Қазақстан республикасы білім жəне ғылым министрлігі ғылым комитеті ш. Ш. УƏлиханов атындағы тарих жəне этнология институты

342

ОРЫНБАЕВА Г.У., 

к.и.н., Институт истории и этнологии 

имени Ч.Ч. Валиханова

К ИСТОРИИ КОЧЕВОГО И ПОЛУКОЧЕВОГО ХОЗЯЙСТВА 

АРИДНЫХ ЗОН КАЗАХСТАНА ВО 2-Й ПОЛОВИНЕ XIX – НАЧАЛЕ XX ВВ.

Цель настоящей статьи – изложить концепцию рассматриваемой проблемы и, таким образом, пред-

ставить на суд читателя работу, выполненную для проекта «Ғылыми қазына» – многотомного изда-

ния «Қазақстан тарихы». В основу настоящей статьи в основном легли взгляды и концепции, изло-

женные  в  исследованиях  С.Е.  Толыбекова [1], Х.  Аргынбаева [2], Н.Э.  Масанова [3], С.Е.  Ажигали 

[4],  В.П.  Курылева [5]. Основными  же  источниками  для  написания  данной  статьи  послужили  рабо-

ты Ч.Ч. Валиханова [6], Г.Н. Потанина [7], М. Чорманова [8], П. Медведского [9], Б. Даулбаева [10], 

А.И. Макшеева [11], Л. Мейера [12], Б. Скалова [13], А.Н. Букейхана [14], А. Брискина [15] и др. 

Как известно, хозяйственная деятельность народов, живущих в аграрном обществе, полностью на-

ходится под влиянием природных условий и носит сезонный характер. Ярко выраженная аридность и 

континентальность природно-климатических условий, дефицит водных источников, крайняя скудость 

и разреженность растительного покрова предопределили преобладание передвижного скотоводческо-

го  хозяйства  на  большей  территории  Казахстана  уже  издревле [16]. Скотоводство  в  аридных  зонах 

существовало в основном в кочевой и полукочевой ее формах.

В традиционный период, то есть до середины XIX в., по мнению специалистов, имело место боль-

шее распространение так называемого чистого кочевого скотоводства [1, с. 467; 4, с. 144, 157]. Как из-

вестно, его признаками являются: круглогодичное кочевание, большая протяженность кочевок, иногда 

до 1000 км и более, значительность охватываемой площади кочевания, высокая интенсивность кочева-

ния – большая подвижность, большая дисперсность (рассеянность) скотоводческих хозяйств, наличие 

в составе стада животных, способных к тебеневанию (добыче подножного корма), отсутствие стацио-

нарных построек. В аридных районах поение скота осуществлялось в основном за счет искусственного 

водопользования: обустройства колодцев.

В районах Казахстана с относительно мягкими природными условиями, т.е. лучшей водообеспечен-

ностью, богатой растительностью и т.д., функционировало полукочевое скотоводство. Для этого типа 

скотоводства было характерно: кочевание только в теплый период, более короткая протяженность ко-

чевок,  соответственно  меньшее  количество  перекочевок,  наличие  крупного  рогатого  скота  в  стаде, 

определенная вовлеченность в земледельческое хозяйство, заготовка сена, наличие стационарных со-

оружений на зимний период времени: жилищ и загонов для скота.

Однако, в Казахстане 2-й половины XIX – начала XX века существование того или иного типа и 

способа хозяйствования, содержания скота, занятие земледелием, превалирование того или иного типа 

в комплексном хозяйстве полностью зависело не только от природных ресурсов, но и в немалой степе-

ни от социально-политических факторов.

Известные  исследователи  (этнографы  и  историки) – такие  как  С.Е.  Толыбеков,  Х.А.  Аргынбаев, 

С.Е. Ажигали, В.П. Курылев и др., считают, что уже с 30-х годов XIX века прослеживается эволюция 

в хозяйственно-культурной деятельности казахов, среди которых наблюдается распространение сено-

кошения, земледелия и полуоседлости. В частности, С. Ажигали, не без оснований, считает, что уже 

в период середины XIX в. в Казахской степи явился в целом «эпохой культурно-исторического пере-

лома» и начала перехода к полуоседлости [см.: 4а]. Причинами происходивших изменений были, на 

наш взгляд, в основном процессы, вызванные политикой колониальной администрации России в крае, 

имевшие как позитивное, так и негативное влияние. Такие, например, как запрет межродовой вражды, 

и, как следствие, стабилизация общественной жизни казахов-кочевников, в основном, на начальном 

этапе существования степняков в составе Российской империи. Основная же причина заключается в 

проведении ею открытой колониальной аграрной политики, выраженной в изъятии земель, что вызва-

ло сокращение территории кочеваний.

То, что процессы перемен действительно происходили, подтверждается множеством источников. В 

начальный период вхождения Казахстана в состав России в степи, как уже было сказано, похоже, про-

изошла стабилизация внутренней общественной жизни кочевников, межродовая вражда проявлялась в 

меньшей степени, так как пресекалась колониальной администрацией, исчезла внешняя опасность со 

стороны третьих сил. 

Так, Б. Даулбаев в своем «Рассказе о жизни киргиз Николаевского уезда Тургайской области…» 

343

сообщает, что в 1839 году была основана Новая казачья линия, цель которой, как он пишет, оградить 

прилинейных казахов от набегов «хищников» из степных родов, а также от барымты между родами 

кипчакскими  и  жагалбайлинскими [10, с. 112]. Со  времени  заселения  Новой  Линии,  по  его  словам, 

совершенно прекратилась барымта между вышеуказанными двумя родами, и водворилось полное спо-

койствие [10, с. 113].

О позитивном влиянии политики царской России в Степи пишет М. Чорманов. Как он свидетель-

ствует,  казахи  ряда  южных  волостей  в  прежние  времена  были  беднее  оттого,  что  их  разоряли  пов-

седневные набеги каратауских казахов. В настоящее же время, благодаря правительству, считает М. 

Чорманов, казахи южных волостей живут мирно, спокойно и богато [8, с. 3].

Однако,  по  мнению  некоторых  авторов  тех  лет,  положение  казахов  не  было  столь  безоблачным. 

Так, выдающийся исследователь своего народа Ч.Ч. Валиханов пишет, что в старые времена, в период 

опустошительных войн и повседневной барымты – угона скота, народ был богаче, чем теперь, и повсе-

местные упадки случались редко [6, с. 106].

Негативное воздействие земельной политики Российской империи стало явно ощущаться уже во 

второй половине XIX века, когда территория кочеваний неумолимо сокращалась вследствие изъятия 

земель для нужд казачества и переселенцев. Опять же, Ч.Ч. Валиханов указывает, что «в наше время 

число скота у киргиз все более и более уменьшается, и падеж делается чаще и опустошительнее. В 

этом можно убедиться, если сравнить исчисления 20-х и 30-х годов с исчислениями 40-х и 50-х годов 

... У наших предков постоянных зимовок не было, точно так же как и приуроченных мест для летних 

пастбищ. Когда в одном месте был голод, отцы наши уходили на другие, более благоприятные, не стес-

няясь никакими расстояниями» [6, с. 106–107].

Л. Мейер указывает, что у оренбургского казачества с давних времен существовал обычай перепус-

кать зимой киргиз, то есть казахов, со своим скотом за линию на земли казачьих войск, с определенной 

платой в пользу станиц и войсковой казны. Временами этот переход запрещали в виде наказания для 

кочевников [12, с. 82–83]. Также, например, П. Медведский сообщает, что из-за недостатка мест, удоб-

ных для тебеневок, значительная часть ордынского скота с пастухами, зимует в пределах Уральского 

войска, при выплате известной суммы, идущей в войсковой капитал [9, с. 295]. При этом Л. Мейер за-

мечает, что сведения о пропуске казахов со скотом не всегда сообщались местным начальством вышес-

тоящим лицам. Так как в основном скот перегонялся только с ведома местных властей, то фактическая 

сумма оплаты была гораздо больше официально установленной. Можно допустить, пишет автор, что 

настоящая цифра перегона в Оренбургском войске вдвое больше официальной, а в Уральском – втрое. 

Явно не без возмущения Л. Мейер замечает, что уральские казаки лучше умеют пользоваться нуждою 

киргизов, и «выжимают весь сок», оренбуржцы же считались простодушнее: за это киргизы-казахи и 

ненавидят первых вдесятеро сильнее [12, с. 85].

Исследователи 20-х гг. XX в. также указывали, что уплотнение населения, в особенности развитие 

сенокошения и земледелия, а также самовольное переселение русских в казахские степи, начали сужи-

вать границы летовочных пространств [17]. Степные районы с каштановыми почвами, а также и лесо-

степные зоны Казахстана, издавна являлись местами летних кочевок казахов, проводивших зиму в бо-

лее южных районах. Так, хозяйство гурьевских кочевников было связано с Темирским и Актюбинским 

уездами; с теми же северо-западными уездами было соединено кочевое хозяйство юга Темирского и 

части Мангышлакского уезда. Кочевники Челкарского (прежнего Иргизского) и Казалинского уездов 

лето проводили в Актюбинском уезде, на севере Иргизского, а также в Тургайском и Кустанайском уез-

дах. Часть кочевников Казалинского, Кзыл-Ординского (бывшего Перовского), юга Атбасарского уез-

да были связаны хозяйственными нитями с Кустанайским, Атбасарским, Акмолинским, Кокчетавским 

и Петропавловским уездом [17, с. 94]. По данным М.М. Ищенко, С.И. Казбекова и др., после пере-

селения в край русских крестьян, хозяйственная связь южных и северных уездов, то есть между зи-

мовками и летовками, прекратилась. В то же время это переселение вызвало за собой и сокращение 

количества скота в южных кочевых уездах Казахстана. По данным этих же исследователей, в бывшем 

Мангышлакском уезде до 1908 г. имелась тенденция к постоянному увеличению общего количества 

скота. Однако уже с 1909 г. наблюдается заметное его уменьшение. Так, в 1908 г. скота в целом насчи-

тывалось 1.786.364 голов, а в 1914 г. – только 745.553, т.е. 41,7%. Объяснить сокращение стада только 

джутами 1909 и 1910 гг. нельзя, считают авторы, так как после джутов обычно уже на 2–3-й год пого-

ловье скота восстанавливалось, доходило до исходного количества [17, с. 94]

Судя по свидетельствам авторов «Особенностей сельского хозяйства Адаевского уезда», сами каза-

хи-кочевники осознавали причину своих бедствий: частые джуты они объясняли сокращением летовок 

и необходимостью оставаться в более южных территориях, плохо обводненных и характеризующихся 

344

скудными пастбищами. Начиная же с 1919 года по 1923–24 гг. кочевники, теперь уже боясь продналога 

и налогов вообще, старались сами откочевывать подальше от русских поселений [17, с. 96].

Вследствие нехватки земельных ресурсов, между казахами-кочевниками и казахами-земледельца-

ми,  по-видимому,  нередко  случались  столкновения.  Например,  А.И.  Макшеев  пишет,  что  низовья 

Сырдарьи стали местом постоянного столкновения интересов земледельческих с кочевыми, и земледе-

льцы здесь регулярно испытывали набеги со стороны своих соседей-кочевников [11, с. 500]. 

После того как в 1868 г. территория Казахстана была объявлена государственной собственностью, 

началось активное изъятие земель в пользу казачества и русского переселенческого крестьянства. К 

концу XIX в. в Семипалатинской, Акмолинской, Тургайской и Уральской областях, по данным Н.Э. 

Масанова, было изъято около 14 млн. десятин наиболее плодородной земли, что составило 8,2% всей 

земельной  площади  «степных  областей».  После  переселения  уйгурских  и  дунганских  мигрантов  из 

Кульджинского края в 1881–1884 гг. в Семиреченскую область в их пользу, также в принудительном 

порядке,  отошло  более 100 тыс.  десятин  плодородной  земли.  В  результате  столыпинских  аграрных 

реформ была изъята пятая часть всех сельскохозяйственных угодий в Казахстане – более 40 млн. деся-

тин земли [3, с. 524]. Установление нового административно-территориального устройства и управле-

ния, проникновение в докапиталистический аул буржуазных отношений, массовое изъятие царизмом 

земель с сокращением площади пастбищ, налоговая система повлияли на сложение типов скотовод-

ческого хозяйства казахов в этот период и распространении среди них земледелия. Вместе с тем, по 

мнению ряда авторов, действовал фактор примера и передачи хозяйственного опыта переселенцами 

[2; 18, с. 92].

По мнению большинства современных исследователей, наиболее распространенным типом хозяйс-

твования в конце XIX – начале XX в. в Казахстане являлось полукочевое скотоводство [4, с. 174; 5, с. 

38; 18, с. 87]. Полукочевых скотоводов в этот период по одним данным было 53 % [19, с. 92], по другим 

– 40–45 % [1, с. 475], кочевой образ жизни в предреволюционном Казахстане вели около 25 % всех 

казахов [1, с. 496]. 

Здесь  видимо  уместно  будет  вкратце  упомянуть  о  дискуссии  относительно  синхронного  и  диа-

хронного существования известных типов скотоводства: кочевого, полукочевого, полуоседлого. Как 

известно,  в  работах  ряда  исследователей,  например,  таких  как  С.Е.  Толыбеков,  Х.  Аргынбаев,  С.Е. 

Ажигали и др. утверждается, что у казахов под политическим и культурным влиянием России про-

изошел перелом в хозяйственном и жизненном укладе, и что этот процесс был характерен для всей 

степной зоны Казахстана. По мнению же Н.Э. Масанова, вплоть до насильственной седентаризации в 

конце 1920-х – начале 30-х гг., способ кочеваний у казахов на протяжении веков в принципе оставался 

прежним. Значительным изменениям он не мог подвергнуться, так как был жестко обусловлен природ-

ными условиями. Конечно же, на протяжении тысячелетий на территории Казахстана, в зависимости 

от природно-климатических условий, имело место синхронное существование различных типов ско-

товодства, а также и земледелия. Однако диахронные изменения также не могли не происходить, их 

причинами могли быть различные явления и события как этнокультурного, так и социально-полити-

ческого плана [4, с. 144]. На наш взгляд в степной зоне в указанный период под воздействием как вне-

шних (колониальная аграрная политика, отсутствие военных действий, умиротворение общественной 

жизни в Степи, хозяйственно-культурное влияние переселенцев), а также внутренних причин (демог-

рафический рост, естественное развитие экономики кочевого хозяйства и т.д.) все-таки происходили 

значительные перемены. К примеру, некоторые авторы – современники той эпохи, пишут, что история 

кочевого хозяйствования в северных уездах на глазах лишь одного поколения прошла различные ста-

дии. Это: круглогодичное кочевое хозяйство, которое затем трансформировалось в полукочевое хо-

зяйство с зимним тебенем части скота, главным образом лошадей, и с небольшими заготовками сена и, 

наконец, полукочевое скотоводческо-земледельческое хозяйство с заготовками сена и без зимнего те-

беня, то есть подножного корма [17, с. 94]. Что скотоводство в аридной зоне действительно претерпело 

определенные стадии развития на протяжении второй половины XIX – начала XX вв. подтверждается 

как множеством исторических источников, так и этноархеологическими, этнографическими данными 

и исследованиями [см., напр.: 4, с. 144, 178 и др.].

Если рассмотреть географическое распространение того или иного вида подвижного скотоводства в 

изучаемый период, то круглогодично кочевали в основном казахи-скотоводы ряда районов юга, запада 

и юго-запада, юго-востока и центральной части Казахстана на территории, занятой степями, полупус-

тынями и пустынями. Степень распространения кочевого скотоводства резко различалась. Так, если на 

юго-западе (п-ов Мангышлак и плато Устюрт) почти все казахи вели кочевой образ жизни, то, напри-

мер, в Центральном Казахстане (например, Атбасарский, Акмолинский и некоторые другие уезды), ко-

345

чевники составляли меньшую долю по отношению ко всему населению. Последнее наблюдалось также 

на юго-востоке Казахского края – в Семиречье (Копальский и Джаркентский уезды), в Сырдарьинской 

области (Казалинский и Перовский уезды) [5, с. 78]. Географически к этой зоне относились полуост-

ров Мангышлак, плато Устюрт, часть степей Прикаспийской низменности, Мугоджарские горы, пески 

Борсыккум, Приаральские Каракумы, степи Тургайской столовой страны, пустыня Бетпакдала, пески 

Мойынкум, Кызылкум и т.д. [1, с. 496]. Небольшая часть казахов, не имевшая скота или имевшая его 

очень мало, была оседлой и занималась земледелием

У казахов-кочевников и полукочевников аридных зон изучаемого периода (2-я половина XIX нача-

ло XX вв.) все так же в основном преобладал меридиональный тип кочевания. То есть кочевание пред-

ставляло собой путь от кыстау, расположенных обычно на юге, в большинстве своем в зоне пустынь и 

полупустынь, на летние пастбища, то есть жайляу, находившихся в северных районах Казахстана. При 

этом коктеу и кузеу, то есть весенние и осенние пастбища, располагались на пути от зимовок на летов-

ки и обратно. Но, наряду с меридиональным, относительно сосуществовали и другие типы кочеваний: 

радиальный, эллипсоидный, вертикальный в горной местности и др. [16, с. 19]. Хозяйственные работы 

казахов-кочевников и полукочевников в различные сезоны кочевок, в общем, совпадали. Как указыва-

ет С.Е. Толыбеков, порядок и организация зимней пастьбы лошадей как у «вечных» кочевников, так и 

у полукочевых и оседлых казахов были одни и те же [1, с. 539]. 

Длина, площадь и интенсивность кочевок зависели во многом от того, насколько благоприятны-

ми были природные условия. Богатый травостой, наличие водных источников позволяли кочевникам 

дольше задерживаться на сезонных пастбищах; отсутствие воды и слабая растительность вынуждали 

чаще менять места выпаса и стоянок. Соответственно, в зависимости от природных условий района 

аридной зоны формировался, либо сохранялся тот или иной тип скотоводческого хозяйствования: по-

лукочевой или кочевой. 

Как уже было указано, наиболее распространенным типом хозяйствования у казахов в рассматри-

ваемый период было полукочевое скотоводство. Скотоводство того периода некоторые исследователи 

называют полукочевым–полустойловым, так как весной, летом, осенью и частично зимой казахи-полу-

кочевники содержали свой скот на подножном корму и только в зимние морозы, ветры, снега и голо-

лед его содержали в загонах, то есть в стойлах и кормили сеном. Казахи, ведущие полукочевой образ 

жизни, в отличие от кочевников, заготавливали на зиму корма, большинство из них занималось поли-

вным земледелием, в зимний период использовали стационарные жилища, а также разводили коров 

[5, с. 155]. Полукочевые скотоводы зимой в течение восьми месяцев жили на одном месте [7, с. 285], 

в стационарных жилищах. Необходимо учитывать, что в зависимости от конкретных экономических 

и  природных  условий,  одна  часть  полукочевого  типа  хозяйства  имела  больше  черт  скотоводческо-

земледельческого  хозяйства,  другая  же  часть – круглогодичного  кочевого  типа,  но  уже  возводящая 

постоянные зимовки и занимающаяся сенокошением [1, c. 474].

Одним из основных различий между полукочевниками и кочевниками, по мнению С.Е. Толыбеко-

ва, состояло в том, что стада и табуны кочевых аулов перемещались на более дальние расстояния, чем 

у полукочевых и оседлых [1, с. 539]. По грубым подсчетам, аул султана Чингиса Валиханова кочевал с 

летовки на север, в урочище Сырымбет, на расстояние менее 200 верст (11 дней по 15 верст с останов-

ками в пути – Г.О.) [7, с. 276, 286]. 

Исследователи Адаевского уезда в 20-х гг. прошлого века, писали, что казахи, ведущие полуоседлое 

и оседлое хозяйство, в народном обиходе называются «жатаками» (лежачими, оседлыми, прикреплен-

ными к определенным местам). Иногда жатаками называли и кочевников, если эти последние круглый 

год кочевали в пределах небольших площадей. Их же нередко в народе называли и полукочевника-

ми, как, например, скотоводов, перемещавшихся лишь в пределах Мангышлака и Бузачи. Их кочевой 

годичный маршрут был невелик, не превышал 250–300 км в год и в среднем составлял 100–150 км. 

Таких кочевников насчитывалось в Адаевском уезде 7,317 хозяйств или 28 %. Среди групп кочевников 

Прикаспия были и такие хозяйства, которые кочевали всего 4–5 раз в год в пределах очень небольших 

районов, но так как ни заготовками сена, ни земледелием они не занимались, то были отнесены также 

в группу кочевников. С некоторой натяжкой такие хозяйства иногда причисляли и к полукочевникам, 

так как большинство их, по условиям, вынуждены кочевать ежегодно только в определенных урочи-

щах [17, с. 31].

Один из самых ключевых моментов в изменении хозяйствования у кочевых казахов во 2-й полови-

не XIX в. – занятие сенокошением. Как считает С.Е. Ажигали, сенокошение в основном развивалось 

в районах коктеу-кузеу, непосредственно прилегавших к зимним пастбищам, и являлось значительно 

346

более важным фактором в первоначальном становлении форм оседлости у скотоводов, нежели земле-

делие [4, с. 173.].

О широком распространении сенокошения у казахов в изучаемый период свидетельствует множес-

тво источников. Так, Л. Мейер в середине 60-х гг. XIX в. отмечает, что в Оренбургском ведомстве 

польза сенокошения для казахов теперь слишком очевидна, и они с каждым годом занимаются этим 

делом все в больших размерах, так что даже из-за права косить на известном месте сено часто возни-

кали споры и драки [12, с. 81].

П. Медведский, описывая Внутреннюю орду, также говорит о том, что находясь на кочевках, казахи 

занимаются сенокошением. При этом, употребляемые способы сенокошения у казахов и орудия, такие 

же, как у русских. Но у казахов, замечал при этом автор, не было общинного владения участками в том 

виде, в каком оно существовало у русских, – не было, например, передела сенокосов, равномерного 

распределения паев; каждая семья пользовалась клочками земли, раз и навсегда отведенными ей под 

сенокошение. Поэтому семейство, которому вначале достался плохой или богатый надел, остается при 

нем постоянно [9, с. 300]. 

Г.Н.  Потанин,  который  участвовал  в 1895 г.  в  перекочевке  аула  султана  Чингиса  Валиханова  с 

летовки  на  зимовку  в  урочище  Сырымбет,  писал,  что  в  последние  годы,  как  и  все  казахские  аулы, 

Валихановы начинают приходить на зимовку ранее, чтобы не упустить сенокосное время. [7, с. 289].

При недостатке сенокосов, казахи для скота заготавливали на зиму камыш, срезая его в то время, 

когда стебли еще тонки, молоды и питательны [9, с. 187]. Несмотря на обычай постоянно содержать 

свой скот на подножном корме, кочевники всегда запасают на зиму сено, пишет П. Медведский, как 

подспорье подножному корму и как средство поддержать силы животного в трудные периоды зимнего 

времени. П. Медведский обращает внимание читателя на то, что джуты и болезни, нередкие в зимний 

период, – не результат скупости или нежелания казахов хорошо кормить скот, а скудости запасов сена 

вследствие недостатка сенокосов. У этого же автора можно узнать, что сено, оказывается, уже в те 

годы, то есть в начале 60-х гг. XIX в., когда П. Медведский писал свое сочинение, являлось ценным 

товаром. Так он сообщает, что «средние цены на сено в орде в последние годы прошедшего десятиле-

тия и в настоящее время, даже на сено старое и низкосортное, не были ниже 10 и 15 копеек серебром 

за пуд; зимою же цены иногда возрастают неимоверно сильно» [9, с. 293].

Полукочевники отличались от кочевников также тем, что содержали крупный рогатый скот. Как 

сообщает Л. Мейер в 1865 г., коров казахи в прежнее время совершенно не разводили. Их разведение, 

якобы, казахи заимствовали от каракалпаков на Сырдарье, а в степи – от калмыков. В настоящее же 

время, отмечает Л. Мейер, этот вид скота распространяется все больше и больше, вместе с водворени-

ем мира между родами. Во время прежних неспокойных дней, при постоянной барымте, весь рогатый 

скот обычно либо погибал или доставался врагу, но теперь, по словам исследователя, эта опасность 

миновала, и даже самые отдаленные роды имеют много рогатого скота. Быки и коровы у казахов очень 

не велики, но крепки и выносливы. Быки и волы – хорошие работники, указывает Л. Мейер, бедные 

киргизы ездят на них даже верхом, совершенно как на лошади, и вьючат их как верблюдов; коровы 

дают много молока, по крайней мере, несравненно больше степного скота [12, с. 78].

М. Чорманов также отмечал, что для бедного казаха корова приносит гораздо больше пользы, чем, 

например, лошадь. Богатые люди тоже имели коров, указывает он, от 10-ти до 50-ти [8, с. 15]. По сведе-

ниям С.Е. Толыбекова, обычно жатаки брали на содержание некоторое количество байского крупного 

рогатого  скота.  Коров  сдавали  беднякам  во  временное  пользование  без  указания  срока  с  условием: 

разрешалось пользоваться молоком дойных животных, употреблять безвозмездно мясо погибшего ско-

та, если это произошло не по их вине, но с обязательной сдачей кожи животного хозяину. Бедняки в 

свою очередь были обязаны обеспечить надлежащий уход за сданным им скотом, а также расширенное 

воспроизводство поголовья, сохранить в целостности байские летние юрты и другие ценные вещи. В 

зависимости  от  числа  дойных  коров  они  должны  были  осенью  сдать  скотовладельцу  определенное 

количество масла, сушеного курта и иримшика [1, с. 565].

Важная отличительная черта полукочевого скотоводческого хозяйства – сооружение зимних пост-

роек, стационарных жилищ и загонов для скота. Дома в северных уездах, например, в Павлодарском 

уезде и соседних с ним районах строились в основном из дерева, имели одну, две, три и больше комнат 

с голландскими и русскими печами и очагом, а также несколько окон со стеклянными рамами [8, с. 

1.]. В зависимости от подручного материала, казахи могли строить свои зимовки из необожженного 

кирпича, в горах – из камня, а в долине рек – из дерна [8, с. 2]. 

Беднейшие же казахи Павлодарского уезда, по свидетельству М. Чорманова, во 2-й половине XIX в. 

347

проводили зиму в кошемных юртах [8, с. 2]. Почти две трети казахов Внутренней орды того же перио-

да имели постоянные жилища, остальные же все еще по-прежнему зимовали в кибитках [9, с. 295].

Кроме того, что полукочевники стали заниматься сенокошением, разводили коров и строили зимов-

ки, особенностью было и то, что большее значение в их жизни приобрело земледелие. Вот как описы-

вает агроном Б. Скалов земледельческие работы начала XX в.: «После высыхания разливов весенней 

воды, около русла рек Манне и Чагана остаются обширные пространства весьма плодородного влаж-

ного илу. В этот ил, слегка всковырявши его примитивной сохой, киргизы бросают семена пшеницы 

и  ячменя.  Вместо  бороньбы,  по  посеву  иногда  прогоняют  стадо  овец.  Если  посев  произведен,  пока 

поверхность  почвы  настолько  влажна,  что  семена  успеют  прорасти  и  всходы  укорениться,  урожай, 

даже при полном бездождии, благодаря значительному промачиванию по трещинам глубоких слоев 

ила, вполне обеспечен. С одного пуда пшеницы собирают 15–20 пудов, в плохой год 5–10 пудов… 

Пшеницу сеют даже по низинам, имеющим болотистый характер» [13, с. 97].

Определить,  сколько  казахов  постоянно  кочевало  и  сколько  жило  почти  оседло,  т.е.  занималось 

хлебопашеством, например в 60-х гг. XIX в., было почти невозможно. Большинство полукочевников 

соединяли одно с другим, т.е. отправляли стада свои с частью семейства на кочевку, а с другой частью 

семьи обрабатывали землю, хотя и не в больших размерах. Совершенно же бедные, исключительно за-

нимающиеся хлебопашеством, по данным ряда авторов, при первом удобном случае переходили опять 

в кочевое состояние. Однако в последнее время примеры эти становятся все реже, замечал Л. Мейер. 

Тем не менее, число хлебопашцев было весьма изменчиво, и почти невозможно было обозначить его 

даже с приблизительной точностью [12, с. 22]. Нужно также отметить, что процесс развития земледе-

лия у номадов не обязательно сопровождался их седентаризацией [3, с. 293].

Зимовки (қыстау), иногда первично обустроенные комплексом жи лищно-хозяйственных сооруже-

ний, и призимовочные территории могли находиться в наследственном владении, тогда как весенне-

летне-осенние  пастбища  использова лись  сообща  несколькими  (минимальными)  общинами,  хозяйс-

твенными аулами [4, с. 155].

При полукочевом типе хозяйства, по данным С.Е. Толыбекова, постепенно происходило закрепле-

ние отдельных участков земли, прежде всего сенокосно-пахотных угодий, за известными группами хо-

зяйств и даже за отдельными лицами [1, с. 481]. Полукочевые хозяйства в процессе кочеваний дольше 

оставались на одном месте, передвигаясь на сравнительно небольшие расстояния. Соответственно по-

лукочевые скотоводы кочевали небольшое число дней, и длина кочевого пути в году у них была также 

незначительна. Это давало им возможность иметь закрепленные за собой участки земли с обширной 

призимовочной территорией. Зимовочные и призимовочные участки со всеми находящимися на них 

сооружениями – землянками, загонами для скота и колодцами, под названием корык, полукочевыми 

скотоводами охранялись [1, с. 475]. 

По сведениям С.Е. Толыбекова, кочевники из рода алим–шомекей в период весенне-осеннего коче-

вания в начале XX в. не испытывали в землепользовании никаких ограничений, каждый аул останавли-

вался там, где хотел, то есть, по его словам, временная принадлежность всякого пастбища определялась 

тем, чьим скотом в данный момент оно было занято. Иначе уже обстояло дело с землепользованием на 

территории Иргизского уезда, то есть на северных летовках шомекеев-кочевников. Богатые скотоводы 

Таупской и Аманкольской волостей этого уезда имели постоянные зимовки в Каракумах. Но однако 

они, скорее всего уже полукочевники, постоянно зимовали здесь, на севере, хотя иногда и отправля-

ли на юг в Кзылкумы на зиму часть своих овец и верблюдов. Весной баи откочевывали в местности 

Каракай, Мамыт, Койлыбай и Жабасак, на 200–300 км от зимовок, то есть на недалекую территорию 

на  север,  но  оставляли  здесь  на  лето  своих  жатаков,  которые  очень  ревниво  охраняли  ближайшую 

территорию зимовок и сенокосы от потравы. Поэтому кочевникам, пришедшим с юга, приходилось 

передвигаться и останавливаться только в определенных пунктах северных уездов [1, с. 553]. Эти рас-

положенные в Иргизском уезде посевы, сенокосы и прочие пастбища местных жителей – полукочев-

ников, тянулись на десятки километров. Вместе с тем, существовали места общего пользования, на 

которых вновь прибывшие кочевники с юга и останавливались. Зачастую они входили в соглашение с 

местными жителями. В «Материалах по киргизскому землепользованию в Перовском уезде» указыва-

ется, что в большинстве случаев местности более северной Тургайской области на основе соглашения 

местного казахского населения с сырдарьинскими кочевниками предоставлялись для пастьбы их скота 

за вознаграждение скотом, иногда деньгами, за угощения и т.д. [1, с. 555].

Таким  образом,  у  полукочевников,  хотя  и  существовали  земли  общего  пользования,  открытые 

для  всех,  немало  было  земель  обособленных,  доступных  только  для  ограниченного  числа  хозяйств. 

348

Обычно этой последней обособленной хозяйственной единицей являлась группа хозяйств, образую-

щих несколько аулов, связанных между собой родством [5, с. 167].

В районах с суровым засушливым климатом, без наземных водных источников, вплоть до вынуж-

денного  оседания  кочевников  и  полукочевников  в  конце 20-х – начале 30-х  гг.  ХХ  в.,  сохранялось 

господство круглогодичного кочевого скотоводства. Такие территории не представляли большого ин-

тереса для колониальной администрации в силу невозможности их использования под земледелие. Во 

второй половине 1920-х гг. исследователи кочевого хозяйства Адаевского уезда характеризовали его 

следующим образом: «Под кочевым хозяйством нами понимается такое хозяйство, которое не имеет 

постоянного местожительства. Весь год кочевник проводит в кибитке, перевозя ее с места на место 

всякий раз, как только появятся неблагоприятные для его жизни и хозяйства условия климатического 

характера, водообеспечения, пастбищного и иного. Хозяйство это должно быть скотоводческим, хотя 

не исключена возможность земледельческого кочевого хозяйства» [17, с. 36].

А.Н.  Букейхан,  также  участвовавший  в  этом  обследовании  уезда,  сообщает,  что  адаевский  аул  в 

преобладающем большинстве cвоем мелкий, состоит из 2, 3 и 4 хозяйств. То есть для кочевого населе-

ния, в особенности аридных зон, была характерна большая дисперсность, более рассеянное расселение, 

нежели других районов. Адаевский аул за редкими исключениями не имел ни постоянных построек 

– домостроений и дворов, ни усадебных мест, никаких сезонных угодий (весенних, осенних, летних 

и зимних пастбищ), ни покосов, ни пахотных угодий. Скотоводческая община здесь: это два или три 

родственных пастушеских аула, круглый год кочевавших вместе, сообща пользовавшихся водопоем, 

пастбищами, которые, в свою очередь, находились в общем владении всего обширного рода адай или 

табын; сообща нанимали конного и верблюжьего табунного пастуха [14, с. 64]. 

Одно  из  главных  отличий  кочевого  скотоводства – длинный  кочевой  путь  из  зимовья  на  летние 

пастбища. Как сообщает С.Е. Толыбеков, скотоводы Казалинского, Перовского и отчасти Иргизского 

уездов, баганалинцы и аргынцы Атбасарского и Каркаралинского уездов, а также адаевцы и табынцы 

Мангышлакского, Гурьевского и Темирского уездов еще в первых десятилетиях ХХ в. совершали круг-

логодичное передвижение и имели самый большой радиус кочевания [1, с. 496]. 

По его же данным, oсуществлять дальнее кочевание способно было лишь экономически мощное 

хозяйство. Само собой понятно, сообщает автор, что это было под силу только богатым аулам, которые 

имели в достаточном количестве вьючный и верховой исправный рабочий скот, а также работников, и 

были способны преодолеть и выдержать все невзгоды суровой кочевой жизни [1, с. 522]. А.Н. Букейхан 

сообщает, что летом роды адай и табын кочевали с юга на север, делая в один конец 700–900 верст [14, 

с. 66]. По сведениям А. Брискина, амплитуда кочевания адаевцев достигала 1.200 верст. При этом он 

указывает, что при огромных безводных перегонах, достигающих, особенно осенью, 40 верст в день, 

адаевцы от своего скота требовали прежде всего выносливости, чем, например, крупный рогатый скот 

не обладает [15, с. 39]. По мнению этих исследователей, адаевцы-кочевники относились к крупному 

рогатому скоту с презрением и почти не держали его. Оба автора приводят шутливую поговорку адаев-

цев «Сиыр көрсен ұрып кет» («Увидишь корову – бей ее») [14, с. 62; 15, с. 39]. По данным Брискина, из 

общего поголовья скота в Адаевском уезде (на 1927 г. –1.731.000) всего только около 4 % приходилось 

на долю крупного рогатого скота. И этот скот приходился, главным образом, на 3 % адаевцев, которые 

не вели кочевого образа жизни. 

Необходимо указать, что кочевники сверхаридных зон Казахстана, в основном, это южная часть 

Арало-Каспия, вынуждены были использовать искусственные источники, в регионах же с естествен-

ными наземными водными ресурсами применялось естественное водопользование. По мнению Н.Е. 

Масанова, казахов-кочевников следует классифицировать по типам водопользования при поении ско-

та [3, с. 300]. Предложенная им классификация, по нашему мнению, не противоречит общепринятому 

делению подвижного скотоводства на кочевое и полукочевое, а только лишь дополняет, углубляет ее. 

На жайляу у казахов-кочевников была распространена практика рытья новых неглубоких колодцев 

– таңқы (тайыз) құдық, орпа. При этом нередко производилось рытье нескольких ко лодцев (копаней) 

для единовременного использования. Кочевники, остававшиеся на лето в южных районах (например, 

на Устюрте), использовали шынырау – колодцы глубиной до 50 м, обложенные камнем [4, с. 168]. В 

целом же на протяжении года адаевцы-кочевники имели возможность поить скот в пяти видах водных 

источников: хаках (қақ – огромных озерцах, лужах, оставшихся после таяния снега и дождей – Г.О.), 

колодцах,  родниках,  а  также,  отчасти,  в  реках  и  озерах.  Зимой  в  безводных  местностях  Устюрта  и 

Мангыстауского  полуострова  скот,  нередко,  довольствовался  снегом,  а  население  снеговой  водой 

[17, с. 61]. 

Хозяйство любого народа, считают отдельные ученые-кочевниковеды, если брать в целом, на про-

349

тяжении всей его истории было в большей или меньшей мере комплексным [19]. По свидетельству 

очевидцев, земледелием занимались не только жатаки, но и кочевники. Для посева и уборки урожая 

они оставляли часть своих семей или же, давая во временное пользование рабочий и молочный скот 

жатакам, входили паем в их посевы. Вся волость, за исключением указанных 120–150 семей жатаков, 

кочевала круглый год [17, с. 119]. Способы выращивания урожая проса жатаками-адаями описывает 

C.И. Руденко: сеют просто по целине, траве, и затем один раз вспахивают плугом очень неглубоко, 

вершка на два, так, чтобы только перевернуть пласт. Собрав урожай, на том же месте еще раз сеют 

просо, снимают второй урожай, и обработанный участок после этого забрасывается на долгие годы 

[20, с. 22]. 

Обычаи  землепользования  у  кочевых  скотоводов  имели  свои  особенности.  У  кочевников  на 

Мангышлаке, в Кызылкумах вплоть до начала XX в. сохранялась практика предварительного занятия 

(первозахватa) зимних стойбищ – «конов» на призимовочных территориях, то есть старых, прошлогод-

них стоянок с накопленным слоем сухого навоза, используемого как подстилка для скота. При обна-

ружении «кона» специально отправленный на поиски таких близлежащих стоянок человек ставил на 

ней особую метку, служившую обо снованием права временного владения ею [4, с. 158]. Относительно 

большие по размерам районы жайляу находились в пользовании всего рода либо нескольких родов, 

выпас скота на них хозяйственными аулами так же регла ментировался традициями и нормами обыч-

ного права [4, с. 167].

Как пастушеские аулы, так и составленная ими скотоводческая община не имели в своем исключи-

тельном пользовании никаких земельных угодий, утверждал А.Н. Букейхан [14, с. 64]. Такую же точку 

зрения отстаивает С.Е. Толыбеков, указывая, что у круглогодично кочующих «чистых» скотоводов не 

было ни закрепленных зимовок или летовок, ни тем более определенных весенних, осенних, зимних и 

летних кочевий [1, c. 467]. 

Таким образом, у кочевников сверхаридной зоны, в основном юго-западного Казахстана, земли на-

ходились в пользовании у родовой общины, при использовании пастбищ и водных источников хозяйс-

твенными  аулами  господствовало  право  «первого  захвата»,  при  этом  противоречия  разрешались  на 

основе вековых традиций. Хотя, при кочевании аула на значительное расстояние до тысячи километ-

ров, закрепление за ним определенной конкретной территории представляется невозможным, все же 

у части кочевников имелись обособленные, занятые зимние территории, находящиеся в пользовании 

определенного  аула,  на  которых  в  летнее  время  находились  земледельцы-жатаки.  Так,  в  районах  с 

неблагоприятными условиями для сенокошения и земледелия вплоть до начала насильственной седен-

таризации в конце 1920-х гг. продолжало существовать круглогодичное кочевое скотоводство.

Авторы – современники событий 2-й половины XIX в., совершенно четко и ясно отмечают проис-

ходящие в Казахском крае перемены. Так, П. Медведский, описывая хозяйство казахов Внутренней 

орды,  считает,  что  их  настоящий  быт,  которой  он  называет  полукочевым,  есть  уже  переходный  от 

чисто кочевого к оседлому. По его мнению, этот переход, хотя и очень медленный, ясно обнаружи-

вается, например, в обычае казахского населения устраивать себе на зиму постоянные жилища [9, с. 

288]. На происходящие изменения также указывается в статье Б. Даулбаева, в которой говорится, что в 

современный ему период казахи, вследствие влияния мер, принятых правительством с 1835 г., а также 

влияния смежного оседлого населения, русского, башкирского и татарского, уже не представляют со-

бой, по быту и характеру своему, единого в хозяйственно-бытовом отношении народа. Если одна часть 

казахов по-прежнему придерживается кочевого образа жизни, то другая находится на различных ста-

диях перехода от кочевого быта к оседлому и представляет собой многочисленные и интересные фор-

мы видоизменений древних привычек, вкусов, верований [10, с. 98]. По данным того же Б. Даулбаева, 

около 50 лет назад при султане-правителе Жанторе Жангирове, то есть в начале XIX в., 3000 кибиток 

киргизов кипчакского рода, в летнее время кочевали по обширным степям от реки Тобола до озера 

Уркаш, а к зиме откочевывали к рекам Аят (Əйет) и Тогызак, по берегам которых теперь находятся ка-

зачьи селения Новой Линии. Здесь они перекочевывали с места на место для приискания корма скоту, 

так как, подчеркивает Б. Даулбаев, тогда никто из них не заготовлял сено на зиму и хлебопашеством 

не занимался [10, с. 98]. 

В 20-х  гг. XX столетия  А.  Брискин  заострял  внимание  на  том,  что  земледельческие  навыки  все 

больше и больше внедряются в быт казахов Актюбинского округа, меняя всю экономику его хозяйс-

тва.  Так,  из 77.321 казахских  хозяйств  этого  округа  уже  тогда 74% хозяйств  имели  посевы.  И  это, 

опять подчеркивает Брискин, процесс общий, свойственный не только данному округу, но и вообще 

всему  Казахстану [15, с. 7]. Его  современник,  исследователь  кочевой  жизни  Адаевского  уезда  С.И. 

Руденкозамечал, чтона кыстау оставались уже не только одни бедняки. В некоторых случаях, и зажи-

350

точные казахи начинали серьезно заниматься земледелием, на жайляу (летовку) они отправляли скот с 

пастухами или частью членов семьи, а сами на кыстау ставили кибитки и жили в них все лето. Падение 

скотоводства, оседание казахов и постепенное развитие земледелия тесно связаны между собой и с 

каждым десятилетием прогрессируют, – подытоживает автор [20, с. 9].

Таким образом, в целом для хозяйства казахов 2-й половины XIX – начала XX в. характерны были 

такие изменения, как сокращение кочевого скотоводства, распространение полукочевого скотоводс-

тва,  появление  (распространение)  полуоседлого  скотоводства  с  отгонно-стойловым  содержанием 

скота. Источники свидетельствуют, что в изучаемый период происходили значительные изменения в 

хозяйстве казахов. Более распространенное в традиционный период кочевничество сменилось полуко-

чевничеством, а в конце XIX – начале XX в. в результате изменений, в основном, административно-

политического и социального характера, среди казахов большое распространение приобрело сеноко-

шение и активно развивалось земледелие. Еще раз подчеркнем, что этот тезис основывается сугубо на 

источниках тех лет. Судя по данным этих же источников, в Казахстане в исследуемый период сущест-

вовало большое разнообразие типов хозяйствования: кочевое скотоводство имело самые разные фор-

мы и способы кочевания, содержания скота, сочетаний с сенокошением, земледелием, в зависимости 

от природной среды и административно-социальных условий.

В  заключение  также  следует  отметить,  что  в  скотоводческом  полукочевом  и  кочевом  хозяйстве 

аридных зон Казахстана во 2-й половине XIX – начале XX вв. сложились следующие особенности. 

Во-первых, вследствие сокращения территории кочевания наблюдается утверждение на большей тер-

ритории Казахстана полукочевого скотоводства. Это означает, что произошло соответственно укора-

чивание длины и площади кочевок, большее распространение крупного рогатого скота в стаде, стала 

производиться заготовка сена на зиму и др. Из-за сокращения площади пастбищ стало невозможным 

содержание необходимого количества скота, поэтому казахское население вынуждено было обратить-

ся  к  земледелию.  Круглогодичное  «чистое»  кочевое  скотоводство  продолжало  существовать  в  ряде 

уездов, таких как Адаевский, Казалинский, Перовский и др., с природными условиями, годными лишь 

для круглогодичного подножного скотоводства. 

жүктеу/скачать 4,5 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: