Всё хреново
жүктеу/скачать 1 Mb. Pdf көрінісі
|
|
Предсказание Платона Английскому философу и математику Альфреду Норту Уайтхеду принадлежит знаме- нитое высказывание о том, что вся западная философия – это лишь «серия примечаний к Платону» [279] . Какую тему ни возьми, будь то природа романтической любви, существование «истины» как таковой или понятие добродетели, – Платон, скорее всего, был первым из вели- ких мыслителей, кто заговорил об этом. Платон первым предположил, что Чувствующий и Думающий мозг отделены друг от друга [280] . Он первым утверждал, что характер формируют разные виды самоограничения, а не потакание собственным слабостям [281] . Платон был до того крут, что ввел само слово «идея» – так что, можно сказать, он предложил идею идеи [282] . Что интересно, хотя Платон стал крестным отцом западной цивилизации, он, как известно, не считал демократию лучшей формой государственного управления [283] . Он пола- гал, что демократия по природе своей нестабильна, что она неизбежно пробуждает в нас худ- шие свойства человеческой натуры и всегда приводит общество к тирании. Он писал: «…из крайней свободы возникает величайшее и жесточайшее рабство» [284] . Демократии должны отражать волю народа. Как мы с вами узнали, народ, предоставлен- ный самому себе, инстинктивно устремляется от боли к счастью. Проблема возникает тогда, когда он достигает этого самого счастья: его всегда мало. Из-за эффекта синих точек люди никогда не чувствуют себя в полной безопасности и не испытывают полного удовлетворения. Их желания растут по мере роста их благополучия. В конце концов институции перестают поспевать за требованиями народа. А когда инсти- туции перестают обеспечивать гражданам счастье, случается вполне предсказуемый поворот. Граждане начинают во всем винить институции. Платон говорил, что демократия неизбежно ведет к моральному упадку, потому что, когда люди упиваются ложной свободой, на первый план выходят все более и более инфан- тильные и эгоистичные ценности – а заканчивается все тем, что население начинает хаять саму демократическую систему. Стоит детским ценностям одержать верх, у людей пропадает всякое желание договариваться о распределении власти, заключать соглашения с другими группами или другими религиями, терпеть какие-то лишения ради большей свободы и процветания. А вот чего они хотят, так это чтобы к ним явился сильный лидер и одним щелчком пальцев сде- лал все супер. Они хотят тирана [285] . В США есть расхожее выражение: «Freedom is not free» («Свобода не бесплатна»). Как правило, его используют в отношении военных действий и войн, которые ведутся для защиты ценностей нашей страны. Так людям напоминают: алё, вообще-то, вот это все не само собой возникло – тысячи людей погибли ради того, чтобы мы тут сидели, попивали дорогущие мокка фрапучино и говорили все, что взбредет в голову. Это напоминание о том, что права чело- века, которыми мы наделены (свобода слова, свобода вероисповедания, свобода печати), сто- или жертв, принесенных в борьбе с некоей внешней силой. Но люди забывают, что эти права также стоили жертв, принесенных в борьбе с внутрен- ней силой . Демократия возможна только тогда, когда вы готовы терпимо относиться к взглядам, противоположным вашим, когда вы готовы отказаться от чего-то желаемого ради безопасного и здорового общества, когда вы готовы идти на компромиссы и принимать то, что в жизни не всегда все должно быть по-вашему. Другими словами, демократия требует очень зрелого гражданского населения с сильным характером. За последние пару десятков лет люди, похоже, стали путать основные права человека с правом не испытывать ни малейшего дискомфорта. Люди хотят свободы самовыражения, но не хотят сталкиваться с взглядами, которые могут их чем-то задеть или обидеть. Они хотят М. Мэнсон. «Всё хреново» 113 свободы предпринимательства, но не хотят платить налоги на поддержание правового меха- низма, который обеспечивает эту свободу. Они хотят равенства, но не готовы принять то, что для равенства все должны испытывать одинаковую боль, а не наслаждаться одинаковыми удо- вольствиями. Свобода сама по себе требует лишений. Она требует неудовольствия. Потому что чем свободнее становится общество, тем больше каждой отдельной личности придется уважать и принимать взгляды, образ жизни и идеи, противоречащие ее собственным. Чем ниже наш болевой порог, чем больше мы упиваемся ложной свободой, тем хуже нам удается поддержи- вать в себе те ценности, которые необходимы для функционирования свободного, демократи- ческого общества. И это страшно. Потому что без демократии все правда будет хреново. Нет, серьезно: как показывает практика, без демократического представительства жизнь почти по всем фронтам летит в тартарары [286] . И не потому, что демократия – это офигенно. Просто правильно работа- ющая демократическая система лажает не так часто и не так жестко, как любая другая форма государственного правления. Или, как однажды сказал Черчилль: «Демократия – наихудшая форма правления, если не считать всех остальных». Единственная причина, по которой мир стал цивилизованным и люди прекратили мочить друг друга из-за каких-нибудь дурацких шляп, – то, что современные социальные институты сумели успешно обуздать деструктивную силу надежды. Демократия – одна из немногих рели- гий, которая позволяет другим религиям гармонично сосуществовать с ней и уживаться внутри нее. Но когда из-за постоянного стремления ублажить Чувствующий мозг народа эти социаль- ные институты начинают перекраиваться, когда люди перестают верить в то, что демократиче- ская система способна к самокоррекции, нас снова накрывает волна религиозных войн [287] . А при нарастающем темпе технологических инноваций каждый новый виток религиозных войн будет, вероятно, оставлять еще больше разрушений и уносить еще больше человеческих жиз- ней [288] . Платон считал, что жизнь общества циклична: демократия сменяется тиранией, отно- сительное равенство – очень явным неравенством, и наоборот. Прошедшие два с половиной тысячелетия показали, что это не совсем так. Но политические конфликты на протяжении всей истории действительно развивались по однотипным схемам, и мы снова и снова сталкиваемся с одними и теми же религиозными проблемами: радикальная иерархия морали господ против радикального равенства морали рабов; власть, сосредоточенная в руках тирана, против рас- средоточенной власти демократических институтов, борьба взрослых добродетелей с детским экстремизмом. Хотя «-измы» менялись на протяжении веков, за каждое из этих движений отвечали все те же подпитанные надеждой человеческие импульсы. И хотя каждая последую- щая религия верит, что она самая последняя, та самая «Истина» с большой буквы, которая объединит все человечество под одним знаменем, до сих пор все они оказывались однобокими и небезупречными. |