БҚму хабаршы №3-2016ж

 
                
 
 
 
 
БҚМУ Хабаршы №3-2016ж.  
 
280 
Ключевые  слова:  Западно-Казахстанский  край,  исследователь,  личность, 
этнография, источники, газета «Казахстан». 
 
Boranbayeba B.S. 
M.Ismagulov is a scientist of the regional history 
 
In this given article the life and scientific activity of  Mustafa Ismagulov is revealed 
by  archive  and  historical  documents.  Having  collected  the  considerable  materials  of  the 
culture and history of  the Western  Kazakhstan, Mustafa Ismagulov made contribution in 
the learning of regional studies. 
Keywords:  The  region  of  the  Westem  Kazakhstan,  a  scientist,  an  ethnography, 
historical materials,  and the «Kazakhstan», newspaper. 
УДК: 94(574) 
Калменов М.Д. – кандидат исторических наук, 
преподаватель, ЗКГУ им. М.Утемисова 
E-mail: kalmenoff@mail.ru 
         
ПИСЬМЕННЫЕ ДАННЫЕ О КАРАВАННОМ ПУТИ ЧЕРЕЗ ПЛАТО 
УСТЮРТ 
    
Аннотация.  В  данной  статье  анализируются  письменные  источники  от 
средневековья  до  новейшего  периода,  касающиеся  караванно-торговых  путей, 
проходивших  через  плато  Устюрт.  Автор  пытается  определить,  сколько  времени 
могло бы уйти в средневековье на один переход через плато. Также в статье дается 
идентификация географических пунктов на современность.   
Ключевые  слова:  Устюрт,  Золотая  Орда,  караван-сарай,  Хорезм,  Жайык 
(Урал), Едил (Волга). 
 
Огромная  территория  плато  Устюрта  с  древнейших  времен  была  важнейшей 
контактной зоной народов и культур Центральной Азии. Она как будто создана для 
контактов  древних  степных  и  оседлых  народов  –  громадные  пространства  пустыни 
пресекаются  небольшими  оазисами.  Особенности  истории  данной  территории 
известны  до  сего  момента  из  письменных  источников,  которые  позволяют 
реконструировать 
отдельные 
стороны 
экономики, 
культуры, 
социальной 
дифференциации и этническую историю. 
Предлагаемые  источники  охватывает,  главным  образом,  регион  между 
Аральским и Каспийским морями, то есть, территорию современной Мангистауской 
области  Республики  Казахстан,  которая  включает  в  себя  части  Северного  и 
Западного  чинка  плато  Устюрт  (казахстанская  часть)  и  полуостров  Мангистау 
(Мангышлак). 
Физико-географическое 
положение 
региона 
 
обусловило 
сосуществование  народов,  представлявших  разные  культурно-хозяйственные  типы. 
Являясь  северным  ответвлением  Великого  Шелкового  пути,  междуморье  стало 
важным  регионом  этнических  и  культурных  контактов  кочевого  населения 
евразийского степного пояса и  оседлых земледельцев среднеазиатских оазисов.  
Наиболее  ранним  документом,  свидетельствующим  о  караванном  пути  через 
плато Устюрт, является, «Записки» Ибн-Фадлана. В 921-922 гг. (309-310 гг. Хиджры) 
посольство и торговый караван Халифа Махтадира был отправлен к царю волжских 
булгар с целью установления политического союза халифата в Булгарии. Участник и 
секретарь  посольства  Ибн-Фадлан  составил  докладную  записку  с  подробным 
описанием  маршрута.  Посольство  и  караван  шел  через  Мерв,  Бухару,  Хорезм.  Из 
Ургенча в Хорезм ранней весной караван направился в Устюрт, перешел его, пересек 
реки Эмба, Жайык, Самару, Кинель, Черемшен и дошел до Булгар. Из описания этого 
маршрута мы можем сделать для себя два важных вывода: во-первых, в начале Х в. 

 
                
 
 
 
 
БҚМУ Хабаршы №3-2016ж.  
 
281 
на Устюрте существовало караванное движение, во-вторых, дорога на плато не имела 
укрепленных станций, то есть караван-сараев, так как, трудно предположить, чтобы 
наблюдательный  Ибн-Фадлан  не  заинтересовался  и  не  описал  их.  Таково  первое 
известие о переходе караванов через Устюрт.  
В  источниках  первой  половины  XIV  в.  сохранилось  описание  путешествий 
Ибн-Баттуты,  проехавшего  из  Крыма  через  Золотую  Орду  в  Хорезм,  Бухару, 
Самарканд  и  флорентийского  купца  Франческо  Бальдуччи  Пегалотти  –  торгового 
агента дома Сарди, ведшего торговые операции именно в это время [1, с. 59]. Из этих 
источников  большее  внимание  уделяется  сообщениям  Ибн-Баттуты,  предоставляем 
его полное описание отрезка пути от Сарайчика до Хорезма (Ургенча): «…из Сарая 
мы ехали 10 дней и прибыли в город Сарайджук (Сарайчик). Джук пишется через -дж 
и -к значит маленький, так как, Сарайджук значит Сарай малый. Он лежит на берегу 
большой и быстрой реки, которая называется Улусу – что значит «Великая вода». На 
ней  мост  из  судов,  как  мост  Багдатский.  У  этого  города  кончилась  наша  езда  на 
лошадях, везших арбы. Мы продали их там, считая по 4 динара серебром за лошадь и 
дешевле этого, вследствие их слабосилия и дешевизны их в этом городе. Для возки 
арб мы наняли верблюдов… Оттуда (из Сарайчика) мы ехали 30 дней быстрой ездой, 
останавливаясь только по 2 часа: один раз поздним утром, а другой на закате солнца. 
Остановка была соразмерна с тем чтобы сварить дуки и выпить его… Всякий человек  
кушает только в своей арбе во время езды. Верблюды, которые пересекают ее (степь) 
большею частью погибают, теми из них, которые остаются в живых, пользуются только 
на другой год, после того, как они потучнеют. Вода в этой степи встречается в известных 
водопоях через два-три дня. Эта вода дождевая и скопляющая в песочной почве. Пройдя 
эту степь и пересекший ее, как нами сказано, мы прибыли в Хорезм» [2, с. 68]. 
А.Ю. Якубовский, комментируя маршрут Ф.Б.Пеголотти, потратившего на тот 
же самый путь из Сарайчика в  Хорезм (Ургенч) не 30 дней (Ибн-Баттуты), а 20 дней, 
причем возы были также запряжены верблюдами, пишет: «Здесь нельзя не отметить 
некоторые расхождения с Ибн-Баттутой, который сам проехал в 1333 г. эту дорогу. 
Ибн-Баттута  ехал  на  верблюдах,  причем  быстрой  ездой,  и  потратил  30  дней.  Надо 
думать,  что  Пегалотти  мог  здесь  ошибиться»  [3,  с.  158].  Нам  кажется,  что  здесь 
ошибается не Пегалотти, а сам Ибн-Баттута, и вот почему: по его словам от Сарая до 
Сарайчика на лошадях он ехал 10  дней, то есть, в этот  срок он покрыл расстояние, 
примерно равное 400 км, делая, таким образом, в день по 40 км. Предположим, что 
Ибн-Баттута от Сарайчика до Ургенча ехал бы тоже на лошадях, значит расстояние 
составляло около 1000 км. Он должен был пройти за 25 дней. Конечно, предполагая 
это, необходимо учитывать движение лошадей через Устюрт только в дневное время, 
тогда как на верблюдах Ибн-Баттута шел днем и ночью. Следовательно, если бы наш 
путешественник ехал на верблюдах только днем, то учитывая скорость передвижения 
верблюда, меньшую относительно скорости лошади, он смог бы прибыть в Ургенч за 
30 дней. Но в том-то все дело, что Ибн-Баттута ехал днем и ночью, останавливаясь 
только  на  два  часа  утром  и  вечером.  Сводя  свой  «рабочий  день»  к  20  часам.  Все 
равно,  и  в  этом  случае  он  достиг  Ургенча  в  30  дней.  Совершенно  очевидно,  что 
караван Ибн-Баттуты за сутки делал двойной караванный переход, то есть 60-70 км, 
считая нормальным переходом 30-35 км. Легко понять, что даром верблюдам это не 
проходило;  большая  часть  животных  погибала,  а  те,  которые  оставались  в  живых, 
использовались  лишь  на  следующий  год  после  того,  как  они  «потучнеют» 
(cледовательно  «быструю  езду»  у  Ибн-Баттуты,  нужно  понимать,  как  движение 
почти круглые сутки, а не увеличение скорости хода верблюда). Разделив километры 
маршрута (1000 км) на двойной караванный переход в сутки (60-70 км), узнаем, что 
если Ибн-Баттута действительно шел и днем и ночью (а он это утверждает), то срок 
его  путешествия  должен  сократиться  до  15-17  суток  (дней).  Не  будет  большой 
ошибки,  если  к  этому  «идеальному»  сроку  прибавим  3-2  дня,  по  каким-либо 
причинам ушедших безрезультатно для движения всего каравана.  

 
                
 
 
 
 
БҚМУ Хабаршы №3-2016ж.  
 
282 
 Таким  образом,  Ибн-Баттута  мог  приехать  в  Хорезм  по  прошествии  18-19 
дней,  то  есть  срок,  за  который  (20  дней)  флорентийский  купец  прошел  то  же 
расстояние. С другой стороны, насколько нам известно, до сих пор неизвестна хотя 
бы приблизительная трасса, по которой шел Ибн-Баттута. Что она шла через Устюрт 
– в этом нет никакого сомнения. Но где, через какие пункты она проходила, вопрос 
этот  пока  остается  не  ясным.  Мы  попытались,  насколько  это,  возможно,  разрешить 
хоть  некоторую  часть  этой  важной  для  нашей  работы  проблемы.  Перечитаем 
внимательно  еще  раз  сообщение  Ибн-Баттуты:  «Вода  в  этой  степи  встречается  в 
известных  водопоях  через  два-три  дня;  это  вода  дождевая  и  скопляющаяся  в 
песчаной  почве»  [2,  с.  74].  Что  это  за  «известные  водопои»,  которые  выполнены 
водой  дождевой  и  водой,  скопляющейся  в  песчаной  почве,  да  плюс  к  этому  еще 
встречающиеся  через  2-3  дня?  На  первый  взгляд  может  показаться,  что  это 
обыкновенные  степные  колодцы,  однако  характер  сообщения  Ибн-Баттуты 
заставляет несколько иначе подойти к разрешению вопроса. Действительно, уже сам 
термин  «водопой»  свидетельствует  о  сооружений,  несущие  иные  функции,  чем 
колодец.  Скорее  всего,  это  или  какое-нибудь  озерцо  или  просто  лужа,  возможно 
периодически  наполняющееся  водой.  Причем  водоем  этот  наполняется  или  водой 
дождевой,  или  водой  из  песчаной  почвы,  в  которой  она  скопляется.  Конечно, 
«песчаная  почва»  это  и  есть  песок,  в  котором  скопляется  и  хорошо  сохраняется 
весенняя,  от  таяния  снегов,  вода.  Нам  кажется,  что  описанные  Ибн-Баттутой 
«водопои» есть не что иное, как известные до нашего времени «копани» в песках; это 
большие,  диаметром  примерно  15-20  м.  воронкообразные  выемы  песка.  В  таких, 
искусственно  сооружаемых  водоемах,  скопляется  вода,  которой  насыщен,  как 
окружающий,  так  и  извлекаемый  песок.  Конечно,  к  этому  прибавляется  еще  и 
дождевая вода. Заметим кстати, что копани присуще, только, песчаным местам. Но 
как  увязать  это  наблюдение  с  сообщением  Ибн-Баттуты  о  том,  что  эти  «водопои» 
встречаются через 2-3 дня? Вспомним, что мы установили для каравана ибн Батуты 
наличие  двойного  (в  сутки)  караванного  перехода,  исчисляющегося  в  60-70  км. 
Следовательно, за три дня он мог пройти 180-210 км. Если предложим эти данные на 
карту (начиная от Сарайчика на р. Жайык-Урал, обходя болотистые низины Каспия с 
востока),  то  острие  нашего  циркуля  упрется  как  раз  в  район,  лежащий  несколько 
севернее  р.  Эмба.  Именно  здесь,  чуть  не  доходя  до  реки,  тянется обширная  полоса 
мощных  песков,  изобилующая  колодцами.  Эту  полосу  песков  наблюдал  в  1899  г. 
горный  инженер  А.Н.  Рябинин,  когда  идя  из  бассейна  нижнего  Урала,  он 
переправлялся через р. Эмбу в месте ее древнего брода  – Бокашы. Вот  что,  пишет 
А.Н. Рябинин: «Далее, впервые в песчанной степи появились свободные пески в виде 
барханов и бугров. В песке были расположены и колодцы с несколько солоноватой 
водой. Область песков, которую мы проходили, весьма обильна колодцами с пресной 
водой;  таково,  например,  урочище  Дом-баякты  госпоствующей  над  ним  могилой 
Докумбая. Колодцы находятся все во впадинах среди бугристых песков»  [4, с. 114]. 
Можно  с  большей  долей  уверенности  предпологать,  что  через  эти  же  пески  шел  в 
1333 г.  Ибн-Баттута, направляясь к  древнему  броду через Эмбу  – Бокашы. И опять 
же, отложив почти такой километраж на юго-восток от  Эмбы, мы упираемся в еще 
более мощные пески, но уже на плато Устюрт, это пески Сам, которые больше всего 
изобилует  именно  «копанями».  Ко  всем  вышеприведенным  наблюдениям 
прибавляются  еще  два,  которые  как  будто  бы  подтверждают  решение  вопроса  о 
примерной  трассе  маршрута  этого  путешественника:  1)  кроме  указанных  песков,  в 
районе бассейна рек Сагыз и Эмбы, а также Устюрта нигде нет. 2) судя по тому, что 
Ибн-Баттута резко обрывает свое описание на «водопоях», можно предположить, что 
он  перестал  вести  дневник  именно  на  песках  Сам,  после  которых  безбрежная 
каменистая  равнина  плато  (на  которой  уже  не  было  ни  песков,  ни  «копаней»)  не 
интересовала  пытливого  путешественника.  Относительно  Ф.Б.  Пеголотти  можно 
сказать,  что  шел,  он,  вероятно,  тем  же  путем,  что  и  Ибн-Баттута.  Больше  никаких 

 
                
 
 
 
 
БҚМУ Хабаршы №3-2016ж.  
 
283 
сведений  ни  для  этого,  ни  для  следующих  веков,  вплоть  до  1605  г.  нам  пока 
неизвестно.  
  В  конце  XVII  в.  начинается  активное  экономическое  и  политическое 
проникновение  царской  России  в  Среднюю  Азию.  Рост  интереса  России  к 
среднеазиатскому  рынку  сопровождался  усилением  деятельности  русских 
дипломатов  в  среднеазиатских  ханствах,  а  также  началом  мирового  научного 
изучения  политического  и  экономического  состояния  ханства,  караванных  путей  в 
Среднюю Азию, ее водных артерий и т.д.  
В  результате  возросшей  экономической  и  политической  активности  Русского 
государства в Среднюю Азию в XVII вв. становится возможным более четко определить 
те  пути,  которыми  шли  караваны  и  посольства  обеих  стран.  Документы,  относящиеся  к 
торговле Московского государства со Средней Азией в это время [5, с. 75-77] дают уже 
определенный, хотя  и недостаточно полный географический материал для изучения 
этого  вопроса.  Большая  часть  информации  этого  времени,  это  отчеты  русских  и 
среднеазиатских  ханств,  или  же  письма  правителей  среднеазиатских  ханств  к 
русским царям. И в тех и других мы находим ценные для нас названия на караванное 
сообщение между русскими и среднеазиатскими городами. При изучении маршрутов 
посольств,  сопоставляя  их  с  отдельными  географическими  указаниями  в 
государственных  или  частных  письмах,  можно  определенно  говорить  о  двух  видах 
сообщения: морском и сухопутном. Морской путь шел от берегов Каспийского моря 
(от Мангистауских пристаней) на Астрахань, а сухопутный вел через Устюрт на реки 
Жайык  (Урал)  и  Едил  (Волгу).  Что  особенно  любопытно,  все  без  исключения 
источники свидетельствуют об интенсивном использовании морского пути до 40-50-
х гг.  XVII в. Сухопутным же путем, вследствие небезопасности движения по нему, 
предпочитали  не  ходить.  Наоборот,  начиная  со  второй  половины  XVII  в.  маршруты 
почти  всех  посольств  и  караванов  направляются  сухим  путем,  а  морской  все  реже 
упоминается в документах. Русские посольства в своих путешествиях по среднеазиатским 
государствам предпочитают идти степью  «через  калмыцкие  улусы  Дайчин-тайши»  через 
Жайык (Урал)  и Атырау (Гурьев), начиная с 1669 г. [6, с. 402-403] до этого ходившие в 
Хиву,  Бухару  и  в  Балх  морским  путем.  Хивинские  посольства,  направляющиеся  в 
Московское государство, с 1644 г. ходят «степью через Яицкий городок» [6, с. 414-
415]  до  этого  времени  также  пользовавшихся  Каспийским  морем  на  пути  в 
Астрахань. Приведенные свидетельства достаточно, чтобы убедится в правильности 
замеченного факта. Больше того, из тех же документов можно узнать, что, несмотря 
на  существования  морского  пути,  он  все  же  не  удовлетворял  многим  требованиям 
бурно  растущей  торговли,  и  среднеазиатские  купцы  все  время  боролись  за 
сухопутный  путь  через  плато  Устюрт,  который  был  прерван  разбойничьими 
набегами  калмыков.  Так,  в  1633  г.  хивинский  хан  Исфандияр  предлагает  царю 
Михаилу  Федоровичу  заступить  против  калмыков,  кочующих  на  Эмбе  и  грабящих 
караваны  [6,  с.  143].  Документы  такого  характера  мы  находим  и  в  источниках 
датируемых  1641  г.  [6,  с.  150],  а  в  источнике  1640  г.  знаем  и  о  самом  случае 
ограбления [6, с. 167]. С возникновением городка Гурьев эти разбои сократились, и 
купеческие  караваны могли, относительно спокойно, двигаться по р. Жайык (Урал) 
через Устюрт. Событие это было настолько значительным, что оно нашло известный 
отклик  в  торговых  кругах,  как  известно  нам,  из  челобитной  Хивинского  гонца 
Кутуш-Бахадура царю Михаилу Федоровичу в 1644 г. [6, с. 170]. Немаловажную роль 
сыграл  здесь  и  перенос  столицы  Хивинского  ханства  из  Ургенча  в  Хиву.  Если  раньше 
караванный тракт из Хивы и существовал, но использовался  крайне редко, то теперь, в связи 
с переносом столицы в Хиву и постройкой Гурьева, он сделался главной торговой артерией, 
связывающей бассейн нижней Амударьи с Московским государством.  
В источниках для этой эпохи мы находим и другую различную информацию о 
движении через плато Устюрт. О нем свидетельствуют Хивинский Абулгази хан, при 
отце  которого  был  этот  факт.  Сущность  сообщения  Абулгази  таково:  «…  в  1605  г. 

 
                
 
 
 
 
БҚМУ Хабаршы №3-2016ж.  
 
284 
около  тысячи  уральских  казаков,  пройдя  через  Устюрт,  внезапно  появились  перед 
Ургенчем, разграбили его, но были полностью  уничтожены хивинцами». 
 
Мы пока, 
не знаем точного географического маршрута этого отряда. Но факт прохождения ими 
через  Устюрт  неоспорим.  В  1640  г.  нам  становится  известным  название  одного  из 
пунктов  этого  большого  караванного  тракта.  В  этом  году  бухарский  посол  Ходжа 
Ибрахим,  направляясь  из  Бухары  в  Астрахань  «безводной  степью»,  был  ограблен 
калмыками Дайчина-тайши близ трех потоков Учкана [6, с. 154]. 
Исключительно  определенный  материал  по  интересующему  вопросу  дают 
события  1717  г.  связанной  с  Хивинским  походом  князя  Бековича-Черкасского. 
Посланный Петром 1 в 1714 г. в Красноводскую бухту Каспийского моря и Узбой с 
целью  выяснения  вопроса  о  возвращении  реки  Амударья  в  ее  прежнее  течение,  он 
построил  в  этой  бухте  крепость,  и  вернувшись  в  Гурьев  князь  начал  готовиться  к 
экспедиции в Хиву. Путь князя лежал через Устюрт. Выступив в 1717 г. из Гурьева с 
отрядом  2200  человек,  он  направился  к  реке  Эмба,  переправившись  через  которую 
достиг урочища «Багачшита», от него отряд  дошел до ключей «Дучкана», а оттуда к 
урочищу и колодцу  «Мынсульмас», от  этого урочища дошел до колодца «Чилдон», 
«Сан» и вышел к местности «Костегоз». Дальше путь лежал через колодцы «Белявли, 
Дурали,  Япыз,  Шлемудун»,  не  останавливаясь  у  последнего,  достиг  местности 
«Каракумент»,  спустились  с  плато  и  дошли  до  реки  «Аккуль»  [7,  с.  25-27].  Если 
приведенные  названия  местности  отождествлять  с  современными  названиями,  то 
получится  в  действительности  такой  расклад:  Богачшита-Бокашы,  Дучкан-Ушкан, 
Мансульмас-Мынсуалмас, 
Сан-Сам, 
Костегозе-Кусшы, 
Белявли-Белеули, 
Каракумент-Каракумбет.    
В 1753 г. самарский купец  Даниила Рукавкин ходил с караваном в Хиву. Туда 
он  шел  через  Устюрт,  а  обратно  через  Сырдарью.  У  Рукавкина  мы  встречаем 
несколько подробностей относительно первого пути. Из этих отрывочных сведений 
можем  заключить,  что  поднявшись  на  Устюрт  близ  урочища  Курсой,  Рукавкин 
направился  к  пескам  Сам,  оттуда  оставив  с  правой  стороны  сор  Барсакелмес 
спустился с плато около Айбугира [8, с. 326]. 
В  середине  XVIII  в.  наши  сведения  о  Прикаспии  и  Приаралья  настолько 
возросли,  а  интерес  к  этим  районам  так  настоятельно  требовал  широкого  их 
обнародования, что в 1762 г. вышла книга «Топография Оренбуржская», сочиненная 
коллежским  советником  Императорской  Академии  Наук,  корреспондентом  Петром 
Рыковым.  Труд  изобилует  различного  рода  сведениями,  и  выходить  за  пределы 
Оренбургской губернии. Здесь мы находим и материал для нашей статьи. Говоря о 
развалинах старинных городов по р. Жайык (Урал), автор не забывает о Сарайчике. 
Описаны и достопримечательности караванной дороги из Средней Азии, так, около 
реки Сагыз, много старинных построек, есть они в районе урочища Бакчи (Бокашы). 
На  Хивинской  дороге  лежит  «удивительный  родник  –  Учкан,  сила  выбивающейся 
воды  которого  так  велика,  что  брошенный  в  нее  камень  не  тонет.  Около  урочища 
Гурук  (Чурук)  находятся  могилы  необыкновенной  длины,  а  при  урочище  Билюли 
Атай  (Белеули)  есть  двор  с  мечетью  и  колодцем.  О  сем  месте  сказуется,  яко  бы  в 
самые ясные дни, когда воздух чист, видимы, бывают отсель взморья Каспийского и 
Аральского» [9, с. 59-60]. 
В  1803  г.  директором  Оренбургской  торговой  таможни  П.Е.  Величко  было 
составлено  «Описание Хивинского ханства и дорог туда из Сарайчиковской крепости»  в 
которой, автор весьма подробно рассматривает пути в Хиву через Устюрт [10, с. 29]. 
А.Левшин  в  1832  г.  издал  свой  очень  хороший  труд  «Описание  Киргиз-
Кайсацких  степей  и  орд»,  в  первой  книге  которого,  он  уделяет  несколько  страниц 
путям сообщения через Устюрт и его историческим памятникам [11, с. 157]. 
Даже  такая  краткая  констатация  письменных  источников  дает  нам 
информацию  о  том,  что  плато  Устюрт,  в  средние  века    служило  основной 

 
                
 
 
 
 
БҚМУ Хабаршы №3-2016ж.  
 
285 
коммуникационной  артерией  в  отношениях  народов  Средней  Азии  с  городами 
Поволжья и Восточной Европы.
 
   
Два главных направления движения торговых караванов – через плато Устюрт 
и  полуостров  Мангистау  (Мангышлак)  –  имели  своеобразную  территориальную 
специализацию. Мангистауская трасса  соединяла Хорезм и Хазарию,  Устюртский путь – 
Хорезм и Булгарию.  Не случайно,  упомянутое выше путешествие Ибн-Фадлана с миссией 
в Волжскую Булгарию проходило через обширные просторы плато Устюрт.   
Таким образом, за длительный исторический период существования торгового 
сообщения  в  Восточном  Прикаспии  территорию  плато  Устюрт  и  полуострова 
Мангистау  (Мангышлак)  покрыла  целая  сеть  караванных  дорог.  По  этой  причине 
число  караван-сараев,  постоялых  дворов  и  небольших  селений,  обслуживавших 
торговые пути, может оказаться для территории очень внушительным. Своеобразие 
истории  Устюрта    в  целом  уже  сейчас  получает  материальное  подтверждение  и 
вызывает    неподдельный  интерес.  Каждый  вновь  открытый  памятник  региона 
занимает  свое  почетное  место  в  анналах  истории  не  только  Казахстана,  но  и  всего 
человечества.  Это  –  протогорода  бронзового  века  Токсанбай,  Манайсор,  Айтман, 
святилища  раннего  железного  века  Байте  I-III,  Кызылуйык,  Тасастау,  Кайнар, 
Аурентобе, Соккы, Акпан, Шопан-ата, Бекет-ата, огромный комплекс погребальных 
некрополей средневековья и нового времени 

жүктеу/скачать 4,23 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: