Большая книга психоанализа. Введение в психоанализ. Лекции. Три очерка по теории сексуальности. Я и Оно (сборник)

собственно, лишь в роли органа выделения мочи. У частных влечений этой фазы нет 
недостатка в объектах, но все эти объекты не обязательно соединены в одном объекте. 
Садистско-анальная организация является ближайшей ступенью к фазе генитального 
господства. Более подробное изучение показывает, сколько от этой организации сохраняется в 
более поздней окончательной форме сексуальности и какими путями ее частные влечения 
вынуждены включаться в новую генитальную организацию. За садистско-анальной фазой 
развития либидо нам открывается еще более ранняя, еще более примитивная ступень 
организации, в которой главную роль играет эрогенная зона рта. Вы можете догадаться, что к 
ней относится сексуальная деятельность сосания, и восхищаться пониманием древних 
египтян, в искусстве которых ребенок, даже божественный Хорус, изображается с пальцем во 
рту. Только недавно (1916) Абрахам сделал сообщение о том, какие следы оставляет эта 
примитивная оральная фаза в сексуальной жизни более поздних лет. 
Уважаемые господа! Могу предположить, что последние сообщения о сексуальных 
организациях скорее обременили вас, чем вразумили. Может быть, я опять слишком 
углубился в подробности. Но имейте терпение; то, что вы теперь слышали, станет более 
ценным для вас при последующем использовании. А пока сохраните впечатление, что 
сексуальная жизнь – как мы говорим, функция либидо – появляется не как нечто готовое и не 
обнаруживает простого роста, а проходит ряд следующих друг за другом фаз, не похожих друг 
на друга, являясь, таким образом, неоднократно повторяющимся развитием, как, например, 
развитие от гусеницы до бабочки. Поворотным пунктом развития становится подчинение всех 
сексуальных частных влечений примату гениталий и вместе с этим подчинение сексуальности 
функции продолжения рода. До этого существует, так сказать, рассеянная сексуальная жизнь, 
самостоятельное проявление отдельных частных влечений, стремящихся к получению 
удовольствия от функционирования органов. Эта анархия смягчается благодаря переходу к 
«прегенитальным» организациям, сначала садистско-анальной фазы, до нее – оральной, 
возможно, самой примитивной. К этому присоединяются различные еще плохо изученные 
процессы смены одной фазы другой. Какое значение для понимания неврозов имеет то, что 
либидо проделывает такой длинный и многоступенчатый путь, вы узнаете в следующий раз. 
Сегодня мы проследим еще одну сторону этого развития, а именно отношение частных 
сексуальных влечений к объекту. Вернее, мы сделаем беглый обзор этого развития с тем, 
чтобы подольше остановиться на одном довольно позднем его результате. Итак, некоторые из 
компонентов сексуальной жизни с самого начала имеют объект и сохраняют его, как, 
например, стремление к овладению (садизм), стремление к разглядыванию и познанию. 
Другие, более явно связанные с определенными эрогенными зонами, имеют объект лишь 
вначале, пока они выполняют несексуальные функции, и отказываются от него, когда 
освобождаются от этих функций. Так, первым объектом орального компонента сексуального 
влечения является материнская грудь, удовлетворяющая потребность младенца в пище. В акте 
сосания эротический компонент, получавший удовлетворение при кормлении грудью, 
становится самостоятельным, отказываясь от постороннего объекта и замещая его 
каким-нибудь органом собственного тела. Оральное влечение становится аутоэротическим , 
каковыми анальные и другие эрогенные влечения являются с самого начала. Дальнейшее 
развитие имеет, коротко говоря, две цели: во-первых, отказаться от аутоэротизма, снова 
заменить объект собственного тела на посторонний и, во-вторых, объединить различные 
объекты отдельных влечений, заменив их одним объектом. Разумеется, это удается только 
тогда, когда этот один объект представляет собой целое, похожее на собственное тело. При 
этом какое-то число аутоэротических влечений как непригодное может быть также оставлено. 
Процессы нахождения объекта довольно запутанны и до сих пор не были ясно 
изложены. Подчеркнем для нашей цели, что когда в детские годы до латентного периода 
процесс достиг определенного завершения, найденный объект оказывается почти идентичным 
первому благодаря присоединению к нему орального стремления к удовольствию. Если это и 
не материнская грудь, то все-таки мать. Мы называем мать первым объектом любви . Мы 
говорим именно о любви, когда выдвигаем на первый план душевную сторону сексуальных 

стремлений и отодвигаем назад или хотим на какой-то момент забыть лежащие в основе 
физические, или «чувственные», требования влечений. К тому времени, когда мать становится 
объектом любви, у ребенка уже началась также психическая работа вытеснения, которая 
лишает его знания какой-то части своих сексуальных целей. К этому выбору матери объектом 
любви присоединяется все то, что под названием эдипова комплекса приобрело такое большое 
значение в психоаналитическом объяснении неврозов и, может быть, сыграло не меньшую 
роль в сопротивлении психоанализу. 
Послушайте небольшую историю, которая произошла во время этой войны: один из 
смелых последователей психоанализа находится в качестве врача на немецком фронте где-то в 
Польше и привлекает к себе внимание коллег тем, что однажды ему удается оказать 
неожиданное воздействие на больного. В ответ на расспросы он признается, что работает 
методом психоанализа и согласен поделиться своими знаниями с товарищами. И вот врачи 
корпуса, коллеги и начальники, собираются каждый вечер, чтобы послушать тайные учения 
анализа. Какое-то время все идет хорошо, но после того как он рассказал слушателям об 
эдиповом комплексе, встает один начальник и заявляет, что этому он не верит, что гнусно со 
стороны докладчика рассказывать такие вещи им, бравым мужчинам, борющимся за свое 
отечество, и отцам семейства, и что он запрещает продолжение лекций. Этим дело и 
кончилось. Аналитик просил перевести его на другой участок фронта. Но, я думаю, плохо 
дело, если немецкая победа нуждается в такой «организации» науки и немецкая наука плохо 
переносит эту организацию. 
А теперь вы с нетерпением хотите узнать, что же такое этот страшный эдипов комплекс. 
Само имя вам говорит об этом. Вы все знаете греческое сказание о царе Эдипе, которому 
судьбой было предопределено убить своего отца и взять в жены мать, который делает все, 
чтобы избежать исполнения предсказаний оракула, и после того как узнает, что по незнанию 
все-таки совершил оба этих преступления, в наказание выкалывает себе глаза. Надеюсь, 
многие из вас сами пережили потрясающее действие трагедии, в которой Софокл представил 
этот материал. Произведение аттического поэта изображает, как благодаря искусно 
задерживаемому и опять возбуждаемому все новыми уликами расследованию постепенно 
раскрывается давно совершенное преступление Эдипа; в этом отношении оно имеет 
определенное сходство с ходом психоанализа. В процессе диалога оказывается, что 
ослепленная мать-супруга Иокаста противится продолжению расследования. Она ссылается 
на то, что многим людям приходится видеть во сне, будто они имеют сношения с матерью, но 
на сны не стоит обращать внимания. Мы не считаем сновидения маловажными, и меньше 
всего типичные сновидения, такие, которые снятся многим людям, и не сомневаемся, что 
упомянутое Иокастой сновидение тесно связано со странным и страшным содержанием 
сказания. 
Удивительно, что трагедия Софокла не вызывает у слушателя по меньшей мере 
возмущенного протеста, сходной и гораздо более оправданной реакции, чем реакция нашего 
простоватого военного врача. Потому что, в сущности, эта трагедия – безнравственная пьеса, 
она снимает с человека нравственную ответственность, показывает божественные силы 
организаторов преступления и бессилие нравственных побуждений человека, 
сопротивляющихся преступлению. Можно было бы легко представить себе, что материал 
сказания имеет целью обвинить богов и судьбу, и в руках критичного Эврипида, который был 
с богами не в ладах, это, вероятно, и стало бы таким обвинением. Но у верующего Софокла о 
таком использовании сказания не может быть и речи; преодолеть затруднения помогает 
богобоязненная изворотливость, подчиняющая высшую нравственность воле богов, даже если 
она предписывает преступление. Я не могу считать, что эта мораль относится к сильным 
сторонам пьесы, но она не имеет значения для производимого ею впечатления. Слушатель 
реагирует не на нее, а на тайный смысл и содержание сказания. Он реагирует так, как будто 
путем самоанализа обнаружил в себе эдипов комплекс и разоблачил волю богов и оракула как 
замаскированное под возвышенное собственное бессознательное. Он как будто вспоминает 
желания устранить отца и взять вместо него в жены мать и ужасается им. И голос поэта он 

понимает так, как будто тот хотел ему сказать: напрасно ты противишься своей 
ответственности и уверяешь, что боролся против этих преступных намерений. Ты все-таки 
виноват, потому что не смог их уничтожить; они существуют в тебе бессознательно. И в этом 
заключается психологическая правда. Даже если человек вытеснил свои дурные побуждения в 
бессознательное и хотел бы убедить себя, что он за них не ответствен, он все-таки вынужден 
чувствовать эту ответственность как чувство вины от неизвестной ему причины. 
Совершенно несомненно, что в эдиповом комплексе можно видеть один из самых 
важных источников сознания вины, которое так часто мучает невротиков. Даже более того: в 
исследовании о происхождении человеческой религии и нравственности, которое я 
опубликовал в 1913 г. под названием «Тотем и табу», я высказал предположение, что, 
возможно, человечество в целом приобрело свое сознание вины, источник религии и 
нравственности, в начале своей истории из эдипова комплекса. Я охотно сказал бы больше об 
этом, но лучше воздержусь. Трудно оставить эту тему, если уже начал, но нам нужно 
вернуться к индивидуальной психологии. 
Итак, что же можно узнать об эдиповом комплексе при непосредственном наблюдении 
за ребенком в период выбора объекта до наступления латентного периода? Легко заметить, 
что маленький мужчина один хочет обладать матерью, воспринимает присутствие отца как 
помеху, возмущается, когда тот позволяет себе нежности по отношению к матери, выражает 
свое удовольствие, если отец уезжает или отсутствует. Часто он выражает свои чувства 
словами, обещая матери жениться на ней. Скажут, что этого мало по сравнению с деяниями 
Эдипа, но на самом деле достаточно, в зародыше это то же самое. Часто дело затемняется тем, 
что тот же ребенок одновременно при других обстоятельствах проявляет большую нежность к 
отцу; только такие противоположные – или, лучше сказать, амбивалентные – эмоциональные 
установки, которые у взрослого привели бы к конфликту, у ребенка прекрасно уживаются в 
течение длительного времени, подобно тому как позднее они постоянно находятся друг возле 
друга в бессознательном. Станут возражать также, что поведение маленького мальчика имеет 
эгоистические мотивы и не позволяет предположить существование эротического комплекса. 
Мать заботится обо всех нуждах ребенка, и поэтому ребенок заинтересован в том, чтобы она 
ни о ком другом не беспокоилась. И это верно, но скоро становится ясно, что эгоистический 
интерес в этой и подобной ситуациях является лишь поводом, которым пользуется 
эротическое стремление. Когда малыш проявляет самое неприкрытое сексуальное 
любопытство по отношению к матери, требуя, чтобы она брала его ночью спать с собой, 
просится присутствовать при ее туалете или даже предпринимает попытки соблазнить ее, как 
это часто может заметить и со смехом рассказать мать, то в этом, вне всякого сомнения, 
обнаруживается эротическая природа привязанности к матери. Нельзя также забывать, что 
такую же заботу мать проявляет к своей маленькой дочери, не достигая того же результата, и 
что отец достаточно часто соперничает с ней в заботе о мальчике, но ему не удается стать 
столь же значимым, как мать. Короче говоря, никакой критикой нельзя исключить из 
ситуации момент полового предпочтения. С точки зрения эгоистического интереса со стороны 
маленького мужчины было бы лишь неразумно не пожелать иметь к своим услугам двух лиц 
вместо одного из них. 
Как вы заметили, я охарактеризовал только отношение мальчика к отцу и матери. У 
маленькой девочки оно складывается с необходимыми изменениями совершенно аналогично. 
Нежная привязанность к отцу, потребность устранить мать как лишнюю и занять ее место, 
кокетство, пользующееся средствами более позднего периода женственности, именно у 
маленькой девочки образуют прелестную картину, которая заставляет забывать о серьезности 
и возможных тяжелых последствиях, стоящих за этой инфантильной ситуацией. Не забудем 
прибавить, что часто сами родители оказывают решающее влияние на пробуждение эдиповой 
установки у ребенка, следуя половому притяжению, и там, где несколько детей, отец самым 
явным образом отдает нежное предпочтение дочери, а мать сыну. Но и этот момент не может 
серьезно поколебать независимую природу детского эдипова комплекса. эдипов комплекс 
разрастается в семейный комплекс, когда появляются другие дети. Вновь опираясь на 

эгоистическое чувство, он мотивирует отрицательное отношение к появлению братьев и 
сестер и желание непременно устранить их. Об этих чувствах ненависти дети заявляют, как 
правило, даже гораздо чаще, чем о чувствах, имеющих своим источником родительский 
комплекс. Если такое желание исполняется и смерть быстро уносит нежелательного нового 
члена семьи, то из анализа в более поздние годы можно узнать, каким важным переживанием 
был для ребенка этот случай смерти, хотя он мог и не сохраниться в памяти. Ребенок, 
отодвинутый рождением нового ребенка на второй план, первое время почти изолированный 
от матери, с трудом прощает ей это свое положение; у него появляются чувства, которые у 
взрослого можно было бы назвать глубоким ожесточением, и часто они становятся причиной 
длительного отчуждения. Мы уже упоминали, что сексуальное исследование со всеми его 
последствиями обычно опирается на этот жизненный опыт ребенка. С подрастанием этих 
братьев и сестер установка к ним претерпевает самые значительные изменения. Мальчик 
может выбрать объектом любви сестру как замену неверной матери; между несколькими 
братьями, ухаживающими за младшей сестренкой, уже в детской возникают ситуации 
враждебного соперничества, значимые для последующей жизни. Маленькая девочка находит 
в старшем брате замену отцу, который больше не заботится о ней с нежностью, как в самые 
ранние годы, или же младшая сестра заменяет ей ребенка, которого она тщетно желала иметь 
от отца. 
Такие и другие подобного же рода отношения открывают непосредственное наблюдение 
за детьми и изучение хорошо сохранившихся, не подвергнутых влиянию анализа 
воспоминаний детских лет. Из этого вы, между прочим, сделаете вывод, что возрастное 
положение ребенка среди братьев и сестер является чрезвычайно важным моментом для его 
последующей жизни, который нужно принимать во внимание во всякой биографии. Но, что 
еще важнее, благодаря этим сведениям, которые нетрудно получить, вы не без улыбки 
вспомните высказывания науки по поводу причин запрета инцеста. Чего тут только ни 
придумали! Что вследствие совместной жизни в детстве половое влечение не должно 
направляться на членов семьи другого пола или что во избежание вырождения биологическая 
тенденция должна найти свое психическое выражение во врожденном отвращении к инцесту! 
При этом совершенно забывают, что в таком неумолимом запрете законом и обычаями не 
было бы необходимости, если бы против инцестуозного искушения существовали какие-либо 
надежные естественные ограничения. Истина как раз в противоположном. Первый выбор 
объекта у людей всегда инцестуозный, у мужчины – направленный на мать и сестру, и 
требуются самые строгие запреты, чтобы не дать проявиться этой продолжающей оказывать 
свое действие детской склонности. У сохранившихся до сих пор примитивных диких народов 
инцестуозные запреты еще более строгие, чем у нас, и недавно Т. Рейк в блестящей работе 
(1915–
1916) показал, что ритуалы, связанные с [наступлением] половой зрелости дикарей, 
изображающие второе рождение, имеют смысл освобождения мальчика от инцестуозной 
привязанности к матери и его примирения с отцом. 
Мифология говорит вам, что якобы столь отвратительный для людей инцест без всяких 
опасений разрешается богам, а из древней истории вы можете узнать, что инцестуозный брак с 
сестрой был священным предписанием для властелина (у древних фараонов, инков в Перу). 
Речь идет, следовательно, о преимуществе, недоступном простому народу. 
Кровосмесительство с матерью – одно преступление Эдипа, убийство отца – другое. 
Кстати говоря, это также те два великих преступления, которые запрещает первая 
социально-религиозная организация людей, тотемизм. Перейдем теперь от непосредственных 
наблюдений за ребенком к аналитическому исследованию взрослых, заболевших неврозом. 
Что же дает анализ для дальнейшего изучения эдипова комплекса? Это можно сказать в двух 
словах. Он находит его таким же, каким описывает его сказание; он показывает, что каждый 
невротик сам Эдип или, как реакция на комплекс, Гамлет, что сводится к тому же. Разумеется, 
аналитическое изображение эдипова комплекса является увеличением и огрублением того, 
что в детстве было лишь наброском. Ненависть к отцу, желание его смерти – уже не робкие 
намеки, в нежности к матери скрывается цель обладать ею как женщиной. Можем ли мы 

действительно предполагать существование столь резких и крайних проявлений чувств в 
нежные детские годы или анализ вводит нас в заблуждение из-за вмешательства какого-то 
нового фактора? Таковой нетрудно найти. Всякий раз, когда человек, будь то даже историк, 
рассказывает о прошлом, нужно принимать во внимание, что именно он невольно что-то 
переносит в прошлое из настоящего или из промежуточных периодов, искажая тем самым его 
картину. Если это невротик, то возникает даже вопрос, является ли такое перенесение 
непреднамеренным; позднее мы познакомимся с его мотивами и вообще должны будем 
считаться с фактом «фантазирования назад» в далекое прошлое. Мы легко обнаруживаем 
также, что ненависть к отцу усиливается рядом мотивов, происходящих из более поздних 
периодов и отношений, что сексуальные желания по отношению к матери выливаются в 
формы, которые, очевидно, еще неизвестны ребенку. Но напрасно было бы стараться 
объяснять все в эдиповом комплексе «фантазированием назад» и относить к более поздним 
периодам. Инфантильное ядро, а также большая или меньшая часть мелочей сохраняется, как 
это подтверждает непосредственное наблюдение за ребенком. 
Клинический факт, выступающий за аналитически установленной формой эдипова 
комплекса, имеет огромное практическое значение. Мы узнаем, что ко времени половой 
зрелости, когда сексуальное влечение сначала с полной силой выдвигает свои требования, 
снова принимаются прежние семейные и инцестуозные объекты и опять захватываются 
(besetzt) либидо. Инфантильный выбор объекта был лишь слабой прелюдией, задавшей 
направление выбора объекта в период половой зрелости. Здесь разыгрываются очень 
интенсивные эмоциональные процессы в направлении эдипова комплекса или реакции на 
него, которые, однако, по большей части остаются вне сознания, так как условия их 
осуществления стали невыносимы. С этого времени индивид должен посвятить себя великой 
задаче отхода от родителей, и только после ее решения он может перестать быть ребенком, 
чтобы стать членом социального целого. Для сына задача состоит в том, чтобы отделить свои 
либидозные желания от матери и использовать их для выбора постороннего реального объекта 
любви и примириться с отцом, если он оставался с ним во вражде, или освободиться от его 
давления, если он в виде реакции на детский протест попал в подчинение к нему. Эти задачи 
стоят перед каждым; удивительно, как редко удается их решить идеальным образом, то есть 
правильно в психологическом и социальном отношении. А невротикам это решение вообще 
не удается; сын всю свою жизнь склоняется перед авторитетом отца и не в состоянии 
перенести свое либидо на посторонний сексуальный объект. При соответствующем 
изменении отношений такой же может быть и участь дочери. В этом смысле эдипов комплекс 
по праву считается ядром неврозов. 
Вы догадываетесь, уважаемые господа, как кратко я останавливаюсь на большом числе 
практически и теоретически важных отношений, связанных с эдиповым комплексом. Я также 
не останавливаюсь на его вариациях и на возможных превращениях в противоположность. О 
его более отдаленных связях мне хочется еще заметить только то, что он оказал огромное 
влияние на поэтическое творчество. Отто Ранк в заслуживающей внимания книге (1912в) 
показал, что драматурги всех времен брали свои сюжеты из эдипова и инцестуозного 
комплексов, их вариаций и маскировок. Нельзя не упомянуть также, что оба преступных 
желания эдипова комплекса задолго до психоанализа были признаны подлинными 
представителями безудержной жизни влечений. Среди сочинений энциклопедиста Дидро вы 
найдете знаменитый диалог «Племянник Рамо», переведенный на немецкий язык самим Гёте. 
Там вы можете прочесть замечательную фразу: Si le petit sauvage était abandonné á lui-męme, 

жүктеу/скачать 3,38 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: