РОЛЬ  ФАКТИЧЕСКОГО  СОСТАВА  ПРЕСТУПЛЕНИЯ  В  УСТАНОВЛЕНИИ

234 
ния  фактического  состава  сложного  составного  преступления  предопределяется  конструирование  в 
него входящих составов конкретных деяний. То есть с точки зрения формирования искомого уголов-
но-правового  значения  обязательных  признаков,  в  своем  сочетании  обусловливающих  реализацию 
составного преступления, связывается раскрытие генезиса уголовного правоотношения (его возник-
новение,  развитие,  прекращение,  установление),  который  является  детерминирующим  фактором  в 
конструировании и интерпретации установления рационального типа разрешения уголовной ответст-
венности по нему. Именно поэтому игнорирование в теории и практике уголовного права положения 
о том, что в основе структурного анализа конкретных деяний, составляющих единое составное пре-
ступление, лежит правовая характеристика юридико-фактической взаимосвязи между данными  дея-
ниями в составе составного преступления в целом, ознаачает следующее: мы получим то, что реально 
всегда получаем в уголовно-правовом регулировании — «усеченный» подход к исследованию сущ-
ности  единичного  деяния,  который  при  разрешении  уголовной  ответственности  приводит  к  непра-
вильному пониманию, а следовательно, к неправильной интерпретации реальных, присущих только 
ему  диалектических  (гносеологических),  логических,  онтологических,  прочих  криминологически 
обоснованных,  и  в  этом  смысле  юридически  значимых,  связей  между  причинами,  условиями  и  об-
стоятельствами его совершения. 
К чему это приводит на практике, можно увидеть в рассуждениях Н.Ф.Кузнецовой. Она пишет: 
«К группе пробелов УК, порождающих квалификационные ошибки, относится неуказание законода-
телем  кримино-  и  составообразующих  элементов  преступлений  с  их  отличительными  признаками. 
Это приводит к размыванию границ между преступлениями и проступками, между смежными соста-
вами преступлений, «умертвляет» уголовно-правовые нормы, которые из-за пробельности не приме-
няются  к  реально  распространенной  преступности.  Как  представляется,  ошибки  в  составообразую-
щих  признаках — объекте,  ущербе,  форме  вины,  способах  совершения  преступления,  которые  вы-
полняют  роль  конструктивных  (конститутивных)  или  квалифицирующих  признаков  состава,  также 
должны  причисляться  к  существенным  фундаментальным  ошибкам.  По  нормам,  где  эти  элементы 
четко представлены, квалификационные ошибки допускаются уже по вине правоприменителя» [1]. 
Так, до сих пор допускаются ошибки в уголовно-правовой оценке носившего долгое время дис-
куссионный характер вопроса о квалификации грабежа путем так называемого «рывка»‚ когда в ре-
зультате изъятия имущества умышленно причиняется вред потерпевшему (срывание сережек‚ часов‚ 
браслета‚ кольца, с повреждением тех частей тела, на которых они носятся‚ срывание сумки с пояса‚ 
плеча‚  выхватывание  ее  из  рук  с  причинением  физической  боли‚  повреждением  пальцев  или  кисти 
либо с последующим падением потерпевшего и т.п.). 
Здесь следует учитывать, что насилие при грабеже служит средством для завладения имущест-
вом и применяется умышленно‚ чтобы лишить потерпевшего либо возможности‚ либо желания про-
тиводействовать  похищению.  Поэтому  не  являются  насильственным  грабежом  случаи  похищения 
имущества  так  называемым  «рывком»‚ когда  виновный  не применяет  и  не  желает  применить наси-
лия.  Здесь  физическое  насилие  не  является  средством  совершения  грабежа‚  а  выступает  побочным 
результатом изъятия имущества. На сегодняшний день мало кем из представителей теории уголовно-
го права оспаривается наличие в этом случае идеальной совокупности простого грабежа и преступле-
ния против здоровья (в зависимости от характера и степени тяжести наступивших последствий). 
Иное мнение высказал А.Н.Романков, полагающий, что «в случаях, когда преступник допускает 
воздействие на личность потерпевшего и применяет в результате рывка физическую боль, ссадины, 
синяки, царапины и т.п., необходимо квалифицировать его действия как грабеж с применением наси-
лия, не опасного для жизни или здоровья [2]. В основу данного вывода автор положил фактический 
критерий разграничения взаимосвязи причинения телесных повреждений и изъятия чужого имущест-
ва:  когда  обстоятельства  рассматриваемого  криминального  случая  объективно  свидетельствуют  о 
том, что  легкие  телесные повреждения  (ссадины), остающиеся  на потерпевшем, не  были  средством 
грабежа, а явились его побочным результатом, что исключает признание грабежа насильственным. 
К  сожалению,  следует  отметить‚  что  в  учебной  литературе  акцент  на  целевой  характеристике 
насилия как средства преступления и взаимосвязи насилия и основного деяния делается‚ как прави-
ло‚ только применительно к насильственным корыстным (грабежу, разбою, вымогательству) и поло-
вым  (изнасилованию,  насильственным  действиям  сексуального  характера)  преступлениям.  По  дан-
ным категориям преступлений высшие судебные инстанции в разные годы дали разъяснения‚ в кото-
рых четко прописано‚ что физическое насилие и угроза в соответствующих посягательствах высту-
пают средствами‚ облегчающими их совершение [3]. Что касается других сложных насильственных 
преступлений‚ то анализ признака насилия или угрозы обычно исчерпывается объемом физических 

235 
последствий‚  охватываемых  той  или  иной  уголовно-правовой  нормой‚  установлением  реальности 
угрозы, а об обязательной цели насилия, вытекающей из смысла соответствующего признака, и соот-
ветственно о взаимосвязи насилия с другим общественно опасном деянием как элементах составного 
преступления, ничего не говорится. 
Основана на неверном уголовном правопонимании фактического состава составного преступле-
ния и противоречит действующему закону распространенная, особенно на досудебных стадиях, прак-
тика квалификации по п. «в» ч. 2 ст.ст. 125‚ 126 или 234 УК РК случаев совершения в процессе удер-
жания потерпевшего его убийства‚ умышленного причинения вреда здоровью‚ истязания‚ угроз рас-
правой над ним или его близкими, когда эти деяния не были способом похищения человека‚ незаконно-
го лишения его свободы или захвата заложника‚ а были либо насилием-самоцелью (по мотивам мести‚ 
ревности и т.п.)‚ либо были средством достижения иных целей (скрыть преступление‚ воспрепятство-
вать служебной деятельности потерпевшего‚ облегчить совершение другого преступления и т.д.). 
Ошибка в квалификации преступного насилия при похищении человека и незаконном лишении 
свободы‚ по всей видимости‚ обусловлена еще неизжитым стереотипом применения старых редакций 
соответствующих  норм,  которые  предусматривал  прежний  Уголовный  закон  Казахстана‚  которые, 
помимо  прочих  квалифицирующих  признаков,  предусматривали‚  соответственно‚  похищение  чело-
века‚ «соединенное с пытками‚ издевательствами или иными насильственными действиями‚ опасны-
ми  для  жизни  или  здоровья  потерпевшего»‚  и  незаконное  лишение  свободы‚ «сопровождавшееся 
причинением  ему  физических  страданий».  В  такой  редакции  физическое  или  психическое  насилие 
могло  признаваться  отягчающим  обстоятельством  указанных  преступлений,  действительно,  незави-
симо от мотивов и целей, а также взаимосвязи с основным деянием. 
Современная позиция законодателя по этому вопросу иная. В пункте «в» ч. 2 ст.ст. 125‚ 126 или 
234 УК РК речь уже идет о совершении данных преступлений «с применением насилия», что харак-
теризует применяемое насилие исключительно как средство совершения похищения человека, неза-
конного лишения его свободы, захвата заложника. Пояснение этому тезису будет дано ниже. 
В  теории  уголовного  права  критикуемое  мнение  высказывает  Л.А.Андреева‚  по  утверждению 
которой всегда в квалификацию по совокупности должны входить убийство, а также похищение чело-
века, захват заложника или незаконное лишение свободы. «Квалификация по п. «в» ч. 2 ст. 126 или п. 
«в» ч. 2 ст. 206 УК (п. «в» ч. 2 ст.ст. 125‚ 126 или 234 УК РК. — А.М.) должна иметь место при убийст-
ве‚ потому что они предусматривают применение опасного для жизни или здоровья насилия» [4]. 
Действительно‚ любое убийство‚ сопряженное с похищением человека либо захватом заложни-
ка‚  должно  квалифицироваться  по  п. «в»  ч. 2 ст. 96 УК  РК‚  но  не  любое  убийство‚  сопряженное  с 
указанными преступлениями‚ обосновывает квалификацию по п. «в» ч. 2 ст.ст. 125 или 234 УК РК. 
При убийстве п. «в» ч. 2 ст.ст. 125‚ 126 или 234 УК РК может вменяться только в том случае‚ когда 
убийство не просто совершалось в процессе указанных посягательств‚ а было средством похищения 
человека‚ незаконного лишения его свободы или захвата заложника‚ т.е. совершалось с целью облег-
чить  захват  или  удержание  человека.  Именно  это  обстоятельство  повышает  степень  общественной 
опасности  соответствующих  преступлений  и  обусловливает  природу  квалифицирующего  признака 
насилия.  Причем  потерпевшими  от  такого  убийства  могут  быть  только  посторонние  лица‚  которые 
противодействуют либо, по мнению виновного, могут оказать противодействие лишению свободы. 
Убийство самого похищенного‚ лишенного свободы либо заложника, независимо от их противо-
действия  захвату  или  удержанию‚  мотивов  и  целей  их  убийства,  не  может  быть  средством  данных 
преступлений‚ так как это исключает последующее удержание потерпевшего и означает фактическое 
прекращение данных преступлений. 
С  проблемой  уголовного  правопонимания  фактического  и  юридического  состава  составного 
преступления связан еще один вопрос практического характера. В частности, набирает остроту дис-
куссия о правовой природе состава «убийства, сопряженного с другими преступлениями», а именно 
убийства,  сопряженного  с  похищением  человека,  захватом  заложника,  разбоем,  вымогательством, 
бандитизмом, изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера (пп. «в, з, к» 
ч. 2 ст. 96 УК РК). Нужно ли в данном случае квалифицировать содеянное по совокупности указан-
ных преступлений либо только по соответствующим пунктам ч. 2 ст. 96 УК РК? 
В судебной практике превалирует позиция, согласно которой убийство, сопряженное с похище-
нием  человека,  захватом  заложника,  разбоем,  вымогательством,  бандитизмом,  изнасилованием,  на-
сильственными действиями сексуального характера, должно квалифицироваться по ч. 2 ст. 96 УК РК 
в совокупности с указанными преступлениями [5]. 

236 
Однако в теории уголовного права все чаще высказывается обоснованное мнение о том, что дан-
ная позиция судов противоречит уголовному закону, а именно ч. 1 ст. 12 УК РК. В таких случаях со-
деянное  образует  единое  преступление,  квалифицируемое  по  соответствующим  пунктам  ч. 2 ст. 96 
УК РК [6]. Это составное преступление. 
Думается, что не только смысл, но и буква уголовного закона (особенно с учетом редакции ч. 1 
ст. 12 УК РК) говорят о том, что убийство, предусмотренное пп. «в, з, к» ч. 2 ст. 96 УК РК, является 
единым составным преступлением. Тем не менее признать правильной данную точку зрения законо-
дателя нельзя. Получается, что в этом случае ряд особо опасных преступлений, совершение которых 
соединяется  с  убийством,  остаются  без  самостоятельного  адекватного  уголовного  наказания, «рас-
творяясь»  в  составе  убийства.  Это  чревато  ослаблением  уголовно-правовой  борьбы  с  указанными 
преступлениями. 
Поэтому более импонирует традиционная позиция судебной практики о квалификации рассмат-
риваемых видов убийств по совокупности преступлений, ибо она криминологически обоснована. Од-
нако для того чтобы эта позиция обрела законодательное русло, конструкцию «убийство, сопряжен-
ное  с  другими  преступлениями»  следует  исключить  из  разряда  квалифицирующих  признаков  ч. 2 
ст. 96 УК РК. 
Закрепление в уголовном законе  составных  преступлений  порождает  при  их  квалификации яв-
ление  конкуренции  уголовно-правовых  норм.  Конкурирующими  нормами  здесь  являются:  с  одной 
стороны, норма, предусматривающая составное преступление, с другой — нормы, предусматриваю-
щие  преступления,  выступающие  элементами  составного  преступления.  Таким  образом,  выбор  со-
стоит  между  единым  преступлением  и  реальной  совокупностью  преступлений.  В  науке  уголовного 
права описанный вид конкуренции получил название «конкуренция частей и целого», где целым яв-
ляется составное преступление, а в роли частей выступают нормы, предусматривающие отдельные пре-
ступления, из которых состоит целое [7]. Законодательное закрепление данный вид конкуренции уго-
ловно-правовых норм получил в ч. 1 ст. 12 УК РК и разрешается он, как известно, в пользу целого. 
Между  прочим,  если  быть  последовательным  до  конца,  то  нужно  признать,  что  конкуренция 
частей  и  целого,  которой  в  литературе  априорно  отводят  роль  самостоятельного  вида  коллизий,  по 
существу, является одним из видов конкуренции общей (а точнее — общих) и специальной норм, где 
целое является нормой специальной, а его части — нормами общими. 
В практике уголовного правопонимания составных преступлений нередко игнорируется факти-
ческое наличие описанной конкуренции норм, что приводит к нарушению законности в практической 
деятельности правоприменителя. 
Так, общее правило квалификации на этот счет формулирует Л.В.Иногамова-Хегай: «Квалифи-
кация  деяния  осуществляется  по  совокупности  преступлений,  предусмотренных  нормой-целым  и 
специальной, если искомая норма-целое включает в себя норму-часть  (общую)  только  об основном 
составе другого преступления» [8]. 
Нам  представляется,  что  подобные  рекомендации  не  могут  быть  признаны  законными  по  не-
скольким причинам. Во-первых, они противоречат важнейшему международно-правовому и консти-
туционному принципу, согласно которому никто не может нести уголовную ответственность дважды 
за одно и то же преступление. В частности, в приведенных выше комментариях умышленное причи-
нение  тяжкого  вреда  здоровью  предлагается  оценивать  дважды:  сначала  по  признаку  насилия  в  со-
ставе составного преступления, затем как самостоятельное преступление при квалифицирующих об-
стоятельствах [9]. 
Во-вторых, квалификация составного преступления по совокупности с квалифицированным со-
ставом  общей  нормы,  предусматривающей  элемент  составного  преступления,  в  тех  случаях,  когда 
основной  состав  последнего  поглощается  составом  составного  преступления,  создает  множествен-
ность  преступлений  там,  где  ее  нет.  Единое  посягательство  предлагается  оценивать  как  идеальную 
совокупность преступлений, хотя согласно ч. 2 ст. 12 РК общим признаком преступлений, входящих 
в идеальную совокупность, является только действие (бездействие), но не общественно опасные по-
следствия. 
Описанные  проблемы,  возникающие  у  правоприменителей  в  связи  с  реализацией  уголовно-
правовых норм, предусматривающих составные преступления, закономерно ставят вопрос о целесо-
образности сохранения конструкции составных преступлений в уголовном законе. 
С одной стороны, нельзя отрицать того, что фактический состав составного посягательства дей-
ствительно  является  объективной  реальностью,  ибо  он  явление  объективной  действительности.  Со-
ставное преступление есть объективно существующий уголовно-правовой феномен, представляющий 

237 
собой закономерную повторяемость взаимосвязанных  между собой, однако  самостоятельных  обще-
ственно опасных деяний. Его фактический состав включает комплекс признаков, относящихся как к 
характеристике каждого из образующих составное преступление общественно опасных деяний, так и 
к характеристике взаимосвязи между данными деяниями в составе составного преступления в целом. 
С другой стороны, наблюдается другой формально-юридический феномен, связанный с законо-
дательным конструированием формулы состава составного преступления, порождающий путаницу в 
уголовном  правопонимании  таких  преступлений,  что  приводит  к  дисбалансу  практики  применения 
таких норм. Законодатель, несмотря на давнее признание фактического феномена составных посяга-
тельств, до сих пор не сумел найти адекватный юридический инструментарий для фиксации юриди-
чески  значимых  признаков  фактического  состава  составного  преступления  при  создании  его  фор-
мально-юридического состава. И вряд ли найдет в ближайшем будущем. 
Нам представляется, что законодательное конструирование составов составных преступлений не 
имеет перспективы. Более того, конструкция составных преступлений в ряде случаев чревата ослаб-
лением уголовно-правового воздействия на преступников, так как нет никаких гарантий соблюдения 
законодателем  принципа  более  строгой  уголовной  ответственности  за  составные  преступления  по 
сравнению  с  ответственностью  за  общественно  опасные  деяния,  образующие  элементы  такого  со-
ставного  преступления.  Сама  природа  фактического  состава  составного  преступления  в  определен-
ной мере является  искусственной. Поэтому уголовное нормотворчество, конструирование  формаль-
но-юридических составов преступлений должно преимущественно опираться на фактические соста-
вы единичных конкретных преступлений. Только в этом случае будет соблюден старейший принцип 
неотвратимости  уголовной  ответственности  за  каждое  общественно  опасное  деяние,  признаваемое 
преступлением. Отказ от законодательных конструкций составных преступлений в уголовном законе 
должен  быть  последовательным  и  начат  с  «разоружения»  уголовно-правовых  норм,  закрепляющих 
составные преступления в виде квалифицирующих признаков составов. 
Нетипичное развитие процесса преступной деятельности — изменение форм вины, объективной 
стороны, целенаправленности действий преступника во время совершения преступления, а подчас и 
изменение  юридических  признаков  самого  субъекта,  которое  объективно  не  укладывается  в  рамках 
одной уголовно-правовой нормы, может надлежаще найти свое урегулирование в процессе уголовно-
го  правоприменения  посредством  правосозидающей  деятельности  правоприменителя  на  основе  ре-
ально состязательного конструирования рационального типа уголовного правовосполнения. 
 
 
Список литературы 
1.  Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений. — М., 2007. 
2.  Романков А.Н., Букаев Н.М. Насилие как способ совершения преступлений против собственности. — Сургут, 2001. — 
С. 64. 
3.  Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. — 
М.
 1995. — С. 27‚ 391‚ 512‚ 541. 
4.  Андреева Л.А. Квалификация убийств‚ совершенных при отягчающих обстоятельствах. — СПб.‚ 1998. — С. 13. 
5.  О квалификации некоторых преступлений против жизни и здоровья человека: Нормативное постановление Верховного 
Суда Республики Казахстан от 11 мая 2007 г. № 1 // Казахстанская правда. — 2007. — 31 мая. — № 81 (25326). 
6.  Иванов Н. Постановления Пленума Верховного Суда РФ как обязательный «прецедент» // Уголовное право. — 2005. — 
№ 2. — С. 32; Волженкин Б. Принцип справедливости и проблемы множественности преступлений по УК РФ // Закон-
ность. — 1998. — № 12. — С. 6–7 и др. 
7.  Горелик А.С. Конкуренция уголовно-правовых норм. — Красноярск, 1998. — С. 62–64. 
8.  Иногамова-Хегай Л.В. Конкуренция уголовно-правовых норм при квалификации преступлений. — М., 2002. — С. 130. 
9.  Достаточно содержательным в этом плане является разъяснение Конституционного Суда РФ, данное им в постановле-
нии от 19 марта 2003 г. № 3-П, о том, что принцип «non bis in idem» (никто не может дважды быть наказан за одно и то 
же преступление), как он установлен Конституцией РФ и УК РФ, исключает: 1) повторное осуждение и наказание лица 
за одно и то же преступление; 2) квалификацию одного и того же преступного события по нескольким статьям уголов-
ного закона, если содержащиеся в них нормы соотносятся между собой как общая и специальная или как часть и целое; 
3) двойной учет одного и того же обстоятельства одновременно при квалификации преступления и при определении 
вида и меры ответственности (Собрание законодательства РФ. 2003. № 14. Ст. 1302). 
 
 
 
 

238 
УДК 342.8 
А.П.Волгина 
Карагандинский государственный университет им. Е.А.Букетова 
ПРАВОВЫЕ  АСПЕКТЫ  ПРОПОРЦИОНАЛЬНОЙ  ИЗБИРАТЕЛЬНОЙ  СИСТЕМЫ: 
РЕСПУБЛИКА  КАЗАХСТАН  И  ЗАРУБЕЖНЫЙ  ОПЫТ 
Мақалада  Қазақстан  Республикасы  жəне  шет  елдердің  пропорционалды  сайлау  жүйесінің 
құқықтық  аспектілері  қарастырылған.  Пропорционалды  сайлау  жүйесінің  тəжірибедегі заң 
шығаруды жүзеге асырудағы жақтарына талдау жасалған. 
In this article describe some questions about the Electoral system in the Republic of Kazakhstan and 
the foreign countries and important political institute. Separate aspects of realization in the legisla-
tion and in practice of a proportional electoral system are analyzed.  
 
Общепризнанно,  что  фундаментом  демократических  преобразований  является  избирательная 
система, действующая в том или ином государстве. Основным показателем демократичности избира-
тельных  систем  служит  метод  или  способ  распределения  мандатов.  Мировая  практика  показывает, 
что применение пропорциональной системы на выборах способствует большей структурированности 
парламента,  т.е.  распределению  депутатского  корпуса  по  политическим  направлениям.  Наличие 
крупных депутатских объединений в парламенте приучает общественность к конкуренции различных 
идеологий, побуждает партии более четко определять свои программные установки, позволяет изби-
рателям определить, какие политические программы соответствуют его интересам и предпочтениям. 
Система  пропорционального  представительства  обеспечивает  отражение  общих  взглядов  всех 
граждан, независимо от того, где они проживают и как они расселены. Она усиливает у избирателей 
ощущение связи с законодателями, потому что фактически все избиратели получают такое предста-
вительство в законодательном органе, за которое они на самом деле и голосовали. Пропорциональная 
система обусловливает стабильность результатов выборов. Так, при применении мажоритарной сис-
темы при незначительных изменениях симпатий избирателей и увеличении голосов, отданных круп-
ной  партии,  происходит  непропорционально  более  высокое  распределение  депутатских  мандатов  в 
пользу  этой  партии.  Пропорциональная  избирательная  система  не  вызывает  проблем,  связанных  с 
манипуляциями  при  нарезке  избирательных  округов,  поскольку  при  ее  применении  вся  территория 
государства является единым многомандатным избирательным округом. 
Следует отметить, что одним из преимуществ пропорциональной избирательной системы явля-
ется то, что при распределении депутатских мест в парламенте между выигравшими выборы полити-
ческими партиями в основном сохраняются пропорции распределения голосов избирателей. Каждая 
прошедшая в парламент политическая партия получает в нем приблизительно такую же долю мест, 
какую составляет число ее сторонников среди общего числа голосовавших избирателей, а значит, и 
ее  влияние  на  законодательный  процесс  не  будет  превышать  степени  оказанной  ей  общественной 
поддержки. Чем ближе по своему составу парламент к политическим пристрастиям электората, тем 
полнее равенство результатов и тем справедливее избирательная система 
Тем  не  менее  пропорциональная  система  не  устраняет  полностью  проблемы,  связанные  с  не-
представленностью некоторой части избирателей. 
Одним  из  недостатков  пропорциональной  избирательной  системы  является  то,  что  избиратель 
голосует не за конкретную личность, а за партию и не имеет возможности влиять на очередность по-
лучения депутатских мандатов внутри партийного списка. Таким образом, в представительный орган 
могут войти неизвестные широкой общественности люди, которые не являются профессионалами. 
Избиратель голосует за списки кандидатов от каждой партии, распределение же мандатов может 
происходить  как  по  «связанным  спискам»,  когда  порядок  расположения  кандидатов  определяется 
самой  партией,  и  избиратель  не  может  повлиять  на  возможность  изменения  этих  списков,  так  и  по 
«свободным спискам», когда избиратель, голосуя за список в целом, может выражать свое предпоч-
тение  отдельному  кандидату.  Так,  например,  в  Дании,  Бельгии,  Австрии,  Нидерландах  применяют 
систему  полужестких  списков,  когда  первое  место  предназначено  кандидату,  стоящему  первым  в 
списке,  но  кандидаты,  получившее  большее  число  голосов,  даже  если  их  фамилии  расположены  в 
конце списка, могут быть продвинуты выше и получить мандаты вместо кандидатов, имена которых 
записаны в списке выше, но которые не получили столько голосов [1; 143]. 

239 
В  Швейцарии  действует  правило  свободных  списков,  решающее  значение  придается  голосам 
избирателей,  в  соответствии  с  которыми  и  осуществляется  распределение  депутатских  мандатов.  В 
некоторых государствах избиратель имеет возможность отобрать из разных списков кандидатуры, за 
которые он хочет отдать свой голос, и объединить их в новый список, составленный им самим в день 
голосования, такая практика получила название «панаширование». 
В  Республике  Казахстан  и  в  Российской  Федерации  применяется  система  выборов  по  «связан-
ным», закрытым спискам. При выборе по закрытым партийным спискам, куда кандидаты вносятся в 
известном порядке, определяющем шансы на избрание, проявляется прямое влияние партии. Проис-
ходит вмешательство в выборы, которые, по существу, перестают быть выбором между кандидатами, 
избиратели лишь фиксируют круг лиц, в рамках которого партия осуществляет свое право назначать 
депутатов. 
Пропорциональная  избирательная  система  обнаруживает  и  такие  недостатки,  как  отсутствие 
связи между депутатами и избирателями, возможность такой ситуации, когда верхние строчки списка 
заполняются  авторитетными,  узнаваемыми  людьми,  а  после  победы  партии  они  отказываются  от 
мандата, который автоматически переходит к следующему расположенному в списке кандидату. Та-
ким образом, харизматический лидер партии может «провести» в Парламент и других представите-
лей партии, тем самым как бы «заработав» голоса последним. Такая практика получила распростра-
нение  на  выборах  депутатов  Государственной  Думы  Российской  Федерации.  Так,  личная  популяр-
ность З.Гамсахурдиа позволила ему провести в депутаты значительное количество людей, по своим 
личным и деловым качествам не способных к парламентской деятельности [2; 40]. 
На последних парламентских выборах в России при выборах депутатов Государственной Думы 
пятого созыва в «Единой России» от получения мандатов отказались Президент России В.В.Путин, 4 
члена Правительства Российской Федерации, 63 главы региона, мэры крупных городов, другие пред-
ставители исполнительной власти, главы законодательных органов субъектов Российской Федерации, 
руководители  крупных  фирм.  Таким  образом,  практика  подтверждает,  что  лидер,  по  словам 
А.Е.Постникова, «подобно  локомотиву  железнодорожного состава, ведущий целый  состав  вагонов» 
[3; 43], проведет за собой в парламент значительное количество депутатов. 
Партийные лидеры являются «хозяевами» списка кандидатов. При такой системе кандидаты, на-
ходящиеся в конце списка, вряд ли могут рассчитывать на избрание. Кроме того, очевидно, что пар-
тийная элита всегда будет находиться во главе партийного списка, и это обстоятельство при преодо-
лении избирательного барьера ведет к появлению от выборов к выборам в представительном учреж-
дении одних и тех же лиц, т.е. затрудняет ротацию депутатского корпуса [4; 497]. 
В большинстве стран, где действует пропорциональная система, она реализована на основе от-
крытых списков. Избиратели, приходя на участок, голосуют не за партию, а за конкретного ее пред-
ставителя. В результате, кто пройдет в законодательный орган, решают не политические чиновники, 
а избиратели. По соответствующим формулам определяется тот, кто внес в партийную победу боль-
ший вклад. При такой схеме смысла в расстановке внутри списка нет. Кроме того, у партий появляет-
ся стимул к работе на местах. Эта система не препятствует формированию политических союзов. От-
падает  и  необходимость  в  распределении  мест  в  списке.  На  наш  взгляд,  реализация  этого  варианта 
пропорциональной системы является серьезным толчком для развития партий. 
Система преференциального (лат. рraeferre — предпочитать, давать преимущество) голосования, 
на наш взгляд, смягчает такой недостаток представительства, как определение очередности кандида-
тов в списке по усмотрению партии. В отличие от закрытых партийных списков при преференциаль-
ном вотуме порядковый  номер кандидатов  в списках  партиями  не  определяется, последние утрачи-
вают всякую возможность прямого вмешательства в выборы, т.е. выбор депутатов переходит в руки 
избирателей.  Избирателям  предоставляется  возможность  проголосовать  не  только  за  определенный 
партийный список, но и проставить предпочтения в пользу отдельных кандидатов, включенных в не-
го. В этом случае депутатские мандаты достаются тем, кто получит наибольшее число преференций. 
Если же избиратель недостаточно ориентируется в кандидатах, представленных в списке, но в целом 
поддерживает  партийную  программу,  предлагается  предоставить  ему  возможность  проголосовать 
лишь за партию, не используя правило о преференциях. 
Мы считаем, что преференциальное голосование в условиях применения пропорциональной из-
бирательной системы является более демократичным, оно позволяет избирателям самим решать, ко-
му конкретно из списка они отдадут предпочтение. В свою очередь, это дополнительный стимул для 
партий и их членов, для работы с электоратом. С другой стороны, избиратели ответственнее подой-
дут к своему выбору, осознавая, что отдают свой голос не просто за партию, не зная, кто именно бу-

240 
дет представлять их интересы в парламенте, а за личность, которая зарекомендовала себя определен-
ным  образом.  Введение  преференции  дает  возможность  избирателю  определиться  не  только  с  пар-
тийной принадлежностью кандидата, но и с выбором его личности. Такая система применяется в раз-
ных вариантах в Финляндии, Японии, Бразилии. Безусловно, ее применение требует больше финан-
совых и административных ресурсов. Могут также возникать сложности среди избирателей, которые 
будут связаны как с пониманием данной системы, так и с выбором кандидатов из списка политиче-
ских партий, участвующих в выборах. Поэтому для удобства подсчета голосов, а также для облегче-
ния выбора избирателей количество преференций (предпочтений) должно быть не менее трех. 
При применении преференциального голосования сводится к минимуму возможность избрания в 
парламент от партии кандидатов, которые «покупают» себе места в списке. В случае, если кандидат 
откажется  от  депутатского  мандата  без  вынуждающих  к  тому  обстоятельств,  политическая  партия, 
выдвинувшая  соответствующий  список  кандидатов,  должна  лишаться  этого  мандата.  Перечень  вы-
нуждающих обстоятельств должен быть исчерпывающим образом закреплен в законе о выборах. 
При использовании пропорциональной избирательной системы мандаты между политическими 
партиями распределяются в соответствии с избирательной квотой. Избирательная квота — это наи-
меньшее число голосов, необходимое для избрания одного кандидата. И в Республике Казахстан, и в 
Российской Федерации для определения квоты используется формула, предложенная Т.Хэром. Изби-
рательная  квота  Хэра  равна  результату  деления  числа  проголосовавших  избирателей  на  число  рас-
пределяемых мандатов. Для того чтобы определить количество мандатов, полагающихся каждой пар-
тии, число избирателей, проголосовавших за данную политическую партию, делится на число изби-
рательной квоты. Недостатками этой формулы является то, что всегда образуются большие остатки 
голосов и не удается распределить все депутатские мандаты за один раз, приходится прибегать к по-
вторному  вычислению.  Оставшиеся  мандаты  распределяются  по  правилам  «наибольшего  остатка», 
что способствует прохождению в парламент более крупных партий. В избирательной практике суще-
ствуют более совершенные способы вычисления избирательного метра, позволяющие избежать вто-
рого  распределения  мандатов.  Иногда  используется  метод  искусственной  квоты,  но  гораздо  чаще 
квота вычисляется по методу, предложенному математиком д'Ондтом и используемому в большинст-
ве стран, где действует пропорциональная избирательная система. В обоих случаях сразу распреде-
ляются все места. Метод делителей позволяет сразу распределить все мандаты в избирательном окру-
ге и по стране в целом. Он заключается в последовательном делении числа голосов, полученных каж-
дым списком кандидатов на определенную серию делителей. Делители эти различны. После  прове-
денного деления мандаты передаются тем партиям, у которых полученные частные оказались боль-
ше. Можно отметить, что наименьший делитель, в сущности, всегда представляет собой избиратель-
ную квоту. 
Анализируя  различные  способы  определения  избирательной  квоты  (Т.Хэра,  Д'Ондта, 
Э.Хагенбаха — Бишофа, Г.Друппа, А.Сент-Лагюе), Э.Б.Мухамеджанов отмечает: «Чтобы понять раз-
личие между всеми этими методами, отметим, что они, за вычетом некоторых технических деталей, 
отличаются друг от друга только тем, что метод Д'Ондта выгоден для крупных партий, а использова-
ние других методов более предпочтительно для средних и небольших партий» [5; 55]. К такому же 
выводу приходят и другие авторы [6; 403]. 
Во всех государствах, где применяется пропорциональная избирательная система, устанавлива-
ется заградительный барьер, с целью недопущения к распределению мандатов мелких политических 
партий. Так он составляет, например, 1 % в Израиле, 2 — в Дании, 2,5 — в Шри-Ланке, 3 — в Арген-
тине, 4 — в Болгарии, Венгрии, Швеции, Италии (с 1993 г.), 5 — в Словакии (но для коалиции из 2–5 
партий в Словакии заградительный барьер повышается и составляет 7 %), 8 — в Египте, 10 % в Тур-
ции. Кроме того, голоса, поданные за партии, не преодолевшие заградительного барьера, пропадают 
и не учитываются при вычислении избирательной квоты. Путем применения заградительного барьера 
многие партии, особенно в постсоциалистических странах, где партийные системы еще не устоялись 
и  наблюдается  обилие  партий,  участвующих  в  выборах,  а  также  в  некоторых  странах  Латинской 
Америки, где наблюдается такая же картина и в выборах участвуют иногда более сотни партий, от-
страняются от распределения мест, хотя бы они получили необходимую квоту (несколько квот) голо-
сов избирателей [7; 223]. 
Завышение заградительного барьера может существенным образом повлиять на представитель-
ность законодательного органа. В Казахстане 7 %-ный заградительный барьер был установлен с са-
мого начала применения пропорциональной избирательной системы, т.е. с 1998 г. В России первона-
чально  заградительный  барьер  при  введении  пропорциональной  системы  был  равен 5 %, но  уже  в 

241 
2005 г. среди поправок в законодательство о выборах была внесена норма о том, что с 2007 г. избра-
ние депутатов Государственной Думы будет проходить только по пропорциональной избирательной 
системе с установлением 7 %-ного заградительного барьера. 
Применение заградительного барьера исключает избрание в представительный орган кандидатов 
от радикальных или малых партий, участвующих в выборах, способствует более стабильному функ-
ционированию  парламента,  но  искажает  представительность  выборного  органа,  так  как  голоса,  по-
данные за списки партий, не преодолевшие заградительный барьер, пропадают. 
В российском законодательстве о выборах к распределению депутатских мандатов допускаются 
федеральные списки кандидатов, каждый из которых получил 7 и более процентов голосов избирате-
лей, принявших участие в голосовании, при условии, что таких списков было не менее двух и что за 
эти  списки  подано  в  совокупности  более 60 процентов  голосов  избирателей,  принявших  участие  в 
голосовании. То есть, во-первых, в законодательный орган пройдут представители не менее двух по-
литических  партий,  во-вторых,  эти  партии  должны  представлять  мнение  не  менее 60 % электората. 
Помимо этого, законодательство устанавливает и положение о том, что если за федеральные списки 
кандидатов, преодолевших 7 %-ный барьер, подано в совокупности 60 % и менее голосов избирате-
лей, то к распределению депутатских мандатов допускаются, кроме указанных списков, также после-
довательно, в порядке убывания числа поданных голосов избирателей, федеральные списки кандида-
тов, получившие менее 7 % голосов избирателей, принявших участие в голосовании, пока общее чис-
ло голосов избирателей, поданных за федеральные списки кандидатов, допускаемые к распределению 
депутатских мандатов, не превысит в совокупности 60 % от числа голосов избирателей, принявших 
участие в голосовании. Если за один федеральный список кандидатов подано более 60 процентов го-
лосов избирателей, принявших участие в голосовании, а остальные федеральные списки кандидатов 
получили менее 7 процентов голосов избирателей, принявших участие в голосовании, к распределе-
нию  депутатских  мандатов  допускается  указанный  федеральный  список  кандидатов,  а  также  феде-
ральный  список  кандидатов,  получивший  наибольшее  число  голосов  избирателей,  принявших  уча-
стие в голосовании из числа федеральных списков кандидатов, получивших менее 7 процентов голо-
сов избирателей, принявших участие в голосовании. Таким образом, если барьер преодолевают менее 
двух списков, к распределению мандатов должны быть допущены списки, получившие менее 7 %, с 
тем чтобы число партий и блоков, пришедших в Государственную Думу, было не меньше двух. То 
есть в российском законодательстве установлен так называемый «плавающий» барьер. 
В  Казахстане  только  в 2009 г. (9 февраля)  в  Конституционный  закон  о  выборах  были  внесены 
изменения, согласно которым к распределению депутатских мандатов должно быть допущено не ме-
нее двух политических партий. Помимо партии, которая набрала семь процентов голосов избирате-
лей, принявших участие в голосовании, к распределению депутатских мандатов допускается список 
указанной политической партии, а также партийный список партии, набравшей следующее наиболь-
шее число голосов избирателей, принявших участие в голосовании. Такая партия должна получить не 
менее двух мандатов. 
Если рассмотреть действие этой нормы на практике применительно к последним парламентским 
выборам, состоявшимся 18 августа 2007 г., то среди партий принимавших участие в выборах, только 
партия  ОСДП  набрала  по  отношению  к  другим партиям  наибольшее  число  голосов  избирателей — 
4,54 %  (269310  голосов  по  республике).  Следуя  правилам  распределения  мандатов,  партия  «Нур 
Отан»  получает 93 мандата,  Общенациональная  социал-демократическая  партия 3 мандата.  И  по-
скольку  нераспределенные  мандаты  переходят  к  партии,  преодолевшей 7 %-ный  барьер,  то  еще 2 
мандата достались бы партии «Нур Отан». По логике законодателя данная норма гарантирует форми-
рование Мажилиса Парламента с участием не менее двух политических партий, независимо от итогов 
выборов. На наш взгляд, правильнее было бы снизить величину барьера. 
Э.Б.Мухамеджанов отмечает «слишком большой процентный барьер, на уровне 6–10 %, искажа-
ет сам принцип пропорционального представительства партий, а процентные оговорки на уровне 
2–5 % могут создать сложности иного порядка. Например, при наличии в стране экстремистски на-
строенных партий они могут получить достаточно широкое парламентское представительство. Слу-
чайные  обстоятельства  могут  подтолкнуть  некоторое  количество  избирателей  выразить  поддержку 
этим  партиям,  в  результате  чего  в  течение  определенного  срока  их  представители  будут  влиять  на 
деятельность законодательного органа страны» [5; 58]. 
Введение высокого заградительного барьера может привести к двухпартийной системе, при этом 
одна из них будет правящей, а другая займет место оппозиции. С сокращением числа партий в пар-
ламенте снизится и его представительная функция. Кроме того, при высоком заградительном барьере 

242 
голоса избирателей могут распределиться таким образом, что ни одна из них не сможет его преодо-
леть. Казахстанское законодательство не предусматривает ситуации, когда ни одна из участвующих в 
выборах  политических  партий  не  преодолевает 7 %-ный  барьер.  Очевидно,  это  связано  с  мнением 
законодателя о том, что количество партий в республике не столь велико, чтобы они могли создавать 
такое  «распыление»  голосов  избирателей.  Не  предусматривает  казахстанский  законодатель  и  того, 
что не преодолевшие 7 %-ный барьер партии могут представлять более 50 % интересов избирателей. 
Заградительный барьер влияет не только на количество партий в парламенте, но и на то, сколько 
голосов пропадет. Чем выше порог, тем меньше в сумме набирают партии-победители, в результате 
интересы большинства числа избирателей не будут представлены в законодательном органе. 
В  странах  с  устойчивой  многопартийной  системой  пятипроцентный  барьер  является  средним 
показателем, позволяющим без искажения принципа пропорциональности выполнять те задачи, ради 
осуществления  которых он  вводится.  Потому  он  не  рассматривается  как  чрезмерный.  Между  тем  в 
Республике Казахстан с ее еще только складывающейся и неустойчивой многопартийной системой в 
зависимости от различных условий 7 %-ный барьер может выступать и как допустимый, и как чрез-
мерный. Законодатель должен стремиться к тому, чтобы при его применении была обеспечена мак-
симально возможная реализация принципа пропорционального представительства. Во всяком случае 
применение 7 %-ного  барьера  нецелесообразно,  если  партии,  преодолевшие  его,  тем  не  менее  все 
вместе не получат хотя  бы  абсолютного  большинства  голосов  избирателей  (т.е. 50 процентов  плюс 
один голос), принявших участие в голосовании. 
В  Казахстане  в  настоящий  момент  парламент  представлен  одной  партией.  Так,  Б.Жумагулов, 
рассуждая об особенностях однопартийного Мажилиса парламента Республики Казахстан, указывает 
на следующие плюсы и минусы доминирующей роли одной партии в Парламенте: 
«плюсы: 
 консолидация общества и системы государственного управления. Правительство тоже нурота-
новское, поскольку нуротановский Мажилис поддержал это формирование и оказал ему дове-
рие.  Поэтому  сегодня  исполнительная  и  представительная  власть  имеют  реальную  возмож-
ность для эффективной консолидации действий на благо общества; 
 проведение кардинальных реформ, принятие законов нового поколения; 
 обеспечение политической стабильности и согласия в нашем обществе; 
 реализация долговременных программ. 
К минусам он относит: 
 уязвимость к критике по формальному параметру — однопартийный Мажилис; 
 опасность застоя, отрыва партии от реальных запросов общества» [8; 13]. 
Таким образом, с одной стороны, то, что Мажилис парламента представлен одной партией, спо-
собствует более четкому, отлаженному законодательному процессу, но, с другой стороны, в нем от-
сутствует конкуренция политических мнений, поскольку более мелкие партийные  структуры оказа-
лись «за бортом». Партиям нужны новые идеи, но в настоящий момент сложилась ситуация, при ко-
торой в общественном сознании нет альтернативы нынешней политической структуре. Слабость по-
литических партий может привести к ситуации, когда исполнительная власть будет стоять над обще-
ством. Однопартийный парламент в условиях провозглашения политического плюрализма как прин-
ципа демократического государства в целом не приемлем, поскольку именно многопартийность, реа-
лизованная в парламенте, обеспечивает обществу механизм мирного соперничества и сотрудничества 
различных социально-политических сил, позволяющих находить посредством борьбы и компромис-
сов в политическом процессе общую политическую линию, отвечающую основным интересам боль-
шинства народа. 
В России в 1995 г. 5 %-ный порог привел к чрезвычайно высокому числу «потерянных голосов» 
(почти каждый второй голос), поданных за избирательные объединения, не принявшие участие в рас-
пределении мандатов в Государственной Думе. Количество «потраченных впустую» голосов проти-
воречит главной цели всей системы пропорционального представительства, которая призвана макси-
мально  отражать  мнение  избирателей,  ограничивать  влияние  региональных  интересов  и  сводить  к 
минимуму «потерянные голоса». 
Одно  из  возможных  решений  для  повышения  уровня  представительности  избирателей — это 
введение второго тура выборов для того, чтобы избиратели могли сами распределить мандаты между 
теми партиями, которые смогли преодолеть порог. В этом случае избиратели получили бы возмож-
ность выразить свои предпочтения в пределах списков, определившихся в первом туре. Ближе всего к 
такой  системе  стоит  система,  применяющаяся  в  Новой  Зеландии,  Австралии  и  Ирландии,  которая 

243 
обеспечивает перераспределение голосов через выражение дополнительных предпочтений, хотя это и 
происходит в один тур. Проведение двух  туров по выборам в  пропорциональную часть  парламента 
влечет за собой более высокие затраты на проведение выборов, поскольку голосование должно про-
исходить дважды на всей территории страны. 
При определении того, что пропорциональная система способствует появлению многопартийно-
сти, важно иметь в виду, что данное правило работает только при разумных законодательных барье-
рах и только тогда, когда граждане имеют свободную возможность создавать политические партии. В 
ситуации,  когда  до  выборов  не  допускается  оппозиция,  и  в  избирательные  бюллетени  включаются 
только угодные власти кандидаты, а избиратели лишены права против них проголосовать, возникает 
опасность подрыва легитимности власти. 
Государство должно поддерживать ростки реальной многопартийности, но свое право на финан-
совую поддержку со стороны государства партиям необходимо заработать в борьбе за голоса избира-
телей и подтвердить достаточно ощутимым успехом на выборах. При этом в нашей переходной си-
туации было бы неверным, следуя опыту ряда стран Запада, распространять государственную финан-
совую поддержку лишь на партии, представленные в парламенте. В условиях формирующейся мно-
гопартийности целесообразно опираться  на  опыт тех стран, где такая поддержка  оказывается  более 
широкому кругу партий, доказавших на выборах свою состоятельность. К их числу, в частности, от-
носится и ФРГ, где средства из государственного бюджета для возмещения электоральных расходов 
получают партии, чей земельный список кандидатов набрал не менее 0,5 % всех действительных го-
лосов,  поданных  за  партийные  списки  на  территории  соответствующей  земли,  или  не  менее 10 % 
всех  действительных  голосов,  отданных  в  избирательном  округе  за  выдвинутого  партией  депутата, 
если на территории земли, где находится данный избирательный округ, не допущен местный список 
этой партии. При этом партии, за земельный список которых проголосовало не менее 2 % избирате-
лей,  имеют  право  на  дополнительные  поощрительные  выплаты.  Помимо  возмещения  расходов  на 
свои  избирательные  кампании,  партии,  чей  земельный  список  набрал  не  менее 0,5 % голосов,  еже-
годно получают из федерального бюджета определенную сумму в целях уравнивания их шансов [9]. 
Так, на последних проводимых по смешанной системе выборах в Мажилис парламента 19 сентяб-
ря 2004 г. избирательный блок «Оппозиционный народный союз коммунистов и ДВК» набрал 3,44 %. 
Приблизилась к 2 % Коммунистическая народная партия Казахстана, набрав 1,98 % голосов избирате-
лей. Помимо этого, больше 0,5 % набрали все партии, за исключением партии «Руханият» [10]. 
Таким образом, следуя примеру Германии, государство могло бы оказать финансовую поддерж-
ку указанным партиям, тем самым стимулируя становления многопартийности. На выборах в Мажи-
лис  парламента  состоявшихся  в 2007 г.,  Коммунистическая  народная  партия  Казахстана  набрала 
1,29 % голосов; Казахстанская социал-демократическая партия «Ауыл» — 1,51 %; Демократическая 
партия Казахстана «Ак Жол» — 3,09 %; общенациональная социал-демократическая партия (ОСДП) 
— 4,54 % голосов [10]. 
Подводя итог, хотелось бы отметить, что недостатки избирательной системы оказывают сущест-
венное влияние на формирование и функционирование партий, укрепление исполнительной вертика-
ли власти, и, как следствие, всего государства. В связи с этим поиск максимально эффективных ре-
шений выявленных проблем, обнаружение факторов, которые затрудняют и создают препятствия для 
полномасштабного совершенствования всех составляющих избирательной системы, является сегодня 
актуальной и социально значимой задачей. 
 
 
Список литературы 
1.  Сравнительное избирательное право. — М., 2003. — 143 с. 
2.  Постников А. Мажоритарная и пропорциональная избирательная системы: плюсы и минусы // Народный депутат. — 
1993. — № 12. — С. 40. 
3.  Постников А.Е. Избирательное право России. — М., 1996. — 224 с. 
4.  Маклаков  В.В.  Конституционное  право  зарубежных  стран.  Общая  часть: [учеб.  для  студентов  юрид.  вузов  и  фак.]/ 
В.В.Маклаков. — М.: Волтерс Клувер, 2006. — 896 с. 
5.  Мухамеджанов Э.Б. Избирательное право зарубежных стран. — Алматы: Жетi жарғы, 1999. — 352 с. 
6.  Сравнительное конституционное право / Под ред. А.И.Ковлера, В.С.Чиркина, Ю.А.Юдина — М., 1996. — 403 с. 
7.  Чиркин В.Е. Конституционное право зарубежных стран. — М.: Юрист, 2000. — 370 с. 
8.  Евразийское сообщество. — 2008. — № 2. Жумагулов Б. Особенности однопартийного Мажилиса Парламента Респуб-
лики Казахстан — С. 5–14. 

244 
9.  Закон о политических партиях ФРГ от 24 июля 1967 г., параграф 18, 22 а. // Зарубежное законодательство о политиче-
ских  партиях.  Сборник  нормативных  актов. — М., 1993. — С. 161;  Лапаева  В.В.  Выборы  в  Государственную  Думу 
1995 г.: проблемы совершенствования законодательства // Государство и право. — 1996. — № 9. — 230 с. 
10.  По материалам сайта ЦИК Республики Казахстан http://election.kz. 
 
 
 
 
ƏОЖ 343.2/.7:343.139:343.144:343.14 
Э.Е.Мүсенова 
Қазақ гуманитарлық заң университеті, Астана 

жүктеу/скачать 6,1 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: