Юань Кэ [ЧТО ТАКОЕ МИФ?]

 173
развитию мозга»
4
, первобытные люди в своем воображении начали 
наполнять окружающий мир сверхъестественными существами, до-
брыми духами и дьявольскими силами.
Разнообразные явления природы, например ветер, дождь, гром, 
молния, большие лесные пожары, движение солнца и луны, радуга, 
облака, зори и др., вызывали у первобытных людей чувство глубоко-
го изумления. Не будучи в состоянии объяснить эти явления, перво-
бытные люди считали их одушевленными силами – духами; причем 
не только солнце, луну и т. п. они считали духами, но одухотворяли 
и различные растения и животных, вплоть до мельчайших насеко-
мых, например саранчу, и поклонялись им
5
. Это так называемый 
анимизм. Из этих невежественных представлений возникли перво-
бытные мифы и первобытная религия, которые в свою очередь, бу-
дучи созданными в сознании людей, умнеющих в процессе труда 
день ото дня, одновременно определенным образом отражали и 
низкий уровень производительных сил первобытного общества.
Для первобытного общества характерно, с одной стороны, от-
сутствие эксплуатации человека человеком, а с другой – низкий 
уровень производительных сил. Первобытные люди, угнетаемые 
трудностями борьбы с природой за свое существование и стремясь 
победить эти трудности, часто слагали энергичные и воодушевляю-
щие песни, воспевающие труд и героев труда. Они воспевали Пань-
гу, который топором отделил небо от земли, Нюй-ва, создавшую 
людей и починившую небо расплавленными пятицветными камня-
ми, Суй-жэня, научившего людей добывать огонь из дерева при по-
мощи трения, Шэнь-нуна, научившего людей распознавать целеб-
ные травы, Ван-хая, приручившего животных, Хоу Цзи, научившего 
людей возделывать землю, Гуня и Юя, обуздавших наводнение, и 
др. Все эти герои, своей трудовой доблестью облегчавшие жизнь 
людей, пользовались наибольшим почитанием. Они были духами и 
в то же время людьми, о которых как раз говорил Горький, называя 
их мастерами своего дела, учителями людей и их товарищами по 
труду
6
.
Из мифа мы узнаем о многих знаменитых героях, которые нау-
чили людей пахать, изобрели земледельческие орудия, повозку и 
лодку, лук, стрелы и другое оружие для защиты от врага; придумали 
музыку и танцы, музыкальные инструменты и т. д. Все эти изобрете-
ния и открытия, о которых рассказывается в преданиях, лишний раз 
свидетельствуют об уме и трудолюбии наших далеких предков.
С разложением первобытного общества и появлением частной 
собственности возникает деление на классы и эксплуатация челове-
ка человеком. С этого времени человечество вступает в новый про-
должительный период своего существования – эпоху классового 
антагонизма.
Уже в очень давние времена люди мечтали о возможности летать 
по воздуху – так появилась сказка о «ковре-самолете»; мечтая быстро 

 174
передвигаться по суше, люди создали сказку о «сапогах-скороходах». 
Эти мифы возникли в других странах. В нашей мифологии тоже 
есть легенды и сказания о людях из Чанбиго – Страны долгоруких, 
о летающей телеге из страны Цигуго, об усмирителе наводнения 
Юе, превратившемся в медведя, чтобы пробиться сквозь гору Хуа-
ньюаньшань, о семи сестрах – бессмертных феях, соткавших за 
одну ночь десять кусков парчи, тонкой, как облака, и другие увле-
кательные истории, с одной стороны, созданные примитивной, не-
посредственной фантазией, а с другой – содержащие глубокий со-
циальный смысл.
Среди мифов Древнего Китая есть еще особые сказания о жизни 
на Земле радости, в краю бессмертных, где можно не сеять и не па-
хать, а иметь пищу, не ткать, а носить одежду, т. е. счастливо жить, 
не трудясь. В мифе о Стране Крайнего Севера рассказывается, что 
жители ее пьют воду из волшебного источника Шэньфэнь в свя-
щенных горах и им не надо трудиться, чтобы быть сытыми и оде-
тыми. Может показаться, что этот миф характеризует китайцев как 
людей ленивых, однако в действительности он является обычным 
приемом, при помощи которого эксплуатируемые в древние вре-
мена высмеивали эксплуататоров и выражали протест против них. 
Давно появилась у людей мечта об облегчении тягот труда. Боги 
создавались людьми в соответствии с их трудовыми представления-
ми, и первоначально их назначение заключалось в том, чтобы воо-
душевлять людей в труде. И когда общество разделилось на классы, 
то правители несправедливо стали считать этих героев труда своими 
предками, вознеся их на девятое небо. Один из них стал верховным 
владыкой, другие превратились в грозные и страшные небесные бо-
жества, а рабы поклонялись и молились им. Боги были призваны 
подавлять протест народа, внушать людям страх и беспрекословное 
повиновение. Чем могущественнее был рабовладелец, тем выше он 
возносил своих предков – духов на небе.
Но и в народе рождалось желание противостоять этим духам, и 
народный гений также создавал свои божества, подобные Проме-
тею в греческой мифологии, а в китайской – Хоу И, который мог 
стрелой попасть в солнце, Гунь и продолжатель его дела Юй, усми-
ривший потоп и тайком взявший у верховного владыки сижан. Если 
же нужно было усилить войско «мятежников», древними людьми 
создавались образы великанов – Чи-ю, Куа-фу, Син-тяня, которые, 
подняв знамя протеста, боролись с угнетателями и были готовы ско-
рее умереть, чем сдаться.
В мифах непосредственно отражался мир человеческих отноше-
ний. Поэтому мифы по своей сущности можно рассматривать как 
сказания о людях. Они возникли как надстройка над определенным 
общественным базисом и являются произведениями искусства, вы-
ражающими идеологию определенного общества.
Мифы, созданные в глубокой древности народом, основывались 

 175
не на отвлеченных идеях, а на конкретных потребностях и стремле-
ниях, возникавших в трудовой деятельности, и потому мы считаем 
что истоки мифов – в труде.
2
Нам известно несколько древних цивилизаций мирового значе-
ния: китайская, индийская, греческая и египетская. Каждая из них 
имела богатую мифологию, причем наиболее полно сохранились 
мифы греков и индийцев. К большому сожалению, китайские мифы 
в значительной степени утрачены, и от них сохранились лишь раз-
розненные осколки, которые, будучи рассеяны в сочинениях древ-
них авторов, не представляют какой-либо системы и не могут сопер-
ничать с мифологией Древней Греции.
Лу Синь в «Краткой истории китайской художественной прозы» 
говорит о причинах того, почему китайская мифология сохранилась 
лишь в незначительных фрагментах.
Во-первых, предки китайского народа жили в бассейне реки Ху-
анхэ, где природа не баловала их своими дарами. Они очень рано 
начали возделывать землю. Жизнь их была трудной, и основным для 
них была практическая деятельность, а не размышления о фантасти-
ческом, поэтому они не смогли из древних преданий создать моно-
литные произведения большой литературной формы.
Во-вторых, с появлением Конфуция изучалась лишь этика, на-
ставления о семейных устоях, об управлении государством и умиро-
творении Поднебесной, а древние фантастические предания о богах 
и злых духах решительно отвергались Конфуцием и его учениками. 
Поэтому позднее, когда конфуцианская идеология стала господству-
ющей в Китае, мифы постепенно стали рассматриваться конфуци-
анцами как история.
Третья причина в том, что добрые и злые духи у древних четко не 
различались. Хотя они и знали небесных богов, духов земли и души 
умерших, но в их представлениях души умерших могли превращать-
ся в небесных и земных духов. При этом смешении человеческого 
и божественного, когда еще сохранялись первобытные верования, 
но уже появлялись новые предания, старые вытеснялись и умирали. 
«Новые» же предания, именно в силу того, что они были новыми, 
не могли стать популярными, поэтому они тоже почти не сохрани-
лись.
Из этих трех причин первая несколько дискуссионна, вторая же – 
превращение мифов в историю – одна из основных причин гибели 
китайских мифов. И на этом следует остановиться подробнее.
Историзация мифов, заключавшаяся в стремлении очеловечить 
действия всех мифических персонажей, была главной задачей кон-
фуцианцев. Стремясь привести мифические предания в соответ-
ствие с догмами своего учения, конфуцианцы немало потрудились 

 176
для того, чтобы превратить духов в людей, а для самих мифов и ле-
генд найти рациональное объяснение.
Так мифы стали частью традиционной истории. После того как 
миф записывался на бамбуковых дощечках, его первоначальный смысл 
искажался, а люди стали доверять только тому, что было записано. И 
постепенно стали исчезать мифы, передававшиеся из уст в уста.
Примеров этому можно привести очень много: так, согласно ми-
фическому преданию, Хуан-ди – Желтый император – имел четы-
ре лица, а в результате ловкого толкования этого мифа Конфуцием 
получилось, что Хуан-ди послал в четырех направлениях четырех 
чиновников управлять прилегающими землями
7
. Или, например, 
Куй первоначально, согласно Шанъхайцзину – «Книге гор и морей»
8
, 
был странным существом с одной ногой, а в Шуцзине – «Книге исто-
рических преданий» в разделе «Установления Яо» он превратился в 
чиновника, ведавшего музыкой при императоре Шуне. Ай-гун, князь 
государства Лу, которому была не совсем ясна эта легенда, спросил 
Конфуция:
«Говорят, Куй – одноногий. Действительно ли у него была только 
одна нога?»
«Выражение „Куй и цзу”
*
, – незамедлительно ответил Конфу-
ций, – вовсе не следует понимать, как „Куй – одноногий”, оно зна-
чит: „Людей, подобных Кую, – и одного было бы достаточно”»
9
.
Можно сомневаться в том, происходила ли действительно эта бе-
седа, однако она дает представление, как конфуцианцы толковали 
содержание мифов таким образом, чтобы их можно было рассматри-
вать как историческую реальность.
В течение продолжительной человеческой истории мифы ис-
пытывали всевозможные превратности судьбы, и в результате раз-
личных изменений и переосмыслений немало ценного в них было 
утрачено, а то, что история создавалась из переработанных мифов, 
нельзя считать счастливым для нее обстоятельством.
Вплоть до Ло Би, жившего во времена сунской династии и напи-
савшего книгу Луши – «Древнейшая история», продолжался процесс 
переосмысления содержания мифов. При написании Луши автор 
использовал много мифов, однако все они были превращены в исто-
рию. Даже сказание из книги Хуай-нань-цзы о стрелке И, который по-
бедил диких кабанов и уничтожил змей, обработано так, что кабаны 
и змеи, вопреки всему, были там представлены как люди
10
.
Все это достаточно определенно объясняет, почему искажались и 
исчезали мифы.
В чем же причина исторического переосмысления мифов? При 
более глубоком рассмотрении становится очевидным, что оно вы-
* Выражение «Куй и цзу» в силу того, что иероглиф цзу имеег два значения: «нога» и «достаточно», 
может быть понято двояко. На этом основывается приведенная выше интерпретация Конфуцием 
этого выражения, как «[подобных] Кую,— и одного достаточно». (Прим. пер.).

 177
зывалось стремлением привести содержание мифов в соответствие с 
интересами господствующего класса. То, что в мифах не соответство-
вало его интересам, не получало широкого распространения, и, на-
против, то, что могло благоприятно распространяться и сознательно 
распространялось в народе, несомненно соответствовало интересам 
господствующего класса. Представители господствующих классов 
превратили героев труда, чьи образы были созданы народом в мифах 
и преданиях, в своих предков, подняли их на небо и мечтали, чтобы 
деяния их, записанные в истории, были окружены царственным орео-
лом, а деяния героев устных преданий трудового народа рассматрива-
лись как «неизящные», о которых даже «говорить неудобно тому, кто 
носит чиновничий пояс». Поэтому «исправление» Конфуцием обли-
ка четырехликого Хуан-ди и одноногого Куя, безусловно, вызывало 
одобрение представителей господствовавших классов.
Хун Син-цзу (1090–1155 гг.) в дополнениях и комментариях к «Во-
просам к небу» Цюй Юаня приводит такой миф из книги Хуайнань-
цзы, общий смысл которого сводится к следующему.
После того как Юй обуздал наводнение, он, превратившись в 
медведя, пробрался на гору Хуаньюаньшань. Его жена Тушаньши, 
перепугавшись и застыдившись, убежала в сторону горы Сунгао-
шань. Юй нагнал ее у подножия этой горы, но она превратилась в 
камень. Впоследствии из этого камня родился их сын Ци.
Мы уверены в том, что этот очень интересный в своем первона-
чальном виде миф не подвергся сколько-нибудь значительной пере-
делке и сохранил свой первобытный облик. Однако то, что он отсут-
ствует в дошедшем до нас тексте Хуайнань-цзы, может быть объяснено 
только тем, что он как «вульгарный» был исключен из этой книги 
«господами, носящими чиновничий пояс». Их редакторские топоры 
и секиры подвергли совершенно неисторическую по своему содер-
жанию книгу Хуайнань-цзы тщательной переделке и переработке в со-
ответствии с желанием господствующих классов.
Не только Хуайнань-цзы, но и более раннюю книгу Чжуан-цзы 
постигла такая же участь. Книга Чжуан-цзы дошла до нас уже не в 
первоначальном виде, многие из ее глав утрачены. Основываясь на 
«Предисловии к толкованию классических книг» Лу Дэ-мина, мож-
но сказать, что глава «Цзапянь» ии Чжуан-цзы по своему содержанию 
во многом была похожа на «Книгу гор и морей» и какую-то книгу 
гаданий и толкований снов. Чрезвычайно пестрая по содержанию, 
она не нашла одобрения со стороны последующих поколений, зна-
чительная часть ее погибла. Кроме того, мне кажется, что многое из 
этой книги было сознательно выброшено «учеными».
В сохранившихся до наших дней мифах, кроме той большей их 
части, которую господствующие классы включили в свою родо-
словную, превратив их героев в «истинных богов», имеется еще не-
мало «злых и коварных божеств», мифы о которых Горький называет 
«богоборческими». Таковы образы стрелка И, Гуня, Чи-ю, Куа-фу, 

 178
Син-тяня и др., которые постоянно не давали покоя высокопостав-
ленными ученым. Что делали эти «ученые», если узнавали о рас-
пространении какого-либо «мятежного» мифа, который, разумеется, 
мог повлиять на положение правителей? Лучше всего было, счита-
ли они, «исправить» его и превратить в историю. «Богоборческие 
мифы» на страницах истории принимали иной вид. Стрелок И, уни-
чтоживший чудовищ, чинивших вред людям, в истории выступает 
как низкое животное, погрязшее в разврате, не совершавшее добра 
для людей
11
; Гунь, укравший у небесного правителя сижан, чтобы 
прекратить наводнение, в истории фигурирует как строптивый, не 
подчинившийся приказу свыше и не совершивший благих дел
12
. 
Трудно сказать, совершал ли Чи-ю добрые дела. Первоначально он 
был лишь богом-мятежником. Когда же его образ появился на стра-
ницах истории, ему приписали массу преступлений и дурных дел. А 
правители последующих поколений даже делали его изображения 
на кубках в знак предостережения от жадности
13
. «Исправление» ми-
фов и превращение их в мнимую историю делалось для того, чтобы 
привести их в полное соответствие с интересами правящих классов. 
Естественно, что мифы терялись и исчезали. К счастью, осколки 
мифов сохранились благодаря поэтам и философам. Однако сохра-
нение мифа как такового вовсе не было их целью. Когда поэты ис-
пользовали мифологические образы, они лишь стремились с их по-
мощью глубже раскрыть свой замысел и неизбежно приукрашивали 
и переделывали их. Поэтому Лу Синь не без основания говорил, что 
«поэты – враги мифов»
14
. То же самое можно сказать и о философах, 
которые использовали мифы, чтобы пояснить свою мысль; они не-
избежно искажали первоначальный облик мифа, приводя его в соот-
ветствие с толкованием той или иной части своего учения.
Например, в главе «Сяояою» книги Чжуан-цзы есть описание пре-
вращений рыбы кунь и птицы пэн. Без глубокого анализа этого от-
рывка всякий считает его только притчей, а не мифом. На самом же 
деле он напоминает один из древних мифов. Или описания страны 
Хуасюйши из главы «Хуан-ди» в трактате Ле-цзы и Чжунбэйго из гла-
вы «Вопросы Тана», – все это красивые мифы, однако философская 
обработка делает их сухими и неинтересными.
Но все-таки поэты и философы сохранили немало осколков ми-
фов. Какой богатый материал оставил нам Цюй Юань в «Элегии 
отрешенного», «Девяти напевах», «Дальнем путешествии» – этих 
красивых стихах и поэмах! Особенно его «Вопросы к небу» с их 
удивительной фантазией, поднимающейся в небо и спускающейся 
на землю, объемлющей все, что только есть в мире. Как жаль, что, 
ограниченный стихотворной формой, да к тому же только вопроса-
ми, поэт оставил нам произведение, которое трудно толковать. Если 
первый комментатор «Чуских строф» Ван И, живший 1800 лет назад, 
уже сам не избежал произвольных толкований и во многом опирал-
ся на собственные домыслы, то последующие поколения привнесли 

 179
еще больше спорного и неясного, придерживаясь совершенно не-
верных толкований. Однако если мы потратим время и изучим их, 
то все-таки сможем отыскать в общих чертах ключ к ним, и уже 
немало ученых добились успехов на этом поприще. Если не считать 
«Бесед и суждений», записанных учениками Конфуция, где, кроме 
фразы «не говорить о чудесных силах и всяких духах», действитель-
но не найдешь ничего, связанного с мифологией, то в таких сочи-
нениях философов, как Мо-цзы, Чжуан-цзы, Хань Фэй-цзы, «Весны и 
осени Люя», Хуайнанъ-цзы, Ле-цзы, можно найти немало мифов. Даже 
из таких конфуцианских трактатов, как Мэн-цзы или Сюнь-цзы, можно 
извлечь осколки некоторых древних легенд. Сюнь-цзы в главе «Фэй-
сян» при описании святых правителей и мудрых сановников древ-
ности дает много материала для мифолога. Конечно, больше всего 
мифов сохранилось в даосских трактатах Хуайнань-цзы и Ле-цзы. Хотя 
последнее сочинение есть подделка цзиньских авторов (III–V вв. н. э.), 
оно не очень далеко отстоит от древности. Тогда еще немало мифов 
бытовало в народе и попадалось в записях; их-то и включили в трак-
тат Ле-цзы, возможно, обработав, но едва ли придумав полностью 
(ведь те, кто подделывал книги, должны были добиться доверия со-
временников, и если бы они придумывали от себя, то никто бы им не 
поверил), поэтому нам следует доверять мифологическим элементам 
Ле-цзы, как имеющим определенную ценность.
3
Единственным сохранившимся до наших дней сочинением, со-
держащим значительное количество материалов по древнекитай-
ским мифам, является Шаньхайцзин – «Книга гор и морей», состоящая 
из восемнадцати цзюаней. Раньше она приписывалась императору 
Юю и Бо И, в действительности автор ее неизвестен. Она создава-
лась разными людьми в различные времена. Ее центральная часть 
«Уцзаншань цзин», можно с уверенностью сказать, является произ-
ведением эпохи Восточного Чжоу; «Хайнэйвай цзин», включающая 
восемь глав, создана, по-видимому, в период Чунь-цю – Чжаньго; 
«Хуань цзин» из четырех глав и «Хайнэй» из одной главы, должно 
быть, написаны в начале династии Хань. Мифы, рассказанные в этом 
произведении, хотя и представляют собой разрозненные отрывки, 
однако сохранили свой первоначальный облик.
«Уцзаншань цзин», иначе называемая просто «Книга гор» – «Шань 
цзин», содержит в себе описания растений и животных, знаменитых 
гор и величайших рек Китая, а также населявших их злых и добрых 
духов. Достоверность всех многообразных сведений, сообщенных 
в ней, сейчас уже проверить невозможно. Благодаря тому что по-
сле каждого раздела следует моление духам с упоминанием петухов, 
яшмы, зерна и т. д., можно заключить, что это была, по-видимому, 
книга заклинаний, которой пользовались шаманы.

 180

жүктеу/скачать 2,31 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: