воли, я обещаю тебе: все отрицательные мысли улетучатся очень быстро.
— Что же получается: если я хочу обладать внутренней силой, чтобы
пораньше вставать, поменьше есть, побольше читать, поменьше
волноваться и стать более уравновешенным или более любящим
человеком, то все, что мне нужно сделать, — это
напрячь свою волю,
чтобы навести порядок в своих мыслях?
— Когда ты управляешь своими мыслями, ты управляешь своим
сознанием. Если ты управляешь своим сознанием, ты управляешь своей
жизнью. И как только ты полностью станешь контролировать свою
собственную жизнь, ты станешь хозяином своей судьбы.
Мне нужно было услышать это. Во время этого необычного, но в то же
время вдохновляющего меня разговора я прошел путь от скептически
настроенного стряпчего, который придирчиво изучал другого —
превратившегося в йога, — до глубоко уверовавшего человека, чьи глаза
впервые за многие годы разглядели истину. Мне было жаль, что Дженни не
могла слышать всего этого. Вообще-то мне хотелось, чтобы и мои дети
тоже услышали эту мудрость. Я знал, что это повлияет на них, так же как
повлияло на меня. Я всегда хотел быть лучшим семьянином и жить
полноценной жизнью, но так всегда получалось, что я был слишком занят,
разбираясь во всех тех жизненных ситуациях, которые в
тот момент
казались мне такими важными и неотложными. Возможно, это была
слабость, недостаток самоконтроля. Неспособность видеть лес за
деревьями, скорей всего. Жизнь проносилась так быстро. Вроде бы только
вчера я был молодым студентом юрфака, полным энергии и энтузиазма. В
те годы я мечтал стать политическим деятелем или даже членом
Верховного суда. Но годы шли, и я погряз в рутине повседневности. Даже
в то время, когда Джулиан был еще высокомерным адвокатом, он говорил
мне, что «успокоенность убивает». Чем больше я думал про это, тем
больше осознавал, что я потерял желания. И это
не были желания более
просторного дома или более скоростной машины. Это было куда более
глубокое желание: жажда большего смысла жизни, большей радости и
большего удовлетворения.
Я начал уплывать в мечтах наяву, пока Джулиан продолжал говорить. В
полном неведении о том, что он сейчас говорил, я увидел себя сначала
пятидесятилетним, а потом шестидесятилетним человеком. Буду ли я
связан с
той же работой, буду ли видеть тех же людей, сталкиваться с теми
же проблемами? Мне стало страшно от этого. Я всегда хотел внести какую-
то свою лепту в этот мир, но я видел, что это у меня не получалось. Думаю,
как раз в
эту душную июньскую ночь, рядом с Джулианом, сидевшим со