сообщает: «Он снова моргает».
Вторая операция. Потом третья. На этот раз нам повезло. «Мы самые
счастливые из несчастных родителей», – шучу я.
Проходят годы. Мы делаем ремонт в кухне и на одной из полок
находим аптечку с двумя шприцами, где уже давно высох Valium. Сын
выздоравливает и набирает вес. Он оканчивает школу. Он оканчивает
колледж. Он уезжает из родительского дома.
Я не знаю, много ли он помнит о том, что пережил в то время. Он
вообще
редко
вспоминает
детство.
Иногда
он
может
прокомментировать работу парикмахера, который подстриг его так, что
видны или не видны многочисленные шрамы на его голове. Не более
того.
Я давно успокоилась, но иногда меня снова охватывает ужас, словно
прошлое оживает и входит в настоящее. Это происходит, когда я гуляю
по нашему спокойному району, чтобы поддержать свое здоровье,
размять мускулы и заставить мое уже не молодое сердце чаще биться.
Вдруг я слышу сирену, а потом в поле зрения появляется «Скорая
помощь». В нашем районе происходит мало преступлений и других
экстренных происшествий. Иногда кого-нибудь укусит собака, или
человека прихватит приступ астмы. Я знаю, что мой сын уже не живет в
этом городе, но я все равно вздрагиваю и смотрю, куда направляется
«Скорая». Порой меня спрашивают, легче ли жить, когда оба родителя
больного ребенка работают врачами. Мне кажется, что это
неправильная постановка вопроса. От этого не сложнее и не проще.
Значение имеют только страх и любовь, паника и облегчение, трясется
он или нет.
Сюзанн Ковен, доктор
Перепечатано из журнала The New England Journal of Medicine,
Suzanne Koven, M. D., Mom at Bedside, том 370, стр. 104–105. Copyright
© 2014 Massachusetts Medical Society с разрешения Медицинского
общества штата Массачусетс / Massachusetts Medical Society.
Достарыңызбен бөлісу: