Қазақстан тарихшыларының Ұлттық конгресі қазақстан тарихы: инновациялық ТҰжырымдамалар мен дәуірлеу

59
796-ы ауылға, Алматы облысына-390  оның -133-і қалаға, 257 – ауылға, Оңтүстік Қазақстан облысына 
барлығы 101 оның -58-і қалаға, 43-і ауылға, Қарағанды облысына барлығы –105 оның 89-ы қалаға, 
16-ы ауылға., Шығыс Қазақстан облысына барлығы-90, оның 69-ы қалаға, 21-і ауылға, Ақтөбе облы-
сына барлығы-17,  оның 12-і қалаға қалғаны ауылға, Ақмола облысына –33 оның 15-і қалаға , қалғаны 
ауылға. Батыс Қазақстан облысына барлығы 13 адам, оның –8-і қалаға,  қалғаны ауылға. Сол сияқты 
Солтүстік Қазақстанға (16), Қостанай облысына (19),  Қызылорда (37),  Маңқыстау облысына (21) адам 
келген [16,129 б.]. Қазақстанға Қырғызстаннан барлығы 2093 оралман жоғарыда көрсетілген жылдар 
аралығында келген. Дегенмен де Қырғызстаннан келіп жатқандар саны Орталық Азия елдерінен келіп 
жатқан қандастарымыз санымен салыстырғанда азшылық.  Осы жерде айта кету керек, Қырғызстанның 
әлеуметтік экономикалық даму  деңгейі  төмен болғанмен мұндағы қазақтардың біршама бөлігі ауқатты.  
Сондықтан болар жастарының болашағын ойлағандар болмаса үлкендер жағы кетуге асықпайды. 
Жалпы алғанда 1991 жыл мен  01.10.2011. жыл аралығында Қырғызстаннан   2559 отбасы  9248  (1,1 
%) оралмандар келген.  Облыстар бойынша көрсететін болсақ, Ақмола облысына 54 отбасы 216 адам, 
Ақтөбе облысына 10 отбасы, 23 адам, Алматы облысына 592 отбасы 1323 адам, Атырау облысына 10 
отбасы 24 адам, Шығыс Қазақстан облысына 29 отбасы 180 адам, Батыс Қазақстан облысына 18 отбасы 
67 адам, Қарағанды облысына 188 отбасы 618 адам, Маңқыстау 22 отбасы 47 адам, Орталық қазақстан 
166 отбасы 492 адам, Алматы қаласына 156 отбасы 508 адам, Астана қаласына 126 отбасы 485 адам 
келген  [17,12 б.]
Этномәдени еркшеліктеріне келетін болсақ, қырғыз еліндегі қазақтар негізінен өздерінің дәстүрлі 
мәдениетін  жалғастырып отыр деуге болады. Соңғы кездерде екі жақ та жастардың қалауын біліп, тек 
келісім шарттар жасауға барғанда және қалыңдықтың басын байлау мақсатында оған сырға, жүзігін 
ала барады. Мұндай жағдайда көбіне әйелдер барып, бұл келісті, Қырғызстандағы қазақтар «қарғы 
бау» не «үкі тағар» деп атаса,  Өзбекстанда «моншақ тағар» не «сырға салар» деп атайды [1, 266-268 
бб.].  Сол сияқты Қазақстанның басқа өңірлерінде «үкі тағар», оңтүстігінде де «сырға салар» т.б. деп 
әрқилы атаған.  Қырғызстанда тобек  шыгыу (төрге шығу) ақсақалдарды жинап келісу күнін атайды.  
Мұнда да нан сындырып уәдені бекітіп, бата береді.  Бір-біріне сый-сияпат көрсетіледі. Жаушылардың 
алғашқы келген күнінде негізгі  шешімдер қабылданып,  қалың малдың көлемі,   жасау шығыны мен 
көлемі, үйленетін күні құда шақыру және қыз кешесі  (қызды шығарып салу) тойлары белгіленетіндігін 
ертеректегі жарияланған әдебиеттерде кездеседі. 
Құйрық-бауыр  туралған  табақ  екі  жақтың  сөзін    сөйлеп  отырған  құдалар  алдына  қойылады. 
Құдаласуды бекітетін бұл  ғұрыпты  Қырғызстандағы қазақтар жергілікті халық сияқты  «көнек салар» 
деп те атайды.
Қырғызстандағы  қазақтардың  үйленуге  байланысты  әдет  ғұрып  салт-дәстүрлеріндегі    бір  ерек-
шелік күйеу жігіттің  қыз жеңгесіне  апаратын  «күйеу табағы». Жігіт күйеу табаққа  қыз жеңгесіне 
30 метрден 100 метрге дейін  қымбат  мата  апарады. ХХ ғ. 70 жылдарына дейін күйеудің апаратын 
бұл кәдесі жеңгенің беліне байланады, оны басқа жеңгелері шешіп алып бөлісетін болған.  Сонымен 
бірге  балдыздарына деп, қалтасына иіс су, сабын, орамал, әртүрлі әшекейлер т.б. салып барады . Бұл 
жоралғылар қай аумақтағы қазақ болмасын әлі күнге дейін сақталған. Оны қарақалпақтар және осы 
аумақтағы қазақтар «қол қарау» деп те атайды .
Қырғыздарда  қалыңдық  басына  сәукелесін  киіп  туысқандарының  ортасында  отырады.  Оны  «та-
хья сайды» деп атайды. Күйеу жігіт киіз үйдің бір шетін көтеріп, таяққа орамал байланған жағымен 
қалыңдықтың бас киімін қозғалту керек. Байланған орамал жеңгелеріне сый ретінде беріледі. Күйеудің 
бас киімді қозғалтуына қарай олардың некесінің қалай болатындығын болжаған.  Ал, Қырғызстандағы 
қазақтар  аса  дүркіремей  бүгінде  бала  бесікке  жатпағандықтан  бесік  апармай  тек  балаға  сый-сияпа-
тымен барып қайтады.  Қандастарымызға қырғыздардан енген тағы бір әдет баланың үшке толғанда 
нағашыларына барып шаш алғызуы. Мұны «шаш алғызу» деп атайды.  Бұл дәстүрде нағашы жұрт жи-
енге  мал атайды.  Сондай ақ  баланың нағашы жұрттан алатын бәсіресі де халық арасынан қалмаған.  
Алынған  айдар  шашты  үйдің  ортасындағы  ағашқа  не  сандыққа  салып  тығып  қоятын  болған.  Бірақ 
шашты қайтыс болғанда бірге көметін болған. 
Бала өсіп тіс шығар кезде оған арнайы алдына жабатын киім тігіп беретін болған.  Оның аталуы «су-
лук» не «сілекей». Ол құрақ маталардан үшбұрыш не төртбұрыш етіп жасалынады. Құрақ етіп тігілуінің 
де өз мәні бар. Ол көбейсін деген ғұрыппен байланысты. Мұндай алжапқыштарды бала 3-4 жасқа дейін 
киетін болған, ол бәле-жаладан сақтайды деген ұғым болады.  9-12 айда бала қаз тұрып аяғын апыл-та-
пыл баса бастаған кезде тұсау кесу рәсімін жасайды. Қазақтың бұл ғұрпы баланың болашақта сүрінбей 
тез жүріп кетуі үшін жасалынады. Бұл дәстүрде де қазақ баланың тұсауын кесетін адамды алдын ала 
дайындап қояды. Ол аяғы жеңіл, әрі жолы ашық адам болуы керек.Сондай ақ, жүргенде тез, шапшаң  

60
жүргіш,  мал  тапқыш  адамға  тұсау  кестіріп,  ақысын  береді.    Баланың  тұсауына  ала  жіппен  байлап 
қоңырау тағылады.  Ала жіп (тіл көзден аман болу) қорғаушы, қоңырау ол баланың аты атақты болу 
үшін тағатын ырымы (19). Бұғанда үлкендер  тұсау кесетін адамды алдын ала дайындайды. Егер әйел 
көп жылдар бойы бала көтере алмаса, ол көп балалы үйлерге барып мақта қалдықтарын жинап, бала 
алжапқышын тіккен, бұл бала көтеруге зор көмек жасайды деп сенген (20). Қазақ салтында бөбектің 
өсуіне  байланысты  жасалынатын  «құйрық  ботқа»,  «бауыр  аяқ»  деген  ырым  жоралғыларда  ертеде 
болғанмен де қазір көп кездеспейді, тіпті көбі білмейді.
Қорыта келгенде Қырғызстандағы қазақтар да әлемдегі қазақ диаспорасының аз бөлегін құрағанмен, 
іргелес отырған елде өзінің этномәдениетінің қалпын бұзбай дәстүрлі мәдениетін сақтап, ұрпақтан-
ұрпаққа жалғастыруда оларды жас буындарға жеткізу үшін бірлікті, берекені және елдікті сақтауға,  
сонымен қатар атажұрт Қазақстанмен барлық салаларда байланысты нығайтуға ұмтылып келеді.  
Әдебиеттер
1. Қалшабаева Б.К. Орталық Азиядағы қазақтар. – Алматы: қазақ университеті, 2011.- 406 б.
2. Мәдібекұлы Бөлекбай жасы 73- те, руы тарақты, Сокулук ауданы, Ақтай айлы. 
3. Статистический ежегодник 1917-1923 гг. – Ташкент,1924. - Т.1. – 147 с.
4. ӨРОМА. –  36 қор. – 1 тізбе. –  143-іс. – 113 пп.
5. ҚырРОМА. – 847-қор. –1 тізбе. – 27 іс. –135-137 пп.
6. Әбдібаев Кәсен 1918 жылы туылған, руы- арғын. Қырғызстан Манас Селосы
7. ҚырРОМА. –21-қор. – 3 тізбе. –105  іс. – 6 п. 
8. ҚырРОМА. –20 қор. –1 тізбе. –187 іс. – 10 п.
9. Вся Средняя Азия 1926  год. –Ташкент: ЦСУ, 1926. – 654 с.
10. Кронгардт  К.К.  Население Киргизии в последней  третьи ХIХ-начале ХХвека. – Фрунзе, 1989. – 228 с.
11. ӨРОМА. –  1 қор. – 1 тізбе. – 324 іс. – 109  п\п.
12. Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги. – М., 1992. 264 с.  
13. Кобыландин К.И. Об этнографическом составе казахов Кыргызстана
//Қазақстан және шетелдегі қазақтар. Дүниежүзі қазақтары қауымдастығының құрылғанына 20 жыл толуына 
орай өткізілген халықаралық ғылыми-практикалық конференция материалдары. – Алматы: Дүниежүзі қазақтары 
қауымдастығы, 2012. – 376 б..
14. Желоховцева А.Н.  Население Киргизии.  –  Бишкек, 2000. – 267 с.
15. 2001 жылы Қырғызстан республикасының статистикалық комитетіненалынған мәлімет.
16. Итоги переписи населения 1999 // Агентство РК  по статистике. Миграция населения. – Алматы, 2000. – С. 
86-129.
17.  Қазақстан  республикасындағы  оралмандардың,  азаматтығы  жоқ  адамдардың  және  босқындардың 
құқықтарының ахуалы туралы арнайы баяндама.- Астана, 2012. -140 б.
18. Дүйсебаева Динара 77 жаста,  қырғыз, тоғанай,    Жалаладдин облысы, Ақсай аймағы, Ақсу ауданы.
19. Иманбаева Ұлдана, 83-те, руы сары үйсін, Бішкек қаласы.
20. Суанбекова Тұрсын 1938 жылы туған, руы – есқожа, адресі: Бішкек қаласы, Токтагул –10 көшесі.
СУЛТАНГАЛИЕВА Г.С.,
д.и.н., профессор кафедры 
История Казахстана
КазНУ им. аль-Фараби
ДИСТАНОЧНЫЕ  И МЕСТНЫЕ НАЧАЛЬНИКИ В УПРАВЛЕНИИ КАЗАХАМИ 
ОРЕНБУРГСКОГО ВЕДОМСТВА: ФУНКЦИИ, НАПРАВЛЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В 
ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ Х1ХВ.
Основной тенденцией развития современной отечественной исторической науки является стрем-
ление переосмыслить с новых методологических позиций исторические источники, разнообразные по 
своему содержанию и значимости. Смена методологических векторов повлияла и на научный интерес 
к изучению социокультурных тенденций в развитии региона, местного звена  управления  в казахс-
ком кочевом обществе Х1Хв. Одним из этих звеньев управления казахами Оренбургского ведомства   
стали дистаночные начальники, стоявших во главе новых территориально-административных струк-
тур  –  дистанций  (административные  участки  между  двумя  крепостями),  введенные  в    1831году  по 

61
инициативе Оренбургского военного  губернатора, графа Павла Петровича Сухтелена (1830-1833), за 
внедрение этого проекта оренбургский губернатор  был награжден орденом Св. Александра Невского 
9 апреля 1832 года [1,с.199].
Введению  так  называемой  системы  «дистаночного»  управления    на  территории  Младшего  жуза 
способствовал комплекс причин: неразработанность законодательства 1824года, необходимость еже-
годного  системного учета количества кибиток и численности  казахского населения, отсутствие меха-
низмов по урегулированию взаимоотношений между приграничными жителями и кочевниками, пот-
ребность региональной  администрации изучения  производительных сил региона и выявления даль-
нейших маршрутов продвижения русских войск в направлении Средней Азии. 
Введение  дистанционной  системы  управления  разделило  территорию  Западной,  Средней  и 
Восточной части Младшего жуза  на прилинейные и степные дистанции. Наибольшее количество при-
линейных дистанций было образовано в силу географического расположения   в Средней части   (13)  
и Западной (8). Наибольшее количество степных дистанций находилось в Восточной части, их число 
доходило до 21-й. Степные дистанции уступали по численности хозяйств, но превосходили по обшир-
ности кочевых участков. [2,с.210-215].Такое административное деление Степи на дистанции обеспе-
чивало более  эффективную реализацию управленческих функций региональной российской админис-
трации в Степи.
Каждую дистанцию возглавлял представитель казахской знати (султаны, бии, старшины) и име-
новался  дистаночным  начальником,  представляя  низовое    звено  в  системе  управления  казахами 
Оренбургского ведомства. В казахстанской историографии практически не изучен принцип создания 
дистанций, формирования казахских управленцев через призму деятельности дистанционных началь-
ников.  Во  многом  это  объясняется  тем,  что  в  исторической  науке  больше  уделялось  внимание  так 
называемому верхнему этажу административного аппарата (уезд, губерния), который находился почти 
исключительно в руках русского чиновничества, в то время как представители казахского населения в 
основном были представлены  в низовом звене управления (дистанции, волость, аул).  
Необходимость изучения дистанционой системы управления в Степи в первой половине Х1Хв. ука-
зывает и тот факт, что внутри каждой дистанций, напротив каждого форпоста или  между крепостями 
образовывалась  своеобразная  административно-территориальная  единица,  возглавляемая  местными 
начальниками из «почетных» казахов. Создание  новых дробных территориальных структур внутри 
дистанции, новых должностей (местных чиновников) ставит новые задачи изучения не только  имперс-
ких практик управления в регионе, но поднимает новый пласт персоналий в новой истории Казахстана, 
выявляет роль новых управленцев в Степи.  К сожалению, в учебниках по истории Казахстан этот 
аспект практически не освещен, хотя  документальные материалы, аккумулированные в центральном 
государственном архиве Казахстана, требуют их нового прочтения и изучения деятельности местных 
и дистаночных начальников, степень их взаимодействия с российской региональной и центральной  
властью, между собой и с султанами правителями. Исходя из этого, задачей доклада  является  ряд 
вопросов, а именно раскрытие механизма назначения региональной администрацией дистаночных и 
местных начальников, их  функциональные обязанности, взаимодействие с представителями российс-
кой власти и казахским населением. 
К 30-м годам Х1Хв. дистаночные и местные начальники стали новой социальной опорой российс-
кого правительства на пограничной линии для «наблюдения за порядком», «скорейшего доставления 
сведений  обо  всем  случившемся  »  и    «…  исполнения  предписаний  начальства»  [3].  Их    «заметное 
влияние»  на подведомственных казахов и «усердие» нужны были для тактических действий прави-
тельства по продвижению вглубь Степи. Региональные власти понимали, что только представители 
родовой знати,  зная кочевой быт и места дислокации каждых родов, могут осуществить основную 
функцию - сбор кибиточной подати  с казахского населения. Тем более, что казахи, останавливались 
против определенной крепости только на несколько зимних месяцев, а в весенне-летний период ухо-
дили за границу учрежденных дистанций согласно традиционным маршрутам кочевания. Исходя из 
этих соображений, Председатель Оренбургской пограничной комиссии Г.Ф.Генс разработал  «Особые 
правила», ставшие руководством в  практической деятельности  дистаночных и местных  начальников, 
урегулирования их сфер занятий[4, c.210-215]. В них четко была определена вертикальная система со-
подчиненности дистаночных начальников пограничной власти и султанам-правителям. Дистаночные 
начальники в соответствии с номером своей дистанции  подчинялись командиру  линейной дистанции 
(коменданту    крепости),  против  которой    располагались  казахские  кочевья,  султану-правителю  той 
части, на территории которой располагалась дистанция, Местные  начальники определенной дистан-
ции подчинялись дистаночному начальнику и султану-правителю. Все они были подотчетны перед 

62
председателем Пограничной комиссии и  Оренбургским военным губернатором. При получении пред-
писания непосредственно от султана-правителя, Пограничной комиссии или от  оренбургского воен-
ного губернатора  начальники должны были исполнять их « неукоснительно».
Функциональные обязанности дистаночных и местных начальников в принципе совпадали, каждый 
выполнял свою службу на вверенной ему территории. Они должны были отслеживать поведение своих 
соплеменников и  удерживать от всяких «неприязненных поступков» против линейных  жителей, ибо 
все являлись «поданными одного государства», а в  «случае междоусобных ссор и обид» изыскивать 
меры  к  их  «примирению».  Но  в  каждом  случае  «неповиновения»  должны  были  оперативно  докла-
дывать и представлять виновных пограничному начальству. Кроме того, они контролировали, чтобы   
никто самовольно не поселился вдоль линии без  их «сведений» и согласия пограничного начальства и 
имели право выслать своего соплеменника «..от вверенного им пространства », если  он «..по каким бы 
то ни было причинам, не хотел или не признавал русскую власть». 
В «Правилах» устанавливалась процедура принятия решений начальниками. Им строжайше  запре-
щалось рассматривать иски местного населения без предписаний председателя Пограничной комис-
сии. При получении от подведомственных им казахов жалоб на линейных  жителей, дистаночные и 
местные начальники должны были своевременно извещать пограничные власти, в противном случае  
они подвергались взысканию по всей строгости общероссийских законов [4, c.212].  
Механизм  утверждения  дистаночных  начальников  на  должность  включал  несколько  этапов.  Во-
первых, кандидатуры на должность дистаночных начальников представляли в Пограничную комиссию 
султаны-правители соответствующих частей. При этом в своих ходатайствах они обычно отмечали та-
кие качества, как «усердие к службе, способности,  расторопность и отлично-хорошее поведение» [5, 
с.75 ].  Затем оренбургская администрация, изучала полные данные претендента и считала, что нужна 
постепенность и последовательность «дабы выбор мог пасть на людей достойных и благонадежных». 
К назначению той или иной кандидатуры  на должность дистаночного или местного начальника они 
подходили взвешенно и осторожно. Одними из ярких примеров такого подхода являли собой султаны 
Асфендияр Сюгалин и  Муртазагали Узбекгалиев – претенденты на должности начальников дистан-
ции. Свои мнения об этих султанах   представили в 1848году три советника Оренбургской пограничной 
комиссии: И.М.Бикмаев, П.П.Ванев, К.О.Каминский. Они были единодушны в том, что А.Сюгалин и 
М. Узбекгалиев «русскому правительству преданы, как все султаны, кочующие при линии и занимаю-
щие должности» [6, лл.2-5об. ].  
Следующий  пример  обсуждения  кандидатуры  на  должность    начальника  22  дистанции  может 
служить переписка между султаном правителем Восточной части, попечителем Троицкой дистанции 
и  Оренбургской  пограничной  комиссии.  Так,  попечитель  Троицкой  дистанции    Жуковский  считал, 
что  зауряд –хорунжий  Танаткан Самаевобладал всеми полезными качествами, которые «необходимо 
в должностном лице»изаслуживал того, чтобы занять место дистаночного начальника и  полностью 
разделял мнение подполковника М. Джантюрина о необходимости иметь в 22 дистанции  начальником 
Самаева,  как  человека  опытного  и  энергичного.  В  то  время  как  региональная  администрация  не 
считала возможным назначение этой кандидатуры на должность дистанционного начальника  « из-за  
неблаговидных поступков» на прежней должности, а именно  управляющим  родом кирей [7, л.563. ].   
Следующий фактор, определяющий выбор той или иной кандидатуры  на должность дистанционно-
го начальника, включал такие особенности, как лидерские качества претендента, а именно степень вли-
яния на своих соплеменников, умение убеждать, объяснять и направлять настроение подведомствен-
ных ему казахов к принятию «верного» решения. Не случайно о начальнике 48-й дистанции Алдимбай 
Байгузине, прослужившем на этой должности одиннадцать лет, Оренбургская администрация писала, 
что «…дар слова на общественном сборе и в других делах, принесли существенную пользу» в выпол-
нении им своих обязанностей [8, л.2об  ].
Прекрасное знание обычаев казахского народа, ум, ораторское искусство позволили  начальнику 
27 дистанции Восточной части казахов Оренбургского ведомства Наурузбай Казыбаеву, по мнению 
чиновника И.Я.Осмоловского, иметь «…огромное влияние» на подведомственное ему население [9, 
с.149-150.] Советник Оренбургской Пограничной комиссии К.О.Каменский, описывая деятельность 
Муртазагали Узбекгалиева, начальника 1-й дистанции, подчеркивал,  что он имел влияние  настолько 
сильное, что уважали и прислушивались его наставлениям и не подведомственные ему казахи [10, с. 
84-85].
В некоторых случаях кандидатура, предлагаемая султанами –правителями, не утверждалась реги-
ональной администрацией. В частности султан Кулмухамед Баймухамедов был предложен султаном-
правителем Западной части  Мухамедгали Тяукин на должность начальника 31-й дистанции. Данная 

63
креатура М.Тяукина была отклонена из-за отсутствия опыта управления у К.Баймухамедова, огромной 
территории этой дистанции и многочисленности населения [11, с.78-79].  На это мнение региональной 
администрации султан-правитель М. Тяукин  предложил разделение огромной территории 31 дистан-
ции на три новые структуры в соответствии с кочевьями  трех  многочисленных родов  ( кете, ожрай и 
тазлар) и соответственно назначить султана Сугурали Сугалина на должность дистанционного началь-
ника, включавшего территорию кочевания  рода ожрай; султана Кулмухамета Баймухаметова началь-
ником в управлении родом кете; султана Исенали Абдулмукминова родом тазлар. Султан правитель 
мотивировал тем, что   Оренбургская Пограничная комиссия не могла найти   кандидатур «достойных» 
на  должность начальника 31 дистанции, однако «для пользы службы» и своевременного сбора киби-
точной подати  желательно  решить этот вопрос [12, с.79-80]. 
Механизм назначения местного начальника был практически аналогичным с процедурой назначения 
дистанционного начальника. Исключением являлся тот факт, что кандидатура местного начальника 
согласовывалась  в  первую  очередь  с    дистанционным  начальником,  затем  султаном-правителем  и 
утверждалась  председателем  Оренбургской  пограничной  комиссии.    Несогласованность  действий 
и  отсутствие  соподчиненности  между  местным  и  дистанционным    начальником  могло  послужить 
причиной отставки от должности местного начальника.  К примеру, начальник 34 дистанции султан 
Исемгазы Бабаин в 1863 году ходатайствовал перед оренбургской администрацией об отстранении от 
должности  местного начальника Байжана Бигенева и замене «другим благонадежным и добросовестным 
ордынцем» и самое главное этот факт, позволил бы ему выйти «из затруднительного положения по 
службе» [13, л.383-386].  
На  каждого  дистаночного  начальника  составлялся  формулярный  (послужной)  список,  который 
включал все данные, характеризующие чиновника, и отражал  процесс кооптации казахов на службу 
Российской империи и включения их в единую систему учета государством. Важным подспорьем в 
исследовании формулярных списков стало издание по программе «Культурное наследие» РК сборника 
документов «О почетнейших и влиятельнейших ордынцах»  в серии «История Казахстана в русских 
источниках»  (2006 ), аккумулировавший послужные и формулярные списки казахов Оренбургского, 
Сибирского ведомств, Степного генерал-губернаторства. [14]  Во вторую часть этого сборника вош-
ли более двадцати формулярных списков дистаночных и местных начальников. Особенностью этих 
списков является то, что региональная администрация, учитывая специфику казахского кочевого об-
щества,  включила в послужные списки  еще один пункт, а именно сведения о местах зимних и летних 
кочевок казахов. Так, в послужном списке начальника 15 –й дистанции Средней части Орды  
Дербисали Беркимбаева (1838 -25.ХІ.1913),  записано место зимних и летних пастбищ подведомтсвен-
ного ему населения дистанции [15, л.2] .
Важной  строкой  в  послужных  списках  были  получаемые  награды    чиновниками.Не  случайно, 
российское правительство при назначении на должность  обещало, что «не оставит  без воздаяния» 
различного характера вознаграждений и чинов, но только при условии «… усердного служения» [16, 
с.395]. .Кроме того,  послужной список включал  награды, получаемые и за выполнение специальных 
поручений, исходящих от региональной власти, за своевременное информирование о происходящих 
событиях в кочевьях и т.д. Таким образом,на дистаночных и местных начальников были распростране-
ны стандарты общероссийского делопроизводства.
Опираясь на эти источники можно реконструировать основные направления деятельности казах-
ских служащих, определить их происхождение, образование, награды, имущественное положение и 
т.д.  Послужные списки позволяют отследить и тот факт, что с середины 50-х годов Х1Хв. на долж-
ности дистаночных начальников стали утверждать лиц, окончивших школу для казахских детей при 
Оренбургском правлении. Одним из таких примеров явился Тохтамыш Косваков, выпускник школы  
1850г.,  начальник 57-й дистанции с 1860 года [17, л. 1-4] . 
Систематичность и стандартизированность информации формулярных списков, составлявшихся на 
дистанционных начальников в течение трёх десятилетий (1831-1868 гг.) позволяет воссоздать не толь-
ко общий «портрет» управляющего подведомственной дистанцией, выяснить их служебное, семейное, 
имущественное положение, но и вернуть из исторического забвения сотни имён конкретных предста-
вителей национальной элиты со всеми их достоинствами и недостатками.
Должности  дистаночных и местных начальников соответствовали  воинским чинам регулярных 
(прапорщик, поручик, капитан, майор, подполковник, полковник и т.д.) и иррегулярных (зауряд-хо-
рунжий,  зауряд-сотник,  зауряд-есаула)  войск.Зауряд-чиныприсваивались  генерал-губернатором 
Оренбургской губернии.  Лица, имевшие  эти чины, становились действительными. офицерами.Так, 
23 июля 1848г. начальнику 53 дистанции  был присвоен чин есаула «за усердную службу, преданность 

64
русскому правительству и благоразумное управление кочующим близ Оренбургского укрепления ор-
дынцами», местному начальнику против Веринской станицы  Каумен Алдиярову был присвоен чин 
хорунжего 8 июня 1853 [18, лл. 306-307]. Эти примеры являли собой пример того, как представители  
казахской знати  постепенно включались в состав «официальной» российской местной элиты на правах 
зауряд-чинов, при сохранении прежнего социально-экономического статуса внутри казахского коче-
вого общества.
Введение дистаночной системы управления  в Степи создало новые должности для представите-
лей казахской элиты (султанов, биев и старшин) с жалованием от 50 до 75 рублей и расширило сфе-
ру административного контроля над казахским населением [19, л.1-4 ]. Кроме того, при дистаночных 
начальниках  вводилась  должность  письмоводителя,  занимавшегося  вопросами  делопроизводства.   
Должности дистаночных начальников просуществовали до введения административных реформ 60-х 
годов Х1Хв.

жүктеу/скачать 3,02 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: