несдержанность. Это был не выговор королевы. Она по-матерински журила меня, а это в тысячу раз хуже. Как будто она чувствовала за меня ответственность, а я ее подвела. Я понурилась. Впервые за все время мне стало стыдно за свое поведение. Королева протянула руку и положила ладонь на мою коленку. Я вскинула голову, потрясенная таким неформальным прикосновением. — И все-таки, — с улыбкой прошептала она, — я рада, что ты так поступила. — Марли была моей лучшей подругой. — Если ее больше нет рядом, то это не значит, что она перестала ею быть. Королева Эмберли ласково похлопала меня по колену. Это именно то, что мне сейчас отчаянно требовалось: материнское участие. — Не знаю, как мне быть, — прошептала я. Защипало глаза. Если бы не устремленные на меня взгляды остальных девушек, я выложила бы ей все. — Я дала себе слово ни во что не вмешиваться, — со вздохом сказала она. — Но даже если бы и хотела, вряд ли смогла дать совет. Она права. Разве словами можно изменить то, что произошло? — И все-таки, прошу тебя, будь к нему снисходительна, — мягко произнесла королева. Понятно, что она это сказала из самых лучших побуждений, но обсуждать ее сына мне сейчас совершенно не хотелось. Я кивнула и поднялась. Королева ласково улыбнулась и жестом дала понять, что я свободна. Я отошла и присела рядом с Элизой и Крисс. — Как ты? — сочувственно спросила Элиза. — Я-то в порядке. Меня куда больше беспокоит Марли. — По крайней мере, они теперь вместе. Пока они есть друг у друга, все преодолеют, — заметила Крисс. — Откуда ты знаешь, что Марли с Картером вместе? — Максон сказал, — отозвалась она таким тоном, как будто это что-то само собой разумеющееся. — А-а. Ее слова задели меня за живое. — Странно, что он не сказал об этом тебе. Вы с Марли были так близки. Тем более что ты его любимица. Я взглянула на Крисс, потом на Элизу. Обе казались встревоженными, хотя к тревоге примешивалось некоторое облегчение. Селеста рассмеялась. — Уже не любимица, — бросила она, не удосужившись даже поднять глаза от своего журнальчика. По всей видимости, моего падения с нетерпением ждали. Я перевела тему обратно на Марли: — У меня все равно в голове не укладывается, что Максон обрек их на это. Да еще и спокойно смотрел, как их наказывают. — Но она поступила неправильно, — заметила Натали. В ее тоне не было осуждения, лишь покорное признание этого факта, как будто она исполняла чьи-то указания. — Он мог бы казнить их, — подала голос Элиза. — И закон тут на его стороне. Принц проявил к ним милость. — Милость?! — фыркнула я. — По-твоему, прилюдно спустить с человека шкуру — это милость? — Учитывая все обстоятельства — да, — стояла на своем Элиза. — Уверена, если бы мы спросили Марли, она предпочла бы порку смерти. — Элиза права, — поддержала ее Крисс. — Я согласна, это было совершенно ужасно, но если бы мне пришлось выбирать, я предпочла бы быть выпоротой, а не мертвой. — Я тебя умоляю, — усмехнулась я, давая волю гневу. — Ты ведь Тройка. Все знают, что твой папочка — известный профессор, а ты всю жизнь провела, не вылезая из библиотек, и горя не знала. Да ты даже порку ни за что бы не пережила, не говоря уже о жизни Восьмерки. Ты молилась бы о смерти. — Только не надо делать вид, как будто ты знаешь, что я могу перенести, а что нет. По-твоему, если ты Пятерка, это значит, что ты единственная, кому в жизни приходилось нелегко? — Крисс сверкнула глазами. — Нет, не единственная, но мне наверняка приходилось куда тяжелее твоего. При этом я не смогла бы вынести то, через что пришлось пройти Марли. И сомневаюсь, что это было бы под силу тебе. — Я храбрее, чем ты считаешь. Ты понятия не имеешь, чем мне приходилось жертвовать все эти годы. И если я совершаю ошибку, я беру на себя ответственность за последствия. — А почему вообще должны быть какие-то последствия? — парировала я. — Максон постоянно твердит, как на него давит Отбор, как ему сложно сделать выбор, и тут одна из нас влюбляется в кого-то другого. По-моему, он должен был ее благодарить за то, что облегчила ему жизнь! — Мне тут вчера рассказали кое-что смешное! — Натали, которой от этого разговора было явно не по себе, попыталась сменить тему. — Но есть закон, — перебила ее Крисс. — В словах Америки присутствует своя логика, — быстро возразила Элиза, и упорядоченной беседе пришел конец. Мы заговорили все разом, пытаясь высказать свое мнение, приводя доводы за и против того, что произошло. Такое случилось впервые, хотя я с самого начала ожидала чего-то подобного. С таким количеством девушек, соперничающих друг с другом, рано или поздно мы должны были поругаться. — Так ей и надо, шлюхе, — вдруг рассеянно бросила Селеста, не отрываясь от своего журнальчика. Повисла тишина, такая же напряженная, как и наш спор. Селеста успела оглянуться точно вовремя, чтобы увидеть мой бросок. Я налетела на нее и повалила на кофейный столик. Селеста завизжала. Что-то, скорее всего чашка с чаем, со звоном полетело на пол. В прыжке я зажмурилась, а когда открыла глаза, Селеста барахталась подо мной, пытаясь перехватить мои запястья. Я размахнулась и со всей силы врезала ей по физиономии. Ладонь охватило жгучее пламя, но звук удара продолжал отзываться в моих ушах восхитительной музыкой. Селеста немедленно завопила и попыталась расцарапать меня. Впервые за все время я пожалела, что, в отличие от остальных девушек, не ношу длинные ногти. Ей удалось оставить на моих запястьях несколько царапин. Это лишь разозлило меня еще больше, и я врезала ей снова. На этот раз разбила губу. Она нащупала что-то на столе — это оказалось блюдце от ее чашки — и ударила им меня в висок. Оглушенная, я попыталась снова вцепиться в нее, но нас уже растаскивали. Я была настолько поглощена всем происходящим, что не услышала, как кто-то позвал охранников. Одному из них тоже от меня досталось. Надоело, что со мной так обращаются. — Вы видели, как она на меня набросилась? — завизжала Селеста. — Закрой свой поганый рот! — рявкнула я. — И не смей больше даже произносить имя Марли! — Ненормальная! Вы это слышали? Видели, что она со мной сделала? — Отпустите меня! — возмутилась я, пытаясь вырваться из рук гвардейца. — Сумасшедшая! Сейчас же пойду и расскажу все Максону. Все, можешь считать, что тебя во дворце уже нет! — пригрозила она. — Никто ни к какому Максону не пойдет, — послышался строгий голос королевы. Она посмотрела в глаза Селесте, потом мне. Ее разочарование было прямо-таки осязаемым. Я повесила голову. — Сейчас вы обе отправитесь в больничное крыло. Больничное крыло представляло собой длинный стерильный коридор с койками. В изголовье каждой висела занавеска, которую можно было задернуть, чтобы защититься от чужих взглядов. Вдоль стен стояли шкафчики с медикаментами. Нас с Селестой предусмотрительно разместили в противоположных концах коридора: Селесту ближе ко входу, меня у окна в глубине. Она немедленно задернула занавеску, чтобы не видеть меня. Я не могла ее винить. Выражение лица, по ощущениям, у меня действительно было довольное. Когда медицинская сестра обрабатывала ссадину на виске, я даже не поморщилась. — Ну вот, а теперь приложите ненадолго вот это, чтобы не было шишки. — Она протянула мне пузырь со льдом. — Спасибо, — отозвалась я. Медсестра окинула быстрым взглядом коридор: удостоверилась, что нас никто не слышит. — Вы молодчина, — прошептала она. — Почти все ждали, когда что-нибудь подобное наконец случится. — Правда? — спросила я тоже шепотом. Но, пожалуй, улыбаться во весь рот при этом все-таки не стоило. — Я столько кошмарных историй про нее слышала — не сосчитать. — Она кивнула в сторону занавешенной койки Селесты. — Кошмарных историй? — Ну, она спровоцировала ту девушку, которая ее ударила. — Анну? Откуда вы знаете? — Максон — хороший человек, — просто ответила медсестра. — Он распорядился, чтобы ее осмотрели, прежде чем отправить домой. Она рассказала, какую грязь Селеста говорила про ее родителей. У меня просто язык не повернется повторить. На лице медсестры отразилось крайнее отвращение. — Бедная Анна. Я так и знала, что там было нечто в этом роде. — Одна из девушек пришла с изрезанными в кровь ступнями. Кто-то ночью подсыпал ей в туфли битое стекло. Мы не смогли доказать, что это была Селеста, но кто еще мог бы поступить так низко? — Надо же, а я и не знала! — ахнула я. — Судя по виду бедняжки, она боялась, как бы в итоге не вышло еще хуже. Думаю, потому и предпочла держать язык за зубами. А еще Селеста бьет своих служанок. Просто отвешивает им оплеухи, ничего больше, но время от времени они приходят за льдом. — Не может быть! Все служанки, с которыми мне приходилось сталкиваться, были очень милыми. Я не представляла, чтобы кто-то из них мог заслуживать побоев, тем более регулярных. — О ваших подвигах уже ходят легенды. Вы у нас героиня, — подмигнула мне медсестра. Я себя героиней не чувствовала. — Погодите, — спохватилась я. — Вы сказали, Максон распорядился, чтобы Анну осмотрели, прежде чем отправить домой? — Да, мисс. Он очень заботится о благополучии каждой из вас. — А Марли? Она тоже здесь побывала? Как она себя чувствовала? Не успела медсестра ничего ответить, как до меня донеслось сюсюканье Селесты: — Максон, милый! Я обернулась и увидела его на пороге. Наши глаза на миг встретились, потом он направился к койке Селесты. Медсестра поспешила прочь, оставив меня в одиночестве гадать, видела она Марли или нет. Слышать плаксивый голосок Селесты было выше моих сил. Максон принялся негромко что-то приговаривать, утешая бедняжку, пока наконец не вырвался из ее лап. Он появился из-за занавески и двинулся в мою сторону, не сводя с меня глаз. — Тебе повезло, что отец убрал из дворца телевизионщиков, а не то не сносить бы тебе головы. — Он с тяжелым вздохом взъерошил волосы. — Как прикажешь теперь тебя выгораживать? — Значит, ты намерен меня отчислить? В ожидании ответа я принялась теребить подол платья. — Разумеется, нет. — А ее? — Я кивнула в сторону Селесты. — И ее тоже. Вы все взвинчены после вчерашнего, и я не могу ставить вам это в вину. Не уверен, что отец проглотит подобное оправдание, но я буду придерживаться этой позиции. Я помолчала, а затем сказала: — Возможно, тебе стоит сказать ему, что во всем виновата я, и отправить меня домой. — Америка, ты перегибаешь палку. — Максон, посмотри на меня. — Я почувствовала, как в горле встает тугой ком, и сглотнула, силясь избавиться от него. — Я с самого начала знала, что у меня нет качеств, которые нужны, но думала, что смогу… не знаю… измениться… или что-то с этим сделать… но я не могу больше здесь оставаться. Просто не могу. Максон присел на краешек постели: — Америка, ты можешь ненавидеть Отбор и сходить с ума из-за того, что случилось с Марли, но я знаю: твои чувства ко мне достаточно глубоки, чтобы не бросить меня выпутываться из всего этого в одиночку. Я стиснула его руку: — Мои чувства к тебе достаточно глубоки, чтобы сказать тебе, что ты совершаешь ошибку. Максон сжал мою руку крепче, как будто боялся, что я вот-вот исчезну. В глазах у него промелькнула боль. Потом нерешительно наклонился ко мне. — Это не всегда так тяжело, — прошептал он. — И я хотел бы показать тебе это, но ты должна дать мне время. Вот увидишь, в этом есть и положительные стороны, только нужно немного подождать. Я открыла было рот, чтобы возразить, но он не дал мне высказаться. — Все эти месяцы ты просила меня не торопить тебя, дать время, и я беспрекословно ждал, потому что верил в тебя. Теперь прошу ответить мне тем же. Поверь в меня. Я не знала, что такого может показать Максон, чтобы заставить меня передумать, но как можно отказать ему после всего, что он сделал для меня? — Ладно, — вздохнула я. — Спасибо, — с нескрываемым облегчением произнес он. — Ужасно не хочется уходить, но мы с тобой скоро увидимся. Я кивнула. Максон поднялся и вышел, на секунду заглянув к Селесте, чтобы попрощаться. Я проводила его взглядом, не зная, права ли была, в очередной раз поверив ему. жүктеу/скачать 184,45 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|