Именно в это время я поехала в христианский лагерь Кинтейл на
озере Гурон в провинции Онтарио. Я много раз отдыхала в этом лагере,
и он мне очень нравился. Лагерь был расположен в очень красивом
месте, там я всегда встречала добрых и хороших людей, и в нем
открывались прекрасные возможности для личностного роста. В общем,
я знала, что в какой бы сложной жизненной ситуации я ни оказалась,
отдых в Кинтейле мне точно пойдет на пользу. Тем летом я должна
была провести в лагере целый месяц и пройти программу лидерства,
что, как показало будущее, спасло мою жизнь.
Я решила, что, как только попаду в лагерь, сразу расскажу о своих
проблемах. Однако это оказалось не так просто. Несмотря на то что я
встретила много старых друзей, мы выросли, и у каждого из нас теперь
были новые интересы. Только через три дня я почувствовала доверие к
одной из девушек в моей группе и подошла к ней. Я почти ничего не
знала о ней, кроме имени.
– Хейли, я могу с тобой поговорить? – спросила я.
Через несколько минут я, захлебываясь слезами, закончила свой
рассказ. К моему удивлению, девушка тоже начала плакать. Она
сказала: «Год назад я была в такой же ситуации, как ты». Хейли
объяснила, что у нее тоже были
проблемы с принятием пищи, и она
решила их прошлым летом – ей помогло пребывание в лагере. Этими
словами она спасла и мою жизнь.
Всю смену Хейли помогала мне и стала для меня практически
ангелом-хранителем. Она не жалела сил, чтобы я чувствовала себя
счастливой, как можно больше ела и чувствовала ее поддержку.
Мне очень не хотелось уезжать домой. Я знала, что вскоре должна
пройти ряд тестов и сдать несколько анализов. В конце октября
начинались встречи группы по поддержке девушек с проблемами
приема пищи. Но на третий день учебы моя мачеха сказала: «Врач
увидел результаты твоего ЭКГ и говорит, что ситуация очень серьезная.
Он хочет тебя видеть завтра».
Я поняла, что с плохими
анализами меня могут положить в
больницу. На следующий день неожиданно позвонила Хейли, с которой
я не говорила после окончания смены в лагере, и спросила, как у меня
дела. Я рассказала ей всю правду, и она сказала: «Ты себя медленно
убиваешь, и тебе надо всерьез заняться своим здоровьем». Я пообещала
ей это сделать.
Я пошла к врачу, одевшись как можно красивее, с укладкой и
косметикой. Я собиралась потом ехать в школу, но доктор сообщил, что
меня на месяц кладут в больницу.
Я долго винила себя за то, что со мной произошло. Я была не в
состоянии съесть даже самый маленький кусочек пирога или отказать
себе в удовольствии пробежаться утром. Многие, узнав о моей болезни,
говорили: «Я думала, что ты умнее» или «Тебе просто надо есть, и все».
От такой реакции я только сильнее начинала себя ненавидеть. Но часть
моих знакомых считала, что анорексия – это настоящая болезнь, и я в
конце концов им поверила.
Сама я поняла это далеко не сразу. Уже лежа в больнице, я со
слезами просила прощения у родителей за то, что не могу исправиться.
Они не хотели меня слушать: «Ты же не будешь укорять человека за то,
что у него рак?» Я ответила, что, скорее всего, не буду. Так я
постепенно поняла, что я больна и должна лечиться.
Проведенный в больнице месяц оказался самым трудным за всю моя
жизнь, но я выдержала. Я и по сей день борюсь с остаточными
явлениями анорексии. Иногда это мне дается легко, а иногда с большим
трудом. Постепенно, день за днем, я выздоравливаю и избавляюсь от
недуга.
– Я ем. Но у меня все равно анорексия.
Эти слова принадлежат одной из моих подруг, и они отражают
реальную ситуацию. Я тоже ем, но с трудом. Я все еще больна, но мне
уже гораздо лучше.
Я смогла пережить трудности потому, что в моей жизни есть такие
люди, как Хейли, члены моей семьи, а также такие места, как лагерь
Кинтейл.
Поэтому я уверена, что рано или поздно окончательно избавлюсь от
анорексии.
Саманта Молинаро
Достарыңызбен бөлісу: