Э. Н. Осипова русский синтаксис: односоставность предложения

24 
Скобликова,  Юрченко].  Предикативная  основа  таких  синтаксических  струк-
тур благодаря закрепленной сочетаемости глаголов 1-го и 2-го лица с одним 
единственным  возможным  подлежащим  (или  «я»,  или  «ты»,  или  «мы»,  или 
«вы») представляет субъект действия как определенное лицо речи: 
а)  ее  автор: (Аркадина)  П о м н ю ,  в  Москве  в  оперном  театре… 
(А. Чехов. Чайка); (Шамраев) Н е   м о г у  с вами согласиться (Чайка); 
б) ее адресат: (Нина) А если ч и т а е т е  про себя в газетах? (Григории) 
Когда  хвалят,  приятно… (Чайка); (Аркадина)  Ну,  ж и в и   тут,  н е   с к у ч а й , 
н е   п р о с т у ж а й с я .  Н а б л ю д а й   за  сыном.  Б е р е г и   его.  Н а с т а в л я й . 
(Чайка); 
в)  группа  лиц,  в  составе  которой  есть  автор: (Аркадина)  Вот  в с т а -
н е м т е . С т а н е м  рядом. (Чайка); (Астров) Как-то странно…  Были знако-
мы и вдруг почему-то… никогда уже больше н е   у в и д и м с я  (А. Чехов. Дядя 
Ваня); 
г) группа адресатов: (Треплев) С т а н о в и т е с ь  по местам (Чайка); (Тре-
плев) С к а ж и т е  ей, что я уехал. И прошу всех, о с т а в ь т е  меня в покое! 
О с т а в ь т е ! Н е  х о д и т е  за мной! (Чайка). 
Обращение  же  к  семантике  предложения  в  контексте  и  ситуации  речи 
выявляет значимость не только форм глагола, но и других способов выраже-
ния определенности лица. 
Не  случайно  академик  А.А. Шахматов,  считая  главной  чертой  спрягае-
мо-глагольных  бесподлежащных  предложений  «представление  о  подлежа-
щем, оставшемся не выраженным особым словом», полагая, что подлежащим 
в них является «представление о лице», относил к односоставным предложе-
ниям,  вызывающим  представление  об  определенных  лицах,  предложения  с 
вопросительными  частицами  и  обращением,  например:  Ну,  б р а т ,  спасибо, 
что на ум наставил, а то было свихнулся совсем (Бедность не порок); Ж е н а ! 
С ума, что ль, сошла в самом деле? (Бедность не порок); Что, б р а т , прозяб? 
(Капитанская дочка) [5, с. 64, 67]. 
В самом деле, в составе этих предложений нет морфологических показа-
телей 2-го лица, но действие отнесено к адресату речи. Именно обращение и 
вопросительные  частицы,  имеющиеся  в  структуре  предложения,  свидетель-
ствуют о разговорной речи, диалоге, где действующие лица – автор и адре-
сат. Такие средства, коммуникативно направленные на обращенность одного 
лица к другому, способны представлять определенно-личный субъект дейст-
вия.  В  подобных  предложениях  можно  говорить  о  коммуникативно-
синтаксическом способе выражения определенно-личности. 
Так,  обращение  в  структуре  предложения,  как  правило,  относит  дейст-
вие к адресату речи или же группе адресатов: 
–  А,  п р о с н у л с я ,   м о л о д ч и к .  Сынком  Ивану  Ивановичу-то  дово-
дишься? (А. Чехов. Степь); – Н е   в и д е л и ,   р е б я т а , Варламова? (Степь); – 
Опять з а з е в а л с я ,   м о й   б а т ю ш к а ! (Д. Фонвизин. Недоросль); – Лечи, – 
с обычным добродушием согласился он. – А когда собирается хурал? – З а -
б ы л ,   б е д н е н ь к и й ? – Прекрасно знает: сам будет на нем. (С. Славич. Кон-
фликт). 

25 
Обращение,  находясь  не  в  вопросительных  предложениях,  может  «свя-
зывать» действие с автором речи; позволяет говорящему обратиться к собе-
седнику, «перекинуть  мостик»  к  нему.  Такое  обращение  становится  комму-
никативным средством выражения отнесенности действия к автору речи: 
– В о з н е н а в и д е л ,   б р а т , ее! Видеть равнодушно не могу! (А. Чехов. 
Дочь Альбиона); (Сорин) Мне, б р а т , в деревне как-то не того… вчера л е г  в 
десять  и  сегодня  утром  п р о с н у л с я   в  девять…  А  после  обеда  нечаянно 
опять уснул… (А. Чехов. Чайка); (Астров) Да…  В десять лет другим челове-
ком с т а л . А какая причина? З а р а б о т а л с я ,   н я н ь к а . От утра до ночи все 
на ногах, покою не знаю… (А. Чехов, Дядя Ваня). 
В  выражении  значения  адресата  действия  участвуют  вопросительные 
частицы что, ну что, что ли: 
– Ну, что? С п р а в л я л и с ь ? – Справлялся, но со мной говорить не хо-
тят. (А. Чехов. Справка); – Ну, ч т о ?   К а к ?   С к о л ь к о   п о л у ч и л ? – спро-
сила мамаша, подойдя к кровати. (А. Чехов. Случай с классиком); – Ну, пере-
стань,  неловко…  Ч т о   н а п а л   на  женщину. (А. Чехов.  Дочь  Альбиона); – 
Денег-то  много,  ч т о   л ь ,   н а д у м а л ? – смогла  она,  наконец,  выговорить. 
(Ф. Достоевский. Идиот); – Ч т о ,   в з я л ? (Идиот); – Ну, ч т о   ж ,   к о н ч и л ,  
ч т о   л и ? (Идиот); – Ч т о ,   о с е к л и с ь ? (Ф. Достоевский.  Преступление  и 
наказание); – Ну, п о с т р о и л  гараж? – спросил он вдруг Игоря. – Да нет…  
Там очередь. (Б. Гусев. Открытие). 
Известную  роль  в  этих  случаях  играет  ситуация  употребления  частиц: 
как  правило,  они  относят  действие  к  адресату  или  адресатам  речи.  Нередко 
частицы,  несущие  коммуникативную  направленность,  выступают  в  тексте 
вместе с обращением: 
–  Что  ж,  м и л ы й ,  на  смех  в з д у м а л   меня  здесь  выставлять? 
(Ф. Достоевский.  Идиот); – Ну,  Н а г у л ь н о в ,   н а т в о р и л   делов? 
(М. Шолохов. Поднятая целина); – Ну, В а с я ,   с д е л а л  уроки? (разг.) – час-
тица ну при наличии обращения заменяет частицу что. 
Названные  коммуникативно-синтаксические  средства  могут  сопутство-
вать  морфолого-синтаксическому  способу  выражения  определенно-личного 
значения, заостряя коммуникативную направленность действия: 
(Шамраев)  Я к о в ,   п о д н и м и - к а ,   б р а т е ц ,  занавес! (А. Чехов.  Чай-
ка); (Саша) И д и - к а ,   б р а т , спать. Если бы не пил, не делал бы открытий! 
Пьяница!  А  еще  учитель. (А. Чехов.  Пьеса  без  названия); (Сорин)  М а р и я  
И л ь и н и ч н а ,   б у д ь т е  так добры, п о п р о с и т е  вашего папашу, чтобы он 
распорядился отвязать собаку. (А. Чехов. Чайка); (Полипа Аркадьевна) Я за-
болеваю,  видите,  я  дрожу…  Я  не  выношу  его  грубости.  Е в г е н и й ,   д о р о -
г о й ,   н е н а г л я д н ы й ,   в о з ь м и т е   меня  к  себе…  (А. Чехов.  Чайка);  –Что 
ж ,   у й д е т е   или  нет? – спросил  Пятигоров  после  минутного  молчания. 
(А. Чехов. Маска);  – На шею тебе с я д у , что ли? (А. Чехов. Налим). 
Определенно-личность  как  широкая  функционально-семантическая  ка-
тегория может быть выражена не только показателями структуры предложе-
ния,  но  и  контекстными  показателями,  синтагматикой  текста.  Контекст 
функционирования  грамматических  форм  глагола  уточняет,  конкретизирует 

26 
значение лица. 
Так, наличие в контексте форм личных местоимений 1-го лица сигнали-
зирует об отнесенности действия, выраженного глагольной формой прошед-
шего времени глагола, к автору речи: 
(Сорин)  Когда-то  я  страстно  х о т е л   двух  вещей:  хотел  жениться  и 
х о т е л  стать литератором. (А. Чехов. Чайка); (Астров) Я говорю: мое вре-
мя уже ушло, поздно м н е … П о с т а р е л ,   з а р а б о т а л с я ,   и с п о ш л и л с я ,  
притупились все чувства… (Чайка); (Серебряков) Нет, мне душно… Я сейчас 
задремал и м н е  снилось, будто у меня левая нога чужая. П р о с н у л с я  от му-
чительной боли (А. Чехов. Дядя Ваня). 
Формы  личных  местоимений 2-го  лица,  употребляющиеся  в  контексте, 
уточняют значение глагольных форм прошедшего, времени как действие ад-
ресата речи: 
–  А,  это  т ы ? – спросил  Грябов,  не  отрывая  глаз  от  воды.  П р и е х а л ? 
(А. Чехов. Дочь  Альбиона); – А  мы  т е б я  еще вчера ждали! Хорошо д о е -
х а л ?  Благополучно? (Чехов.  Мальчики); – За  что  т ы   ужика  убил?  Что  он 
т е б е   сделал?  Ишь,  ужика  у б и л !  А  ежели  бы  тебя  так? (А. Чехов.  Степь); 
(Нина) Зачем вы говорите, что ц е л о в а л и  землю… (А. Чехов. Чайка); (Аст-
ров) В ы  где родились? (Елена Андреевна) В Петербурге. (Астров) А п о л у -
ч и л и  образование? (А. Чехов. Дядя Ваня). 
На  принадлежность  действия  такого  неполного  предложения  к  опреде-
ленному  лицу  речи  может  указывать  и  контекст  в  рамках  ССЦ  или  секвен-
ции. Обычно контекст указывает на автора речи как субъекта действия: 
– Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда 
переведен  столоначальником.  Здесь  буду  служить.  Ну,  а  ты  как? (А. Чехов. 
Толстый и тонкий); (Аркадина). <…> Мы помешали. Кажется, все уложила. 
Замучилась. (А. Чехов.  Чайка); (Астров)  Моя  пристяжная  что-то  захромала. 
Вчера  еще  заметил,  когда  Петрушка  водил  поить. (А. Чехов.  Дядя  Ваня); 
(Треплев)  Я  люблю  мать,  сильно  люблю,  но  она  ведет  бестолковую  жизнь, 
вечно носится с этим беллетристом… Кто я? Что я? Вышел из третьего курса 
университета… (А. Чехов. Чайка); – Ах да, чуть было не забыла! (А. Чехов. 
Дамы);  – Да,  забыла!  К  тебе  ведь  письмо  вчера  без  тебя  пришло 
(Ф. Достоевский.  Идиот).  В  последних  примерах  инициальная  позиция  не-
полного предложения и частица «да» в присоединительном значении относят 
действие к автору речи. 
Реже контекст конкретизирует субъект действия как адресат речи: (Лу-
ка)  Чем  эти  самые  слова,  пошли  бы  лучше  по  саду  погуляли,  а  то  велели  бы 
запрячь Тоби или Великана и к соседям в гости… (А. Чехов. Медведь). 
Наконец, ситуация речи, отраженная прежде всего в вопросно-ответной 
форме диалога, выражает определенно-личное значение в неполных предло-
жениях,  предикативная  основа  которых – глаголы  прошедшего  времени. 
Примеры: 
1). Значение определенного лица – автор речи или группа лиц, в число 
которых входит автор речи: 
(Треплев)  Зачем  в  Елец? (Нина)  Взяла  ангажемент  на  всю  зиму. 

27 
(А. Чехов.  Чайка); (Маша)  Завтракать  пора,  должно  быть  ногу  отсидела… 
(Чайка); – В  гимназии  вместе  учились! – продолжал  тонкий  (А. Чехов.  Тол-
стый и тонкий). 
2). Значение определенного лица – адресат речи: 
–  Видал? – спросил  Грябов  хохоча…  Эта  кукла  напоминает  мне  длин-
ный  гвоздь. (А. Чехов.  Дочь  Альбиона). (Астров)  Выспался?  (Войницкий) 
Да… Очень. (А. Чехов. Дядя Ваня); – Ну, как живешь, друг? – спросил тол-
стый, восторженно глядя на друга. – Служишь где? Дослужился? (А. Чехов. 
Толстый и тонкий). 
Диалогическая  речь – яркий  показатель  «динамики»  личного  значения 
глагольной формы прошедшего времени: вопросительная форма первой реп-
лики относит действие к адресату речи, ответная реплика выражает действие 
автора речи: 
(Попова) Струсил? (Смирнов) Да, струсил. (А. Чехов. Медведь); (Мари-
на) И чего засуетился? Сидел бы. (Астров) Нельзя. (Работник) Михаил Льво-
вич,  лошади  поданы. (Астров)  Слышал. (А. Чехов.  Дядя  Ваня); – Не  выдер-
жал,  стало  быть? – спросила  она. – Порезался…  Двойку  получил… 
(А. Чехов.  Случай  с  классиком); – Звали? – Звал.  Ну  и  что  же  из  этого? 
(Ф. Достоевский. Преступление и наказание); – Ссыпал в общественный ам-
бар  семена? – Ну. – Получил  их  обратно? – Ну,  получил.  Далее  что? 
(М. Шолохов. Поднятая целина). 
В «Синтаксисе русского языка» А.А. Шахматова большое число приме-
ров  определенно-личных  предложений  связано  именно  с  ситуативно-
контекстуальными возможностями выражения определенности лица. На этом 
же  основании  А.А. Шахматов  выделял  определенно-личные  предложения  и 
среди инфинитивных, если контекст, ситуация речи относят действие, выра-
женное инфинитивом, ко 2-му лицу: А сам п о д и , сейчас п р и б е р и  хорошо 
эту комнату для гостя. Там п о с т а в и т ь  кровать, рукомойник и прочее. (Ре-
визор). Называя личные формы типа «люблю» нерасчлененными глагольны-
ми формами, А.А. Шахматов отмечает, что «наиболее последовательное рас-
членение» (значений  действия  и  субъекта  действия)  проводится  в  формах 
прошедшего  времени,  реже  в  настоящем  и  будущем  времени:  любил  я,  ты, 
вы [5, с. 65–82]. 
Именно  морфологическая  специфика  глагольных  форм  прошедшего 
времени  в  отношении  лица  не  позволяет  безоговорочно  относить  бесподле-
жащные предложения с этими формами к односоставным структурам. Нали-
чие  только  диалогических  форм  с  глаголами  прошедшего  времени  без  под-
крепления  коммуникативно-синтаксическими  показателями  ставит  предло-
жение в разряд неполных. Перевод предложения в число односоставных воз-
можен  при  условии  появления  в  структуре  предложения  дополнительных 
служебных показателей: обращения, частиц. Предложения типа «Что, кончил 
хлопоты по делу этой девушки?» могут быть квалифицированы как полные, 
так как не характеризуются ситуативно-диалогической зависимостью благо-
даря наличию в них коммуникативно-синтаксических средств выражения оп-
ределенно-личности. 

28 
Таким  образом,  определенно-личное  значение  может  быть  выражено  в 
структуре самого предложения как морфологическими формами, так и ины-
ми  его  компонентами.  Вместе  с  тем  значима  и  ситуативно-контекстуальная 
реализация  определенно-личного  значения.  В  этом  плане  определенно-
личность  может  быть  рассмотрена  как  функционально-семантическое  поле 
со своим ядром и периферией, ядерными и периферийными средствами вы-
ражения [3]. 
 
   
 
 
 
Примечания 
 
1. Бабайцева В.В. Односоставные предложения в современном русском языке. М.,  
1968. С. 28–34. 
     2.  Лекант  П.А.  Синтаксис  простого  предложения  в  современном  русском  языке.  М., 
1974. С. 19–21. 
     3.  См.,  напр.,  об  изучении  обобщенно-личности  как  функционально-семантического 
поля: Малеев Б.Г. Обобщенно-личный тип функционирования глагольных форм в совре-
менном русском языке. Автореф. дисс. … канд. филолог. наук. Л., 1979.  
    4. Скобликова Е.С. Современный русский язык. Синтаксис простого предложения. М., 
1979. С. 102, 104. 
    5. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. М.–Л., 1941. 
    6. Юрченко В.С. Простое предложение в современном русском языке. Саратов, 1972. С. 
106–111.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
     
 
 
 

29 
 
 
 
  РАЗДЕЛ II 
 
 
К ВОПРОСУ О СЕМАНТИЧЕСКОЙ СПЕЦИФИКЕ 
 ОДНОСОСТАВНЫХ НЕОПРЕДЕЛЕННО-ЛИЧНЫХ 
ПРЕДЛОЖЕНИЙ
∗
 
 
 Для  выражения  действия,  субъект  которого  неопределенен,  в  русском 
языке  существует  особый  структурный  тип  предложения:  односоставное 
предложение,  главный  член  которого  выражен  формой 3-го  лица  множест-
венного числа. За такими структурами, благодаря академику А.А.Шахматову 
[10], закрепился термин неопределенно-личные предложения[см., например: 
1, 2, 3, 4, 5, 8], хотя его употреблял уже А.А.Потебня [7]. Более того, струк-
туры  с  подобной  синтаксической  семантикой  лингвисты  выделяют  и  в  дру-
гих  славянских  языках [9], языках  неиндоевропейских  по  происхождению 
[6]. 
Выбор  грамматических  средств  для  выражения  неопределенного  син-
таксического лица не случаен. Глагол 3-го лица множественного числа в од-
носоставном предложении не конкретизирует субъекта действия или носите-
ля предикативного признака. В этом смысле форма 3-го лица множественно-
го  числа  может  быть  противопоставлена  формам  первых  двух  лиц  как  «от-
страненно-личная» форма. 
 Семантическая  сущность  неопределенно-личных  предложений  заклю-
чается в выдвижении на первый план самого факта действия, в ненадобности 
конкретного  обозначения  субъекта.  Ненужность  его  конкретного  обозначе-
ния лица ведет к тому, что семантически неопределенным субъектом может 
быть представлены и одно лицо, и группа лиц, и, наконец, все лица, которым 
может быть свойственно данное действие. 
Такой  различный  характер  соотнесенности  действия  с  неопределенным 
лицом, различное «наполнение» неопрелеленно-личности можно усмотреть в 
тексте,  речи, учитывая различные лингвистические и экстралингвистические 
факторы. 
В  тех  неопределенно-личных  предложениях,  где  действие  может  быть 
соотнесено с группой неопределенных лиц, форма 3-го лица множественного 
числа находится ближе к своему обычному значению, так как ее отстранен-
но-личное значение не противоречит значению формы множественного чис-
ла: Я сплю, а надо мной строят дом (В. Каверин. Открытая книга); Говорят, 
что  в  Петрограде, — сообщил  Санчик, — царя  прогоняют.  (Евг. Пермяк. 
Горбатый медведь). 
                                                           
∗
    Опубликовано  в 1967 г.  в  «Программе  и  тезисах  докладов  к IX научно-методической  конференции 
пединститутов Северо-Запада». ЛГПИ им. А.И.Герцена. Ч. I. 

30 
Более ярко семантическая специфика неопределенно-личных предложе-
ний выступает в тех случаях, когда действие может быть соотнесено только с 
одним  деятелем.  Форма 3-го  лица  множественного  числа  служит  для  пред-
ставления субъекта неопределенным и тогда, когда говорящему заведомо из-
вестно, что действие принадлежит одному лицу, и даже самому говорящему. 
Именно ненужность конкретного обозначения субъекта и позволяет употреб-
лять в подобных случаях форму 3-го лица множественного числа. На приме-
ре таких конструкций очевидно своеобразное разрушение значения  множе-
ственности в неопределенно-личных предложениях, потеря реального значе-
ния  множественности:  В  кухонное  окно  постучали  (С. Сартаков.  Философ-
ский камень); – Слушаю! Кто это? — Из горкома говорят, – раздался в труб-
ке незнакомый голос (А. Чаковский. Свет далекой звезды). 
Стремление выдвинуть на первый план само действие естественно при-
водит в ряде случаев к невозможности определить точный характер соотне-
сенности  действия  с  деятелем.  В  таких  случаях  можно  лишь  отметить,  что 
действие  может  быть  произведено  группой  неопределенных  лиц,  а  может 
быть – одним неопределенным лицом, то есть в таких предложениях налицо 
возможность одновременной соотнесенности действия как с группой лиц, так 
и  с  одним  лицом.  Именно  такие  конструкции  с  наибольшей  очевидностью 
свидетельствуют  о  ненужности  конкретизации  деятеля  в  неопределенно-
личных  предложениях. «Отстраненно-личность»  формы 3-го  лица  множест-
венного  числа  здесь  получает  наибольшую  степень: (Глафира).  Просят  в 
столовую (М. Горький. Егор Булычон и другие); В решающий момент вызва-
ли к генералу (В. Песков. Капитан звездолета «Восток-4»); В комбинате ме-
ня: заверили, что ко мне претензий нет <…>(А. Чаковский, Год жизни); Нам 
могут возразить, что указательный жест может сопровождать любое слово и 
любую форму (А. Пешковский. Русский синтаксис…, гл. 9). 
 Хотя  в  неопределенно-личных  предложениях    с  грамматической  точки 
зрения  нет  необходимости  указывать  соотнесенность  действия  с  лицом-
деятелем, однако именно ее установление обнаруживает утрату формой 3-го 
лица множественного числа ее обычного значения. «Отстраненно-личность» 
и «внечисленность» составляют семантическую специфику формы 3-го лица 
множественного  числа  в  неопределенно-личных  предложениях  (ср.,  напри-
мер, значение формы 3-го лица единственного числа в безличных предложе-
ниях). Именно отстраненно-личное значение формы 3-го лица. множествен-
ного числа отличает неопределенно-личные предложения от неполных пред-
ложений, в которых ситуативно-контекстуальная связь всегда сохраняет лич-
ное значение глагольной формы. 
Личное  значение  глагольной  формы 3-го  лица  множественного  числа 
сохраняется  и  при  обобщенном  значении,  которое  может  быть  присуще  не-
определенно-личным предложениям, но уже на уровне инвариантного значе-
ния неопределенности лица (в отличие от форм 1-го и 2-го лица в определен-
но-личных  предложениях,  в  которых  обобщенное  значение  возникает  на 
уровне инвариантного значения определенности лица).  

31 
При  обобщении  денотат  главного  члена  неопределенно-личного  пред-
ложения может включать в себя всех лиц без ограничения (или в обозначен-
ных пределах), каждое из которых представлено как третье грамматическое 
лицо.  Неслучайно  А.А.Шахматов  рассматривал  обобщенно-личные  предло-
жения в разряде неопределенно-личных [10]. Именно формой 3-го лица мно-
жественного числа и может выражаться обобщение как основанное на реаль-
ных  действиях  многих  лиц  и  потому  данное  как  общее  положение,  относя-
щееся  к  людям  вообще  и  к  любому  семантически  неопределенному  лицу  в 
соответствующей ситуации: Любить ее, как вообще любят, — нельзя, – стро-
го сказал Макаров (М. Горький. Жизнь Клима Самгина); Никакого подледно-
го лова в наших местах не знают (Вл. Солоухин. Капля росы). 
В итоге на основании различного характера  соотнесенности действия с 
лицом-деятелем, или различного характера отстраненности формы 3-го лица 
множественного  числа  от  морфологически  закрепленного  значения  лица  и 
числа    можно  выделить  три  семантических  варианта  собственно  неопреде-
ленно-личных  предложений (1) и  два  семантических  варианта  обобщенно-
неопределенно-личных  предложений (2). В  них  выражается  инвариантная 
семантика  неопределенно-личности: действие, состояние, признак относятся 
не к лицам речи, а к третьим, другим, о которых сообщается в предложении: 
1).  а)  В  Германии  особенно  сильно  влияние  Достоевского.  Его  здесь 
чтут, может быть, больше, чем у нас (А.Толстой. Из письма); <…> На этом 
основании различают «прямой» порядок слов и «обратный» (А.Пешковский. 
Русский  синтаксис…). – Субъект  действия – неопределенно-личный:  это 
многие  лица  в  определенных  пределах,  то  есть  их  круг  достаточно  очерчен 
детерминантами с тем, чтобы предложение могло быть квалифицировано как 
полное односоставное неопределенно-личное. 
    б) Он погладил еще раз ослика между глаз, и ослик, наверное, понял, 
что вторично у него покупать не будут (Вл.Лидин. «Париж ночью. Дождь»); 
– Говори о деле! – грубо закричали где-то рядом с матерью. –  Не мешай! – 
негромко  раздались  два  возгласа  в  разных  местах  (М.Горький.  Мать). – 
Субъект действия тоже неопределенно-личный, но это  одно неопределенное 
лицо, оно может быть очевидным из контекста, ситуации речи. 
 
 в)  В  ворота  стучали  (Вад.Кожевников.  Варвар);  Стучали  в  ворота, 
Матвей слышал стук, но не отпирал <…> (М.Горький. Жизнь матвея Коже-
мякина); – Предлагали  же  тебе  на  рудник  пойти – сам  отказался 
(А.Чаковский. Год жизни). – Субъект действия – неопределенный: им может 
выступать и группа неопределенных лиц, и одно лицо. 
 2). 
Но вместо первого поцелуя – перчатка в лицо. При людях. За что? 
Такое  легко  не  прощают.  Даже  невесте  своей,  которую  любишь… 
(С.Сартаков.  Философский  камень); (Акулина  Ивановна)  От  счастья  не  ухо-
дят…(М.Горький.  Мещане);  Иногда  кажется,  что  слово  «судьба» – не  что 
иное, как псевдоним оптимизма. Верят только в хорошую судьбу. А вера в 
хорошее побеждает (К.Федин. Свидание с Ленинградом). – Субъект действия 
–  неопределенно-обобщенный:  это  может  быть  любой  деятель  в  типичных, 
подобных условиях.   

32 
Примечания 
 
    1. Абакумов С.И. Современный русский литературный язык. М.: Учпедгиз, 1942. 
    2. Бабайцева В.В. Односоставные предложения в современном русском языке: учебно- 
методическое пособие. Мичуринск, 1963. 
    3.  Галкина-Федорук  Е.М.,  Горшкова  К.В.,  Шанский  Н.М.  Современный  русский  язык. 
М.: Учпедгиз, 1958. 
    4. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. М.: Госучпедгиз, 1955. 
    5. Грамматика русского языка. АН СССР. М., 1960. Т. II. Синтаксис. Ч. 2. 
    6. Муллонен М. Разграничение неопределенно-личных и обобщенно-личных предложе-
ний  в  финском  языке //Всесоюзное  совещание  по  вопросам  финно-угорской  филологии. 
Петрозаводск, 1961.  
    7. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. I–II. М., 1958. 
    8. Руднев А.Г. Синтаксис простого предложения. М.: Учпедгиз, 1960.  
    9.  Сятковский  С.И.  Неопределенно-личные  предложения  в  современных  славянских 
языках // Славянская филология. Вып. 5. МГУ, 1963.  
    10. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. М., 1941.  
 

жүктеу/скачать 1,21 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: