Я пошла к врачу, одевшись как можно красивее, с укладкой и
косметикой. Я собиралась потом ехать в школу, но доктор сообщил, что
меня на месяц кладут в больницу.
Я долго винила себя за то, что со мной произошло. Я была не в
состоянии съесть даже самый маленький кусочек пирога или отказать
себе в удовольствии пробежаться утром. Многие, узнав о моей болезни,
говорили: «Я думала, что ты умнее» или «Тебе просто надо есть, и все».
От такой реакции я только сильнее начинала себя ненавидеть. Но часть
моих знакомых считала, что анорексия – это настоящая болезнь, и я в
конце концов им поверила.
Сама я поняла это далеко не сразу. Уже лежа в больнице, я со
слезами просила прощения у родителей за то, что не могу исправиться.
Они не хотели меня слушать: «Ты же не будешь укорять человека за то,
что у него рак?» Я ответила, что, скорее всего, не буду. Так я
постепенно поняла, что я больна и должна лечиться.
Проведенный в больнице месяц оказался самым трудным за всю моя
жизнь, но я выдержала. Я и по сей день борюсь с остаточными
явлениями анорексии. Иногда это мне дается легко, а иногда с большим
трудом. Постепенно, день за днем, я выздоравливаю и избавляюсь от
недуга.
– Я ем. Но у меня все равно анорексия.
Эти слова принадлежат одной из моих подруг, и они отражают
реальную ситуацию. Я тоже ем, но с трудом. Я все еще больна, но мне
уже гораздо лучше.
Я смогла пережить трудности потому, что в моей жизни есть такие
люди, как Хейли, члены моей семьи, а также такие места, как лагерь
Кинтейл.
Поэтому я уверена, что рано или поздно окончательно избавлюсь от
анорексии.
Саманта Молинаро
Достарыңызбен бөлісу: