Ганди получает полную власть в Конгрессе

 

 

116

Ганди обратился к жителям Бомбея с воззванием, в котором по-

ставил  вопрос  о  приостановке  кампании  гражданского  неповинове-

ния. «Рабочий  комитет  Конгресса, – писал  он, – должен  обратить 

внимание  на  создавшееся  положение  и  решить,  можно  ли  поощрять 

гражданское  неповиновение  пока  мы  не  добились  полного  контроля 

над массами». В знак протеста против насилия Ганди заявил о своем 

решении начать голодовку. Это возымело свое действие, и через не-

сколько  дней  беспорядки  прекратились.  Но  это  означало  и  прекра-

щение движения несотрудничества в Бомбее

239

.  

23 ноября Ганди предупредил правительство, что, если сварадж 

не будет предоставлен к 1 декабря 1921 г., он и участники движения 

несотрудничества  в  талуке  Бардоли  (административная  единица 

в дистрикте Сурат в Гуджарате) направятся к полицейскому участку 

и  другим  правительственным  учреждениям  и  предложат  полицей-

ским  и  чиновникам  присоединиться  к  этому  движению.  Тогда  же 

Ганди обратился к народу Индии с  призывом бойкотировать суды и 

полицейские  участки  и  не  расходиться,  даже  если  против  них  будет 

открыт огонь

240

. 

Накануне сессии Конгресса в Ахмадабаде в декабре 1921 г. вла-

сти арестовали братьев Мохаммеда и Шауката Али, Мотилала и Джа-

вахарлала  Неру,  Лала  Ладжпат  Рая  и  даже  избранного  президентом 

этой  сессии  Ч.Р. Даса.  Находясь  в  Алипурской  тюрьме  в  Калькутте, 

Дас подготовил свое президентское послание, которое было зачитано 

на  сессии  Сароджини  Наиду.  В  послании  Дас  поставил  ряд  фунда-

ментальных вопросов: В чем состоит наша цель? Куда мы идем? Что 

такое свобода? На последний из них он дал такой ответ: «Это такое 

состояние, такое условие,  которое дает возможность нации реализо-

вать ее индивидуальность и выбрать свою судьбу»

241

. 

Сессия  Конгресса  обратилась  к  индийской  общественности 

с просьбой поддержать ручное прядение и ткачество, полный запрет 

на  продажу  и  приобретение  алкогольных  напитков  и  ликвидацию 

неприкасаемости

242

. Тогда же по инициативе Ганди каждый доброво-

лец – участник движения несотрудничества – должен был подписать 

обязательство  придерживаться  ненасилия  и  на  словах  и  на  деле. 

В обязательстве  говорилось: «…Я  верю,  что  в  нынешних  условиях 

одно  лишь  ненасилие  может  помочь  Халифату  и  Панджабу  достичь 

свараджа и укрепить единство между всеми народами и религиозны-

ми  общинами  Индии – индусами,  мусульманами,  сикхами,  парсами, 

христианами  или  евреями…  Я  верю  в  свадеши  как  в  необходимое 

условие  экономического,  политического  и  морального  спасения  Ин-

дии и буду пользоваться домотканью, чтобы исключить любую дру-

гую одежду.… Как индус я верю в справедливость и необходимость 

 

 

117

устранения  зла  неприкасаемости  и  буду  постоянно  искать  личного 

контакта с угнетенными классами и стремиться помогать им… Я го-

тов  перенести  без  сожаления  тюремное  заключение,  оскорбление  и 

угрозу физического насилия и даже смерть ради моей религии и мо-

ей страны»

243

. 

Конгресс  заявил,  что  гражданское  несотрудничество  является 

единственной  цивилизованной  и  эффективной  альтернативой  воору-

женному  восстанию.  Поэтому  он  обратился  к  конгрессистам  и  ко 

всем  тем,  кто  верит  в  мирные  методы  и  убежден,  что  «не  остается 

другого  способа,  как  принести  жертву,  чтобы  низложить  сущест-

вующее  правительство…  организовать  индивидуальное  и  массовое 

гражданское неповиновение…». 

В  сессии  Конгресса  в  Ахмадабаде  приняло  участие  в  три  раза 

меньше делегатов, чем в  Нагпуре (4762 и 14 583 делегата соответст-

венно). Это объясняется тем, что к тому времени правительство аресто-

вало 40 тыс. конгрессистов за участие в движении несотрудничества. 

Среди  них  были  такие  видные  деятели  Конгресса,  как  Мотилал  и 

Джавахарлал Неру, Ч.Р. Дас и другие

244

. На этой же сессии Конгресса 

Ганди был наделен полной исполнительной властью и всеми полно-

мочиями  ВИКК,  а  также  правом  назначать  преемника.  Во  время  ра-

боты сессии произошло еще одно заметное событие: Маулана Хасрат 

Мохани,  в  то  время  избранный  президентом  Мусульманской  лиги, 

предложил определить сварадж как требование «полной независимо-

сти». Ганди выступил против этого, и предложение было отвергнуто 

(за него проголосовали 52 члена ВИКК, против – 200). Ганди сказал 

в  этой  связи,  что  это  предложение  «бросит  нас  в  неведомые  глуби-

ны… Мы должны, прежде всего, собрать свои силы, измерить  наши 

собственные  возможности  и  проблемы.  Мы  не  должны  вступать 

в воду, глубину которой мы не знаем». Такое решение Ганди позво-

лило ему не только сохранить влияние среди умеренных, но и свиде-

тельствовало о том, что идея «полной независимости» окончательно 

еще не созрела, но уже витала в воздухе

245

. И Ганди не мог с этим 

не считаться. 

Учитывая  возможность  арестов  большого  числа  членов  Кон-

гресса,  на  сессии  было  решено  не  только  сохранить,  насколько  это 

возможно, обычную организационную структуру партии, но и назна-

чить,  впредь  до  последующих  распоряжений  Конгресса,  Махатму 

Ганди  в  качестве  единственного  руководителя  и  возложить  на  него 

все  полномочия,  исполняемые  Всеиндийским  комитетом  Конгресса, 

включая полномочия созыва специальной сессии этой партии. Ганди 

был также наделен правом назначать себе преемника «в случае чрез-

вычайных обстоятельств»

246

. 

 

 

118

В начале января 1922 г. Ганди принял решение провести в талу-

ке (уезд) Бардоли (дистрикт Сурат в Гуджарате), в виде эксперимен-

та  и  в  небольших  масштабах,  кампанию  по  неуплате  налогов.  Он 

считал,  что  от  исхода  этой  кампании  могла  зависеть  судьба  даль-

нейшего  развития  движения  несотрудничества.  Но  уже 31 января 

Ганди отказался от своего требования неуплаты налогов. В инструк-

ции  конгрессистским  организациям  в  провинциях  Рабочий  комитет 

Конгресса и Ганди рекомендовали «платить налоги правительству» и 

«воздерживаться  от  массового  или  индивидуального  гражданского 

неповиновения  агрессивного  характера»

247

. 1 февраля 1922 г.  Ганди 

направил  вице-королю  Ридингу  послание  под  названием  «Мани-

фест».  Его  суть  состояла  в  требовании  прекратить  проводимые 

правительством  «репрессии  в  Бенгалии,  Ассаме,  Соединенных 

провинциях,  Панджабе,  Дели,  Бихаре,  Ориссе  и  в  других  местах»,  а 

также освободить из тюрем всех мирных участников движения несо-

трудничества. Если правительство сообщит о готовности сделать это 

«в  течение  семи  дней  со  дня  опубликования  этого  манифеста, – пи-

сал Ганди, – я готов предложить отложить гражданское неповинове-

ние агрессивного характера до тех пор, пока заключенные в тюрьмы 

участники  движения  после  их  освобождения  не  рассмотрят  заново 

сложившуюся ситуацию». 

Колониальное правительство не замедлило с ответом. 7 февраля 

оно  опубликовало  коммюнике  (а  не  письмо  в  адрес  Ганди),  в  кото-

ром  заявило  о  неприемлемости  условий,  выдвинутых  в  «ультимату-

ме»  Ганди. «Массовое  гражданское  неповиновение  чревато  такими 

угрозами  государству,  что  с  ним  нужно  обращаться  решительно  и 

жестко».  Власти  напоминали  о  беспорядках  в  Бомбее  в  ноябре 1921 г. 

в связи  с  визитом  в  Индию  принца  Уэльского  (о  чем  с  сожалением 

писал  и  сам  Ганди),  в  которых  погибло 53 человека.  Ганди  тут  же 

дал свой ответ на коммюнике правительства и разослал его в ряд га-

зет. В нем он указал на репрессивные меры властей – арест Ч.Р. Даса, 

Мотилала  Неру,  Абул  Калам  Азада,  Лала  Ладжпата  Рая.  Ганди  под-

твердил  свое  обвинение  правительства  в  «политике  беззаконных  ре-

прессий»  и  вместе  с  тем  заявил: «Выбор  перед  народом  состоит 

в массовом  гражданском  неповиновении  со  всеми  его  несомненными 

опасностями  или  беззаконными  репрессиями  против  законных  дейст-

вий людей». И при этом добавил: «Я считаю невозможным для любого 

уважающего  себя  человека  ничего  не  делать  из  боязни  неизвестных 

опасностей, в то время как по всей стране идет ограбление собствен-

ности и преследование безвинных людей во имя закона и порядка»

248

. 

Однако  уже  на  следующий  день  ситуация  коренным  образом 

изменилась. 5 февраля 1922 г.  в  деревне  Чаури-Чаура  (дистрикт  Го-

 

 

119

ракхпур  в  Соединенных  провинциях)  полиция  открыла  оружейный 

огонь  по  большой  толпе  демонстрантов,  которые  пикетировали  ме-

стный рынок, протестуя против высоких цен и продажи алкогольных 

напитков.  Расстреляв  все  патроны,  полицейские  укрылись  в  своем 

участке. Толпа направилась к полицейскому участку и подожгла его. 

Находившиеся в нем 22 полицейских погибли. Правительство назва-

ло это мятежом, поскольку полицейский участок был символом вла-

сти.  Впоследствии  суд  приговорил 19 участников  демонстрации 

к смертной казни и еще 153 к ссылке  на каторгу. Ганди  немедленно 

принял  решение  о  прекращении  кампании  гражданского  неповино-

вения. 12 февраля 1922 г.  Рабочий  комитет  Конгресса  одобрил  это 

решение и осудил бесчеловечное поведение толпы в Чаури-Чаура

249

.  

Прекращение  движения  гражданского  неповиновения  вызвало 

возражения  таких  лидеров  Конгресса,  как  Мотилал  Неру,  Дж. Неру, 

Ч.Р. Дас,  Лала  Ладжпат  Рай  и  других. «Мы  к  своему  удивлению  и 

ужасу узнали в тюрьме, – писал Дж. Неру, – что Гандиджи отказался 

от наступательного характера борьбы и приостановил кампанию гра-

жданского  неповиновения…  Мы  негодовали,  узнав  о  прекращении 

борьбы в тот самый момент, когда мы, казалось, укрепили наши по-

зиции и продвинулись на всех фронтах». При этом Неру отмечал, что 

в течение декабря 1921 г. и января 1922 г. в связи с движением непо-

виновения было приговорено к тюремному заключению около 30 тыс. 

индийцев

250

. 

Решение Ганди о прекращении кампании, писал Субхас Чандра 

Бос, вызвало «настоящее восстание» в Конгрессе. «Никто не мог по-

нять,  почему  Махатма  должен  был  использовать  отдельный  инци-

дент  в  Чаури–Чаура  для  прекращения  движения  по  всей  стране… 

Дать  приказ  об  отступлении,  когда  энтузиазм  народа  достиг  точки 

кипения, было не чем иным, как национальным бедствием …Главные 

помощники  Махатмы – С.Ч. Дас,  Мотилал  Неру  и  Ладжпат  Рай,  ко-

торые  находились  в  тюрьме,  разделяли  общее  мнение, – продолжал 

Бос. – Дас  был  вне  себя  от  гнева  и  печали  из-за  того,  что  Махатма 

постоянно допускал ошибки»

251

. 

Тот же С.Ч. Бос описывал ситуацию, сложившуюся в конце 1921 г., 

следующим  образом: «После  завершения  сессии  Конгресса  в  Ахма-

дабаде подошел к концу 1921 г. Обещанный сварадж не наступил. 

За несколько месяцев до этого на встрече с бывшими революционе-

рами  в  Бенгалии  Махатма  сказал,  что  он  настолько  уверен  в  дости-

жении  свараджа  до  конца 1921 г.,  что  даже  не  может  представить 

себя живым после 31 декабря, если сварадж не будет завоеван… По-

сле того, как 31 декабря занавес упал и срок истек, эти слова пронес-

лись в моей голове как несбывшиеся мечты»

252

. 

 

 

120

Британские власти, естественно, рассматривали ту же самую си-

туацию со своих позиций. В конфиденциальном докладе заместителя 

директора  Разведывательного  бюро  департамента  внутренних  дел 

правительства  Индии  П.Ч. Бэмфорда  по  этому  вопросу  сообщалось 

следующее: «Ганди не мог закрыть глаза на то, что гражданское не-

повиновение обязательно приведет к насилию …После того как Ган-

ди  довел  чайник  до  кипения,  он  столкнулся  с  проблемой – 

продолжить кипение или не позволить чайнику вообще кипеть… Он 

знал, что, если не пойдет дальше, его личное возвышение испарится. 

Он  наметил 23 ноября 1921 г.  для  начала  кампании  гражданского 

неповиновения  в  Бардоли,  но  смог  временно  отложить  эту  програм-

му в связи с беспорядками во время прибытия Его Королевского Вы-

сочества  Принца  Уэльского».  Правительство  арестовало  многих 

участников движения. Поэтому «Ганди был вынужден назначать но-

вые даты начала гражданского неповиновения, но позже каждый раз 

находил  оправдания,  чтобы  откладывать  движение  …Все  это  не  ук-

репляло его репутацию среди последователей. Изменить занятую им 

позицию  было  равносильно  политической  смерти.  Он  должен  был 

сделать что-то. И он направил 14 февраля 1922 г. письмо Его превос-

ходительству  Вице-королю,  в  котором  заявил  о  своем  намерении, 

при отсутствии некоторых уступок со стороны правительства, начать 

агрессивное движение в Бардоли через семь дней».  

События  в  Чаури-Чаура,  по  докладу  английской  разведки,  по-

служили Ганди «поводом», чтобы прекратить движение гражданского 

неповиновения,  чего  «он,  несомненно  хотел  …Это  дало  ему  необхо-

димое  оправдание»  поступить  так  на  том  основании,  что  «Индия 

не была еще достаточно ненасильственной, чтобы приступить к гра-

жданскому неповиновению». Рабочий комитет Конгресса 11–12 фев-

раля 1922 г. решил, что намечаемое массовое движение гражданского 

неповиновения  в  Бардоли  должно  быть  приостановлено.  Местные 

комитеты  Конгресса  получили  инструкцию  рекомендовать  крестья-

нам  платить  налоги  и  предотвращать  любую  другую  агрессивную 

деятельность

253

.  Далеко  не  все  соратники  Ганди  воспринимали  его 

идею  ненасилия  и  нравственных  ценностей  как  первичные  по  отно-

шению  к  целям  и  результатам  деятельности.  В  этой  связи  Дж. Неру 

писал: «Несмотря на мое теснейшее сотрудничество с ним в течение 

многих  лет,  у  меня  нет  ясного  представления  о  его  целях.  Я  сомне-

ваюсь, ясно ли он представляет их сам. Мне достаточно одного шага, 

говорит он, и не старается заглянуть в будущее или иметь перед со-

бой ясно сформулированную цель». Неру отмечал, что у Ганди «иде-

ал  ненасилия  становится  застывшей  догмой,  которую  нельзя 

оспаривать. В качестве таковой она утрачивает свою притягательную 

 

 

121

силу  для  разума  и  занимает  место  среди  догматов  веры  и  религии. 

Она даже становится опорой для привилегированных групп, которые 

используют ее для сохранения статус-кво»

254

.  

Ганди  отвергал  ошибочность  своего  решения  о  прекращении 

движения гражданского несотрудничества. 19 февраля 1922 г. он пи-

сал  Джавахарлалу  Неру,  что  события  в  Чаури-Чаура  «были  послед-

ней соломинкой». Еще до этого инцидента он получал сообщения из 

Калькутты, Аллахабада, Панджаба и с юга страны о том, что «наши 

люди  становились  агрессивными,  вызывающими  и  угрожающи-

ми…».  Вслед  за  ними,  продолжал  Ганди,  пришли  известия  о  бойне 

в Чаури-Чаура, которая как «спичка подожгла пороховой заряд и воз-

никло пламя. Если бы это не было прекращено, то мы возглавляли бы 

не ненасильственное движение, а фактически насильственную борьбу 

…Наше  дело  выиграет  от  отступления.  Движение  несотрудничества 

сошло  с  правильного  пути.  Мы  вернулись  назад  к  нашим  корням  и 

можем  снова  идти  прямо  вперед».  Ганди  также  писал  в  этом  письме 

Дж. Неру  следующее: «Вы  находитеcь  в  менее выгодном положении, 

чем я, чтобы адекватно судить о событиях во всей их полноте»

255

. 

25 февраля 1922 г. Всеиндийский комитет Конгресса во многом 

поддержал  предыдущее  решение  Рабочего  комитета,  но  Ганди  был 

подвергнут  резкой  критике  за  его  действия  и  решения  в  Бардоли. 

ВИКК  разрешил  продолжить  индивидуальное  гражданское  несотруд-

ничество  под  контролем  провинциальных  комитетов.  Конгрессисты 

должны были ограничить свою деятельность «ненасильственной кон-

структивной» работой – ручным прядением и ткачеством, отказом от 

соблюдения неприкасаемости, созданием национальных школ, пике-

тированием  лавок,  продающих  алкогольные  напитки,  и  магазинов, 

торгующих иностранными тканями. 

Для активистов Конгресса, особенно из высших слоев, было не-

легко адаптироваться к этому. У конгрессистов одежда была из гру-

бой  ткани  кхади,  писала  В.Л. Пандит,  которая  стала  униформой 

участников  национальной  борьбы.  Мужчины  носили  «гандистскую 

шапочку».  Было  трудно  определить  социальный  статус  человека  по 

его одежде – кхади уравняла всех. Со временем это стало восприни-

маться  как  способ  решительного  разрыва  с  прошлым.  Саму  идею 

конструктивной работы многие не понимали. Поэтому Ганди совето-

вал  ехать  в  деревню  и  там  на  месте  заниматься  делом. «Работая 

в деревне, – продолжала  Пандит, – мы  открывали  для  себя  простых 

людей и проблемы, о которых раньше ничего не знали»

256

. Радженд-

ра Прасад (1884–1963), первый президент независимой Индии отме-

чал, что для выходцев из высших каст, не привыкших к физическому 

труду,  конструктивная  программа  Ганди  была  особенно  «трудной», 

 

 

122

у некоторых  из  тех,  кто  хотел  научиться  прядению,  например,  руки 

не были приспособлены для этого

257

. 

Несмотря  на  все  трудности,  с  которыми  столкнулось  движение 

несотрудничества, оно способствовало пробуждению огромных масс 

населения.  Конгресс  заметно  окреп  как  массовая  организация.  Его 

главную  силу  составляли  «активные  члены» – организаторы  всех 

массовых  выступлений.  В  начале 1920-х  годов  их  число  превышало 

100  тыс.  человек.  Кампания  несотрудничества,  борьба  крестьян-

арендаторов  и  плантационных  рабочих  против  крупных  землевла-

дельцев охватили многие районы страны. И хотя события в ряде рай-

онов  показали  ограниченность  ненасильственной  формы  борьбы, 

движение несотрудничества заметно подорвало веру в систему коло-

ниального  правления.  Оно  также  показало  важность  объединения 

патриотических сил. 

Объясняя влияние Ганди на массы людей в начале 1920-х годов, 

С.Ч. Бос  обращал  внимание  на  проблему  религиозного  сознания 

в индусском  обществе.  Индусы  не  имели  религиозных  организаций, 

подобных  тем,  что  существовали  в  Европе.  Они  глубоко  верили 

не только в разных богов, но и их аватар (земных воплощений бога) – 

в  святых,  махатм  (великих  душ)  и  гуру  (религиозных  наставников). 

Ганди  стал  непререкаемым  политическим  лидером  Индии  после  то-

го, как в глазах индусов он предстал как Махатма.  В этой связи ин-

тересный эпизод произошел в 1920 г. на сессии Конгресса в Нагпуре. 

Там М.А. Джинна, уже тогда известный мусульманский лидер, в сво-

ем  выступлении  назвал  Ганди  «господином  Ганди».  На  это  тысячи 

делегатов сессии стали требовать, чтобы он обращался к нему как 

к «Махатме Ганди». 

Аскетизм  Ганди,  его  простая  чистая  жизнь,  вегетарианство,  не-

истребимое  упорство  в  достижении  истины  и  бесстрашие  создавали 

образ  святого,  которому  невольно  повиновались.  Глубоко  религиоз-

ные люди поддерживали Ганди и шли за ним. К тому же он говорил 

с ними на простом и доступном для них языке. Он был одним из них, 

но духовно выше их, и знал, куда вести народ. В этом смысле Ганди 

был  в  высшей  степени  харизматической  личностью.  В  Конгрессе 

многие  заимствовали  нормы  поведения  Ганди,  его  аскетизм  в  быту, 

его  регулярные  молитвы.  Ортодоксальные  индусы  из  числа  его  по-

следователей считали все, сказанное или написанное им, абсолютной 

истиной, а его журнал «Young India» – своей Библией.  

В сельских хижинах висели картинки с изображением Ганди как 

аватары Вишну

258

. Индийские надсмотрщики в тюрьме, где в 1922 г. 

сидел  С.Ч. Бос,  отказывались  верить,  что  Махатму  англичане  могли 

посадить  в  тюрьму.  Они  совершенно  серьезно  говорили,  что,  по-

 

 

123

скольку  Ганди  является  Махатмой,  он  может  обернуться  птицей  и 

в любой момент улететь из тюрьмы. 

Значительная  и  влиятельная  часть  индийской  интеллигенции 

была  против  Ганди,  против  иррационального,  как  она  считала,  под-

хода к решению политических проблем страны, против замены поли-

тического  свараджа  на  духовный  сварадж.  Но  эта  интеллигенция  не 

пользовалась  таким  влиянием  в  массах  неграмотного  народа,  каким 

обладал Ганди

259

. 

 

 

 

 

жүктеу/скачать 6,09 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: