Антихрупкие реакции как избыточность

Н. Талеб. «Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса»
49
и силы духа, порождаемую нашими неудачами, тоже можно смотреть как на дополнительную
возможность, ничем не отличающуюся от продовольственных припасов.
Система со свойством гиперкомпенсации всегда работает на пределе: она создает новые
мощности и копит силы в ожидании худшего исхода, реагируя на сообщение о возможной
опасности. Конечно, дополнительные мощности можно тратить гибко, с другими целями. Мы
видели, что избыточность дает нам широкие возможности – излишек можно обратить в выгоду
даже при отсутствии опасности. Когда вы встретите магистра предпринимательства или про-
фессора бизнес-школы, сообщите им, что избыточность нужна не как защитное средство; это
больше инвестиция, чем страховка. А еще скажите им: то, что они называют «неэффектив-
ным», часто весьма эффективно.
Наши тела весьма точно предугадывают вероятный ход событий и оценивают риск куда
эффективнее, чем оценивает его интеллект. Один пример: профессиональные риск-мене-
джеры ищут архивную информацию о наихудшем сценарии, чтобы использовать ее для оценки
будущего риска – этот метод носит название «стресс-тестирование». Менеджеры берут самый
глубокий экономический спад в истории, самую ужасную войну, самое большое смещение про-
центных ставок или самый высокий показатель безработицы и смотрят, какой будет худшая
отдача при реализации этого варианта. Риск-менеджеры не замечают очевидного противоре-
чия: рассматриваемое ими наихудшее событие в момент, когда оно произошло, было хуже,
чем все известные к тому моменту «наихудшие сценарии». Но на эту нелогичность никто не
обращает внимания.
Я назвал данный психический дефект проблемой Лукреция – по имени римского поэта и
философа, который писал: «Дурак верит, что самая высокая гора в мире равна по высоте той
горе, которую он видел». Самое большое явление любого рода, которое мы наблюдали своими
глазами или о котором слышали, кажется нам наиболее грандиозным явлением из существу-
ющих. Мы практикуем такой подход тысячелетиями. При фараонах в Египте – первом сугубо
иерархическом национальном государстве, управлявшемся бюрократами, – писцы отмечали
высшую точку прилива Нила и считали, что в худшем случае вода поднимется до этой точки.
То же самое наблюдалось с реактором АЭС «Фукусима-1», на которой в 2011 году в
результате удара цунами произошла радиационная катастрофа. Ядерный реактор создавался с
тем расчетом, чтобы он выдержал самое мощное землетрясение в истории; его строители не
предполагали, что бывают катаклизмы и пострашнее, – и когда случилось самое мощное (на
тот момент) землетрясение в истории, они не понимали, что это неожиданность, не имевшая
прецедента. Аналогично бывший глава Федеральной резервной системы США доктор-хруп-
кодел Алан Гринспен, защищаясь перед конгрессом, прибегнул к классическому оправданию:
«Такого никогда не было». Природа, в отличие от хрупкодела Гринспена, готовится именно к
тому, чего никогда не было, предполагая, что все может быть еще хуже
19
.
Люди сражаются с предыдущим самым опасным врагом, природа – со следующим. Ваше
тело видит куда больше вариантов будущего, чем вы. Посмотрите, как тренируются тяжелоат-
леты: их тела все время напряжены, реагируя на раздражители и сверхподготовку (до опреде-
ленного биологического предела, само собой). Так тело становится сильнее.
Когда разразился банковский кризис, я стал получать письма с угрозами самого разного
характера, так что The Wall Street Journal предложил мне «обзавестись телохранителями». Я
пытался внушить себе, что тревожиться не о чем: сохраняй спокойствие, тебе угрожают возму-
щенные банкиры; если бы кто-то захотел тебя побить, он тебя побил бы, а потом об этом напи-
сали бы в газетах, не наоборот. Однако мое сознание игнорировало любые доводы, и, находясь
19
Очевидное не проверялось эмпирически: можно ли предсказать последовательность экстремальных событий, исходя из
прошлого? Увы, достаточно простого теста, чтобы вынести вердикт: извините, нет.

Н. Талеб. «Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса»
50
в Нью-Йорке или Лондоне, я не мог расслабиться, даже попив ромашкового чая. В местах
скопления людей у меня начиналась паранойя: я вглядывался в лица, чтобы удостовериться,
что никто меня не преследует. Я всерьез задумался о телохранителях – и понял, что мне больше
по душе (в том числе из финансовых соображений) идея стать телохранителем самому себе,
точнее, принять облик телохранителя. Так я нашел Ленни по кличке Кекс, тренера, который
весит около 130 килограммов и подрабатывает специалистом по охране. Прозвищем и весом
он обязан своей любви к мучному. Физически Ленни Кекс был самым внушительным челове-
ком в радиусе сто километров – и ему было 60 лет. Вместо того чтобы брать у него уроки, я
стал смотреть, как он тренируется. Ленни – убежденный приверженец поднятия «максималь-
ного веса»; он обнаружил, что этот метод наиболее эффективен и отнимает меньше всего вре-
мени. Во время коротких тренировок Ленни концентрировался исключительно на том, чтобы
улучшить свой предыдущий рекорд, поднять вес больше того, который он поднимал ранее; тот
вес был чем-то вроде высшей точки прилива. Тренировка сводилась к тому, чтобы попытаться
поднять новый вес один или два раза – вместо того, чтобы тратить время на унылые и съедаю-
щие время серии упражнений. В итоге я занялся натуралистичной формой поднятия тяжестей,
эффективность которой подкреплена экспериментами и литературой. Работай на пределе, а в
остальное время отдыхай и пожирай огромные бифштексы! Я стараюсь повышать планку уже
четыре года; это удивительно – ощущать, как что-то в моем организме предчувствует более
тяжелый вес по сравнению с рекордным до тех пор, пока тело не достигает «потолка». Когда я
выполняю «мертвую тягу» (то есть поднимаю вес до уровня бедер) со штангой весом примерно
150 килограммов, а потом отдыхаю, я знаю, что создал в организме некоторый запас дополни-
тельной силы – мое тело предсказывает, что в следующий раз мне может понадобиться груз
килограмма на два больше. Моя паранойя испарилась, я снова стал относиться к толпам совер-
шенно спокойно, неожиданно обнаружились и другие мелкие преимущества такого подхода.
Когда в аэропорту Кеннеди водители лимузинов осаждают меня предложениями подвезти, я
спокойно говорю им: «От*****есь», – и они сразу отходят в сторону. Есть у этого метода и
серьезные недостатки: отдельные читатели, которых я встречаю на конференциях, пугаются
интеллектуала с внешностью телохранителя. Интеллектуалы обычно лощеные или вялые, они
никогда не бывают в хорошей физической форме (и носят твидовые пиджаки), и им не поло-
жено выглядеть мясниками.
Пусть дарвинисты поломают голову над доводом риск-аналитика, моего любимого оппо-
нента-интеллектуала (и близкого друга) Аарона Брауна: говорят, что выживает самый приспо-
собленный, но само понятие «приспособленность» может быть весьма неточным и даже дву-
смысленным, поэтому определение антихрупкости как качества, которое дает нечто большее,
чем простую «приспособленность», может расставить точки над «i». Что означает «быть при-
способленным»: соответствовать специфической среде, заданной прошедшими событиями, –
или же той среде, в которой (по сравнению с данной) действуют более мощные стрессоры?
Многие считают, что речь идет о первом типе приспособленности, и не учитывают антихруп-
кость. Но если перевести стандартную модель отбора на язык математики, выяснится, что
имеет место не «приспособленность», а гиперкомпенсация
20
.
Даже психологи, которые изучали антихрупкую реакцию на посттравматический рост и
располагают полной информацией о нем, не могут до конца уяснить себе эту концепцию – они
ошибочно говорят о «способности к восстановлению».
20
Задайте простое правило селекции: представители данного вида выживают, только если длина шеи у них составляет
40 сантиметров. Через несколько поколений шеи членов популяции в среднем будут длиннее 40 сантиметров. (Если точнее,
стохастический процесс при условии поглощающего барьера даст эмпирическое среднее выше этого барьера.)

Н. Талеб. «Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса»
51

жүктеу/скачать 0,91 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: