– Фрэнк закрывает кафе. С завтрашнего дня. – Я протя-
нула руку с чуть влажным конвертом, который в шоке сжи-
мала всю дорогу домой. Все сто восемьдесят шагов от авто-
бусной остановки. – Он заплатил мне за три месяца вперед.
Тот день начался, как все другие дни. Все мои знакомые
ненавидят понедельники, но я исключение. Мне нравилось
приезжать с утра пораньше в «Булочку с маслом», включать
огромный кипятильник в углу, таскать с заднего двора ящи-
ки с молоком и хлебом и болтать с Фрэнком, готовясь к от-
крытию.
Мне нравилось душное тепло с ароматом бекона, порывы
прохладного воздуха, когда дверь отворялась и затворялась,
тихий гул разговоров, а когда все смолкало – радио Фрэнка,
бормочущее в углу. Кафе не было фешенебельным – его сте-
ны украшали пейзажи с замком на холме, столы покрывал
старомодный пластик, а меню не менялось с тех пор, как я
приступила к работе, не считая парочки изменений в ассор-
тименте шоколадных батончиков и появления шоколадного
печенья и маффинов на подносе с глазированными булочка-
ми.
Но больше всего мне нравились посетители. Нравились
Кев и Анджело, водопроводчики, которые заходили почти
каждое утро и дразнили Фрэнка вопросами о происхож-
дении мяса. Нравилась Леди Одуванчик, получившая свое
прозвище за копну белоснежных волос. С понедельника по
четверг Леди Одуванчик заказывала яйцо с жареной картош-
кой и сидела, читая бесплатные газеты и выпивая две чашки
чая. Я всегда старалась поговорить с ней. Мне казалось, что
в течение всего дня со старой женщиной никто больше не
говорит.
Мне нравились туристы, заглядывавшие по дороге в за-
мок и обратно, верещащие школьники, забегавшие после
школы, завсегдатаи из офисов через дорогу и Нина и Ше-
ри, парикмахерши, выучившие калорийность каждого пунк-
та меню «Булочки с маслом». Даже неприятные посетители,
такие как рыжеволосая владелица магазина игрушек, не ре-
же раза в неделю скандалившая из-за сдачи, меня не раздра-
жали.
Я наблюдала, как за столиками завязываются и разрыва-
ются отношения, как разведенные супруги меняются детьми;
виноватое облегчение родителей, ненавидящих готовить, за-
претное наслаждение пенсионеров, завтракающих жареным.
Вся человеческая жизнь проходила перед моими глазами,
большинство посетителей бросали мне пару слов, шутили
или отпускали замечания над кружками дымящегося чая.
Папа любил повторять, что я могу в любой момент сболтнуть
какую-нибудь ерунду, но в кафе это не имело значения.
Фрэнку я нравилась. Он был тихим по натуре и говорил,
что я оживляю его кафе. Вроде как барменша, только не надо
возиться с напитками.
Но в тот день, когда закончилась обеденная суета и на
|