Учебное пособие Алматы «Раритет» 2010

Источники и историография трансформации… 15
вающих сложный по своему содержанию исторический период 
сложения тюркских этнополитических образований – каганатов, 
имеет большое значение для исторической науки. Важную роль 
в изучении проблем истории тюркских народов отводится рос-
сийской востоковедной школе. Одним из самых ярких ее пред-
ставителей был Иакинф Бичурин, чей поистине героический труд 
исследователя позволил проследить историю тюркских племен 
вглубь истории на протяжении столетий. Несмотря на то, что све-
дения представлены в большей части в виде комментариев, факты 
из китайских летописей о древних народах, племенах, государ-
ственных образованиях, имеют ценное источниковедческое зна-
чение. Последующие историко-лингвистические изыскания В.В. 
Радлова, Н.М. Яд ринцева, В.В. Григорьева, Н.И. Веселовского и 
др. определили целые направления в тюркологии. В.В. Радлов в 
своих исследованиях собрал ценные сведения о родоплеменном 
составе, быте, хозяйстве, семейно-бытовых, религиозных и куль-
товых верованиях. Огромные пласты этнической, политической и 
культурной жизни тюркских народов отражены в исследователь-
ских трудах историков, археологов, лингвистов-тюркологов, та-
ких как В.В. Бартольд, Н.А. Аристов, А.Н. Бернштам, В. Малов, 
И.Ф. Ка танов, И.М. Яд ринцев, Н.А. Баскаков и др. Советская на-
учная среда стала правопреемником и продолжателем этой восто-
коведной традиции в лице таких ученых как С.Е. Малов, Н.А. Бас-
каков, В.В. Бартольд, А.Ю. Якубовский, Р.Л. Кызласов, зало-
жили основу такого направления как этническая антропология 
Г.Е. Грум-Гржимайло, А.Н. Бернштам, Л.Н. Гумилев, Е.И. Кычанов.
Историография России в лице В.Н. Татищева, Н.М. Карамзина,
С.М. Соловьева и других рассматривала историю тюркских народов 
и в частности кипчаков только в связи и непосредственно со своей 
историей. В своих исторических трудах В.Н. Татищев, Н.М. Ка-
рамзин и др., рассматривали проблемы лингвистической и эт-
нической принадлежности кочевых племен, так и по про-
блеме происхождения кипчаков однозначно считали их тюр-
коязычным народом. С середины XIX в. российские ученые 
начинают исследования в разных отраслях исторической науки, 

16 Древняя история Казахстана
касающиеся истории тюркских этнических объединений. К ним 
относятся тру ды В.В. Радлова, Г.Е. Грум-Гржимайло, Д.Г. Мессерш-
мидта, Ф.Н. Стра ленберга, Н.К. Рериха, Ф.А. Фиельструпа и др.
Эти взгляды в дальнейшем были развиты Н.А. Аристовым,
В.В. Бар тольдом, В.Ф. Минорским. История тюркского периода 
вызывала большой интерес и у ученых советской исторической 
школы. К ряду выдающихся ученых внесших весомый вклад в 
разработку проблем лингвистической, археологической, этнопо-
литической, социально-культурной и других сторон жизни тюрков 
следует отнести А.Х. Маргулана, А.Н. Кононова, Л.П. Потапова, 
Н.Л. Баскакова, С.Г. Агаджанова, Л.Р. Кызласова, Г.А. Федорова-
Давыдова, С.А. Плетневу, Р.Г. Кузеева, Ю.А. Зуева, С.Г. Кляштор-
ного, Д.Г. Савинова, Б.Е. Кумекова, К.Ш. Шаниязова и др. 
С обретением независимости РК получила дальнейшее раз-
витие исследовательская школа под руководством профессора
Т.О. Омарбекова, которая на основе новых теоретико-методологи-
ческих подходов изучает проблемы происхождения, структуры и 
основных этапов этнической истории тюркских родоплеменных 
объединений на Евразийском пространстве. Процесс исследо-
вательских изысканий и изучений памятников древнетюркской 
письменности по разным направлениям лингвистического, эт-
нополитического и т. д. характера продолжается до настоящего 
времени. Казахские исследователи Губайдулла Айдаров «Язык 
орхонского памятника Бильге-кагана», «Язык орхонских памят-
ников древнетюрксой письменности» и др. посвятили свои труды 
анализу графико-лексических и грамматическим особенностей 
рунических текстов, автором научных статей и монографий по 
рунической письменностей является известный ученый М. Жол-
дасбеков. Выдающийся казахский филолог Алтай Аманжолов, 
написал ряд фундаментальных трудов по тюркской рунической 
графике. Продолжает исследования в этом направлении один из 
самых интересных казахских ученых тюркологов К. Сарткожаулы, 
который совместно с М. Жолдасбековым опубликовали «Орхон 
ескерткіштерінің толық атласы» или другими словами энциклопе-
дию памятников рунической письменности.

Источники и историография трансформации… 17
Как показывает историографический обзор большое количе-
ство археологических раскопок и исследовательских изысканий 
посвящены восстановлению истории Великого Тюркского кага-
ната. Первые исследования, интерпретации археологического 
материала, восстановление исторической картины жизни тюрков 
связаны с именами В.В. Радлова, В.В. Бартольда. На территории 
Казахской ССР работали крупные археологичес кие экспедиции, 
руководимые, Х.А. Алпысбаевым, С.М. Ахинжановым, К.М. Бай-
паковым, А.Х. Маргуланом, К.А. Акишевым, М.К. Кадырбае-
вым, а также Н.С. Бакина, М.К. Барманкулова, Л.Н. Гумилева,
А.П. Окладникова, Е.К. Кайназарова, М. Хакимова, Ю.В. Бромлей, 
Д. Алимжанова и др.
Историографическое направление современной науки характе-
ризуется расширением тематики, появлением новых методов иссле-
дования, расширением круга нарративных источников. Освещение 
исторических процессов требует конкретизации и емкости таких тер-
минов как «этнос», «этногенез», «этноним», «этническая история». 
Наиболее интересной является трактовка термина «этническая исто-
рия» Н.Н. Чебоксарова: «Этническая история – есть общеисториче-
ский процесс возникновения, развития, дифференциации, слияния, 
консолидации, трансформации, а в некоторых случаях и исяезнове-
ния этнических общностей». Известны различные оценки, подходы 
и тенденции в изучении проблемы этногенеза: компонентный, идеи 
конгломерантности, «пятичленная» периодизация, типологическая, 
ассимиляционно-интеграционная, автохтонная и др. 
К еще одному из направлений исследовательских практик 
можно отнести аспекты мифологизации истории, его роль в этни-
ческих и политических процессах. Представитель казахстанской 
исторической школы А.А. Галиев рассматривает теоретические 
проблемы мифологизации истории. Он определяет, что на ранних 
этапах истории тюрков создавались этногенетические мифы, ко-
торые были предназначены для обоснования складывающихся эт-
нополитических объединений и прихода к власти определенных 
династий и связанных с ними групп. Изменения в этнополитиче-
ской ситуации сопровождались соответствующими изменениями 

18 Древняя история Казахстана
этногенетических мифов (туранского, огузского, чингизидского, 
исламского, локального иудео-хазарского), для иллюстрации и 
закрепления использовались ритуалы. Роль мифа в общем про-
исхождении в формировании этничности и в строительстве на-
ции затрагивается в работе Т. Эриксена, Д. Горовиц, Э. Русенс,
Дж. Хос кинг показали, что чувство преданности достигается за 
счет возбуждения ощущения общности с помощью манипуляции 
историей, культурой и символизмом. Г.Е. Марков заключает, что в 
традиционном обществе вымышленное представление о «единстве 
происхождения» выступает как идеологическая форма осознания 
реально существовавших военно-политических, хозяйственных, 
этнических и других связей. Проявлением мифологизированной 
истории является этностереотип. В монографии А.М. Хазанова 
«Кочевники и внешний мир» уделено внимание формированию и 
предназначению негативного стереотипа о номадах и их культуре.
Зарубежные исследовательские работы занимают целый исто-
риографический пласт. Следующими широко известными направ-
лениями в историографии является поиск сходных черт и аналогий 
с тюркскими каганатами. Так важный импульс развитию исследо-
ваний этого направления дали работы зарубежных и российских 
ученых (Л. Квантен, Э. Филлипс, Д.Г. Савинов, С.В. Кисилев, 
А.Д. Грач, Л.П. Потапов и др.). Одним из достижений историогра-
фии была постановка вопроса о сходстве отдельных компонентов 
политической организации с хуннской традицией. Древний эль 
тюркских объединений считают продолжением развития хунн-
ской государственности. Эта преемственность прослеживается, по 
мнению исследователей в дублировании правящего триумвирата 
хуннов (каган, ябгу, шад), системе крыльев, десятичном разделе-
нии армии, сакральной связи правителя с Небом. Дж. Флетчер про-
следил не только сходные черты в организации управления, но и 
усмотрел тенденции в абсолютизации ханской власти и постепен-
ном установлении жесткой военизированной структуры.
Западный ученый П. Голден разработал классификацию пере-
дававшихся традиций, выделив из них культовые (церемония коро-
нации; представления о священных узах кагана и всего правящего 

Источники и историография трансформации… 19
рода с божественными силами; понятия священного центра держа-
вы), политические и социальные (титулатура; деление государства 
на две части-крыла при старшинстве восточной; владение доме-
ниальными землями по рекам Орхону и Селенге). Отличительной 
чертой исследований Л.Н. Гумилева стало определение значения 
социально-политической организации («вечного эля») тюрков для 
других кочевых народов. Преемственность некоторых традиций он 
усматривал в державе Хунну, где господствовали родоплеменные 
институты, и определяет ее как «родовую империю». В отношении 
Тюркского каганата он на первый план выдвигал стройность поли-
тической организации при правителях Ашина. Тюркский каганат, 
по мнению Л.Н. Гумилева, образовался вследствие завоевательной 
политики ханов из рода Ашина, в результате которой были объе-
динены почти все степные народы Евразии и прилегающие тер-
ритории с оседло-земледельческим населением. Древние тюрки 
создали свое государственное объединение под названием – эль. В 
Тюркском каганате не был завершен процесс классообразования и 
нараставшие противоречия между тюркской военной демократи-
ей и покоренными племенами, которые находились на стадии ро-
дового строя, привели к распаду и падению государства. Турецкий 
ученый Заки Велиди Тоган выделяет именно «тюркские завоева-
тельные и государственные традиции», в числе которых перечис-
ляются следующие: 1. простая и гибкая организация, основанная 
на обычном праве; 2. титул кагана; 3. главенство правящего рода;
4. 24-членная организация армии. Этот зародыш государственно-
сти, по мнению Л. Гумилева, более древний, чем институт клас-
сового государства. Саму державу Хунну ученый рассматривает 
как общество, где господствовали родоплеменные институты, и 
определяет как «родовую империю». Тюркский каганат, по мне-
нию Л.Н. Гумилева, образовался вследствие завоевательной поли-
тики ханов из рода Ашина, в результате которой были объединены 
почти все степные народы Евразии и прилегающие территории 
с оседло-земледельческим населением. Чтобы эффективно кон-
тролировать эти страны и народы, древние тюрки создали свое 
государственное объединение – эль. Основным противоречием в 

20 Древняя история Казахстана
первом Тюркском каганате было противоречие между тюркской 
военной демократией и покоренными племенами, находившими-
ся еще в стадии родового строя. Ввиду недолгого существования 
государства исследователь рассматривает Тюркский каганат как 
незавершенный процесс классообразования. Феодальные отноше-
ния, согласно концепции Л.Н. Гумилева, возникали только по пе-
риферии Великой Степи, там, где кочевники завоевывали страны с 
оседлоземледельческим населением. 
Российский исследователь В.В. Трепавлов в истории кочевых 
образований различает две тенденции развития потестарности и 
оформления государственности. Одна – установление деспотичес-
кого централизованного монархического правления, другая объ-
единение постепенно разлагающихся племен с адаптацией ро-
до племенных институтов к функциям надплеменной властной 
струк туры. В.В. Бартольд называл форму правления в Тюркском 
каганате господством демократии. Характерной чертой кочевых 
империй современные исследователи считают: 1) сохранение фор-
мы родоплеменных институтов, наполняемых новым содержани-
ем, соответствующим степени развития классового общества и 
государства; 2) строго централизованное управление с чертами во-
енной диктатуры, характерное для крупнейших кочевых империй;
3) состояние постоянной войны с соседями; 4) громадные размеры. 
Известный номадолог Г.Е. Марков на основе европоцент-
ристского подхода исследовал проблемы становления и развития 
общественных и военных структур в кочевых обществах. Основ-
ное внимание он уделяет процессу имущественной дифференциа-
ции и выделения господствующего слоя – военных и племенных 
предводителей. Многослойные и неоднозначные процессы этнопо-
литического и этнокультурного взаимодействия приводили к воз-
никновению кочевых империй, олицетворявших военную центра-
лизацию кочевых племен. Самой главной проблемой для кочевых 
империй являлось отсутствие прочного экономического базиса, что 
приводило к недолговечности и эфемерности этих политических 
образований. В случае ослабления центральной власти начинался 
распад кочевой империи, военно-административная система пре-

Источники и историография трансформации… 21
кращала свое существование, разрушение и падение их было неи-
бежным. Поэтому как следует из концепции Г.Е. Маркова, кочевые 
империи не являлись государствами в полном смысле этого слова, 
а были лишь временными союзами кочевников на основе жесткой 
военной организации и дисциплины. Сходные взгляды высказы-
вала С.А. Плет нева, которая считала, что условия для появления 
государства в кочевом обществе складываются только при оседа-
нии кочевников на землю. Но при этом забывается, что процесс 
возникновения государства обусловлен внутренними причинами 
развития общества, а насаждение этого института извне возможно 
при полной ассимиляции коренного населения и «уничтожения» 
его культуры. Стоит обратить внимание, что если пользоваться 
критериями государства, выделенными для оседлых народов, то 
сразу можно сказать – уровня государства номады не достигают.
Так же, как и Г. Марков, она считает, что кочевых государств 
не существовало, а объединения кочевников представляли со-
бой племенные союзы, которые становились государствами лишь 
в том случае, если часть населения переходила к земледелию. 
С. Плетнева выделяет три стадии развития кочевых обществ: 
первая стадия – таборное кочевание, с отсутствием земледелия 
и оседлости, в сфере общественного быта этой стадии прису-
ща военная демократия; вторая стадия – полукочевое хозяйство 
с постоянными зимовками и частичным заготовлением кормов, 
распадение родового строя и военной демократии, становление 
раннеклассового общества и формирование государственных 
объединений; третья стадия – полукочевое хозяйство с парал-
лельным развитием земледелия и оседлости, появление городов, 
феодализм и государство. 
Все это, согласно концепции С. Плетневой, – признаки раз-
вивающейся и утверждающейся государственности. Если для вто-
рой стадии кочевания можно говорить о создании рыхлых госу-
дарственных объединений – «кочевых империй», то для третьей 
стадии, по мнению ученого, характерны устойчивые и органи-
зованные объединения – «каганаты». В качестве наиболее ярких 
примеров третьей стадии кочевания исследователь приводит Уй-

22 Древняя история Казахстана
гурский каганат, где имел место классовый феодальный строй,
а также Кыргызский каганат, Хазарию в период расцвета и др. 
Проблемам имперской традиции в истории сложения древне-
тюркской цивилизации посвящены исследования С.Г. Кляшторно-
го. Он определяет следующие «признаки, присущие цивилизации 
(и прежде всего, достаточно развитая письменность и запечатлён-
ная в этой письменности историческая память), явилось прямым 
следствием создания Тюркского эля. Так сами тюрки называли свое 
государство, которое мы называем Тюркским каганатом или Тюрк-
ской империей. Динамика возникновения центрально-азиатских 
империй – а все они созданы кочевниками – казалось бы, проста и 
прозрачна. Уже первоначальный завоевательный импульс направ-
лен не столько на расширение пастбищных территорий, сколько 
на подчинение стран с иным хозяйственно-культурным укладом. 
Степные племена консолидируются под властью одного вождя, 
одного рода, одной династии. Подчинив племена, соперничаю-
щие во власти над степью, завоеватель стремится поставить в за-
висимость от себя страны и народы с многообразными типами 
хозяйственной деятельности и, как правило, с развитой государ-
ственностью. Зависимость реализуется либо в форме непосред-
ственного подчинения завоевателю, либо выплатой обусловленной 
дани. Именно на этой стадии государство, созданное кочевниками, 
преобразуется в империю». 
Один из современных кочевниковедов Н.Н. Крадин при-
держивается точки зрения, что поначалу кочевники не нуждались 
в собственном государстве. Н.Н. Крадин моделируя процессы, 
проис ходившие в кочевом обществе приходит к выводу, что госу-
дарственность у кочевников зарождалась, только в тех регионах,
где они имели длительные и активные контакты с более высокоор-
ганизованными земледельческо-городскими обществами (скифы и 
древневосточные и античные государства, кочевники Центральной 
Азии и Китай, гунны и Римская империя, арабы, хазары и турки, 
и Византия и др.). Основной концептуальной линией Н.Н. Крадина 
является положение о возникновении государственности у кочевых 
народов под влиянием оседлоземледельческих цивилизаций. 

Источники и историография трансформации… 23
Е.И. Кычанова отстаивает точку зрения о классовом характе-
ре кочевых обществ и не ставит под сомнение сам факт существо-
вания государств у кочевых народов. В своей исследовательской 
работе Е.И. Кычанов рассматривает проблемы уровня развития ко-
чевых народов исходя из принципов существования у кочевников 
классового общества и как результат имущественного и классового 
расслоения этих обществ и возникновения кочевого государства. 
Е.И. Кычанов полагает, что кочевые государства были, прежде все-
го, результатом внутреннего развития кочевых обществ. В итоге 
путем сословно-классового разделения и усиления социальных 
противоречий в кочевом обществе возникали разные формы коче-
вой государственности. 
Российский ученый Л.С. Васильев выделяет 3 типа кочевой 
цивилизации: Киданьский – когда кочевое племя образуется на 
окраинах могущественной империи, многое у нее заимствует, но 
стремится сохранить свою самобытность; Тюркский – когда ко-
чевники постоянно меняют места своего обитания, вторгаясь в 
зону земледельцев и подчиняя их себе; Монгольский – когда под 
внешним воздействием создается государство, которое вторгается 
в зону земледельцев, подчиняя их государства одно за другим, но 
пытаясь сохранить свою самобытность.
Историческая мысль по разному интерпретирует и представ-
ляет разные версии «дуальности» в тюркских каганатах: форма 
военно-организационной структуры, необходимостью управления 
огромным государством, результат противоречий между династия-
ми и т. д. Исследователи, избравшие версию «дуальности» как 
формы военно-организационной структуры, делают упор на про-
блему разделения племенных ополчений на правое и левое кры-
лья. «В государствах, созданных народами евразийского степного 
пояса, часто имело место «раздвоение» территории. Она делилась 
на две части-крыла (обычно западную и восточную) с особым 
правителем в каждой из них» – предполагает российский ученый
В.В. Трепавлов. Определяя общие закономерности в системе «со-
правительства» В.В. Трепавлов заключает: «…наибольшее сход-
ство с монгольским (имперским и улусным)… обнаруживает Жу-

24 Древняя история Казахстана
жаньский, древнетюркские и Караханидские каганаты. Все они 
связаны между собой: тюрки в VI в. построили свой «вечный эль» 
на развалинах жужаньского государства, а Караханиды (карлуки, 
ягма, чигили) воспользовались традициями располагавшегося на 
их территории Западно-тюркского каганата. Общими признаками 
почти всех кочевых империй, таким образом, являются: а) разде-
ление державы на две части; б) сюзеренитет над каждой из них 
особого правителя; в) принадлежность соправителя к одному роду 
с верховным каганом; г) соправители не наследовали Каганский 
престол…».
Кыргызский исследователь Т.Д. Джуманалиев замечает тот 
факт, что «Восточнотюркский каганат подразделялся на телес и 
тардуш, причем вассальные племена входили в тардуш. Анало-
гично Западнотюркский каганат подразделялся на он ок будун, т.е. 
«десятистрельный» народ под названием дулу и нушиби». Здесь 
мы видим сочетание теоретико-концептуальных положений и упо-
минание как условие возникновения «дуальности» необходимости 
управления огромным государством. «…всегда присутствовала в 
кочевом обществе в форме военно-политического («эль» в древне-
тюркском обществе) союза, объединения, правого, левого крыла, 
которые выступали в рамках каганата, не допускавших установ-
ления абсолютной власти кагана, в целом противостоящих усиле-
нию центральной власти и т. д.» – определяет автор Л.Н. Гумилев, 
анализируя состояние Западнотюркского каганата, представлял 
систему управления в которой «…главная опора династии – беги 
племенных союзов дулу и нушиби стремились к ослаблению ее 
власти, при которой они могли бы иметь максимум самостоятель-
ности»- таким образом, «дуальность» в системе власти была фак-
тором сдерживающим централизацию власти.
«Дуальность» как результат противоречий между династиями 
рассмотрен и в научных трудах С.Г. Кляшторного. Рассматривая 
структуру управления, у древних хунну, он отмечал следующее: 
«Высшие после шаньюя лица в государстве – левый и правый (т.е. 
западный и восточный) «мудрые князья» – были его сыновьями 
или ближайшими родственниками. Они управляли западными и 

Источники и историография трансформации… 25
восточными территориями империи и одновременно командова-
ли левыми и правами частями армии». Как полагает исследова-
тель именно «отношения родства сохраняли решающее значение 
для определения социального положения и политической роли 
каждого, кто принадлежал к высшим слоям хунну». Известный 
казахстанский историк Б.Е. Кумеков считает, что характерная тра-
диционная административно-территориальная структура древне-
тюркской государственной организации – система крыльев – на-
шла проявление в организации управления Кимекского каганата: 
«Восточная находилась на Среденем Иртыше под властью кагана, 
а западная часть, по сведениям арабского автора ал-Масуди (X в.) 
располагалась в междуречье Урала и Эмбы под управлением ябгу 
(мамлака кимек-ябгу)». 
Как показывают исторические исследования все кочевые об-
щества прошли тот или иной уровень «дуальности» и каждое из 
них имело свою специфику и последствия. Поэтому определение 
контуров развития и эволюции кочевых обществ невозможно без 
объективного изучения исторических исследований посвященных 
этому вопросу.
На сегодняшний день существует большая необходимость 
в изучении концептуальных проблем социально-политической 
трансформации кочевых обществ, определении природы и сущ-
ности формирования политических институтов, изменения соци-
альной структуры кочевников. Историографическое осмысление 
этих аспектов ставит пред нами следующие задачи, во-первых, что 
современные историки вкладывают в значение «государство», «ко-
чевое государство», во-вторых, необходимо раскрыть особенности 
исследовательских парадигм в изучении социально-политических 
институтов кочевого общества. 
Европоцентристские теории возникновения и развития госу-
дарства подразумевают централизованную политическую власть, 
которая монополизирует (или делегирует) управление и регуляр-
но взимает налоги на более или менее определенной территории.
В рассмотрении проблемы возникновения кочевых империй или 
«архаических империй» для исследований характерна «дихо-

26 Древняя история Казахстана
томия» (двойственность). Современные авторы, проводя рекон-
струкцию «степных империй» считают, что для создания им-
перии были необходимы два важных средства. Первое из них 
было структурным, а второе – идеологическим. Структурным 
средством была десятичная военная организация, которую степ-
ные правители использовали, и это являлось мощным оружием в 
руках степного правителя, и значительно усиливало его власть. 
Идеологическим средством усиления контроля хана была вера 
в Тенгри – бога кочевников. В работах современных историков 
прослеживается идея всемирного верховного бога и содержит в 
себе возможность единой универсальной сферы на земле вероят-
ность того, что верховный бог может назначать единого правите-
ля для установления своего правления над всей этой универсаль-
ной сферой. В исторических исследованиях российских авторов
С.Г. Кляшторного, Т.И. Султанова рассматриваются факторы 
имперской традиции в истории сложения древнетюркской циви-
лизации. Н.Н. Крадин в свою очередь выделяет следующие при-
знаки «кочевых империй»: 1) многоступенчатый иерархический 
характер социальной организации, пронизанный на всех уров-
нях племенными и надплеменными генеалогическими связями; 
2) дуальный или триадный (на крылья и центр) принцип адми-
нистративного деления империи; 3) военно-иерархический ха-
рактер общественной организации «мет рополии», чаще всего по 
«десятичному принципу»; 4) ямская служба как особый способ 
организации административной инфраструктуры; 5) специфиче-
ская форма наследования; 6) особый характер взаимоотношений 
с земледельческим миром. 
Одной из ведущих проблем современных исторических иссле-
дований стали попытки реконструкции основных этапов полито-
генеза у древних и средневековых кочевников Евразии. Описание 
систем антропологической стратификации конкретных кочевых 
обществ и выявление их характера стало основной линией тео-
ретических разработок. В контексте решения этой проблематики 
были поставлены вопросы и определены основные подходы в ре-
шении дальнейших типологических построений теории кочевого 

Источники и историография трансформации… 27
государства. Кочевниковед Н.Н. Крадин определяет четыре основ-
ные точки зрения на характер социального строя номадов:
1) предклассовое общество у кочевников (С.И. Вайнштейн, 
Л.С. Васильев, К.П. Калиновская, В.А. Шнирельман и др.);
2) раннее государство у номадов (Е.П. Бунтян, С.Г. Кляштор-
ный, Е.И. Кычанов, А.И. Мартынов, М.С. Мейер, А.И. Першиц);
3) феодализм у кочевников: а) ортодоксальный вариант 
теории «кочевого феодализма» (И.Я. Златкин, М.Х. Маннай-
Оол, Л.П. Потапов); б) «саунная» версия кочевого феодализма
(А.В. Дань шин, К.И. Петров, Ф.Я. Полянский); в) власть над но-
мадами как основа феодализма (Н.Ц. Мункуев, А.В. Попов, 
В.С. Таскин, Г.А. Федоров-Давыдов); г) становление феодализ-
ма в ходе седентаризации «от кочевий к городам» (С.А. Плетне-
ва). Кроме этого известны высказывания о феодальной сущности 
номадизма без указаний на характер его внутренней природы 
(А.А. Арзыматов, Л.Л. Викторова, Д.Е. Еремеев и др.;
4) особый номадный (Г.Е. Марков, Н.Э. Масанов) или экзопо-
литарный (Н.Н. Крадин), способ производства у кочевников.
Рассматривая различные подходы и тенденции в изучении 
природы кочевой государственности, исследователь приходит к 
выводу, что большинство исторических исследований исходят из 
самобытной природы номадизма и положения, что кочевые обще-
ства имеют менее специализированную и структурно дифферен-
цированную социально-экономическую организацию. 
Особое внимание современной науки привлекает проблема 
развития кочевых государственных традиций и институтов. Эво-
люция исторических взглядов в рамках формационного и циви-
лизационного подходов очень схожа и прошла путь от мнения о 
статичном характере общества кочевников, до создания теорий об 
особом его развитии и исключительном влиянии соседних осед-
лых народов на появление государства у кочевников. В российской 
историографии в конце XX – начале XXI вв. ставился вопрос о 
«степной культуре» как альтернативе развития цивилизации, что, 
безусловно, было обращением к цивилизационному подходу. По-
является ряд теорий, которые по-разному объясняют основные за-

28 Древняя история Казахстана
коны возникновения, дальнейшего изменения, а иногда и гибели 
сложных человеческих систем.
Современный исследователь С.А. Васютин обращает вни-
мание на проблему крупных кочевых политий, которые начина-
ли процесс распада. В результате совпадения таких условий, как 
многостороннее военно-политическое давление (чаще всего объе-
динялись интересы Китая и конкурирующих кочевых элит), нали-
чие внутренних противоречий в правящем клане или среди разных 
племенных групп, ухудшение экологических условий и военные 
поражения. Учитывая цикличность политических процессов в 
Центральной Азии, распад одной кочевой империи, как правило, 
становился началом истории другой. Однако деструктивные про-
цессы могли привести и к полной ликвидации организационных 
структур империи и формированию сегментированного этнополи-
тического пространства. 
Обосновывая свою теорию «циклов власти» американс-
кий антрополог Т. Дж. Барфилд также определяет, что коче вые 
государства Внутренней Азии представляли собой «имперс кие 
конфедерации», автократические и государствоподобные во 
внешней и военной политике, но придерживавшиеся принципов 
совещательности и федерализма во внутренних делах. Стабиль-
ность этой государственной структуры поддерживалась за счет 
извлечения финансовых ресурсов за пределами степи. Племен-
ная организация никогда не исчезала на местном уровне, но ее 
роль в периоды централизации была ограничена внутренними 
делами. Когда эта система приходила в упадок и племенные вож-
ди на местах становились независимыми, степь возвращалась к 
анархии.
Д.М. Бондаренко, Л.Е. Гринин, А.В. Коротаев обозначили ряд 
проблем в изучении социальноэволюционных процессов в обще-
ствах среднего уровня сложности:
1) взаимоотношения и взаимосвязь политических аспектов 
политогенеза с другими аспектами;
2) причины низкого уровня развития и фрагментарного харак-
тера административных институтов в ранних государствах;

Источники и историография трансформации… 29
3) причины сравнительной легкости перехода от одной схемы 
сложности к другой;
4) выявление моделей социально-политической эволюции в 
связи с историко-культурными и географическими условиями ее 
протекания в тех или иных обществах.
Эволюционный путь, на который указывают авторы, в рамках 
которого ретроспективно угадываются черты государства, явля-
ется одним из возможных «направлений» политогенеза. Понятие 
«аналог раннего государства» подчеркивает как типологическое и 
функциональное сходство данных форм с ранним государством,
так и их структурные различия. Таким образом, сложносоставной 
характер управленческих институтов кочевников делает перспек-
тивными применение системных принципов анализа властных 
структур в кочевых империях. Учитывая динамичность политиче-
ских процессов в кочевых образованиях, соотношение подсистем 
было неустойчивым и подвижным и кардинальные изменения в 
соотношении подсистем вели к трансформации всей системы в 
целом. 
Номадолог А.М. Хазанов считает, что возникновение коче-
вой государственности никогда не было спонтанным процессом. 
Внешние факторы в нем превалировали над внутренними. По-
литическая власть в кочевых государствах в значительной мере 
оставалась диффузной и в основном связанной с военными и 
организационно-регулятивными функциями. Внутри самих коче-
вых обществ потребности политической интеграции были недо-
статочно сильны для того, чтобы приводить к необратимым струк-
турным изменениям.
В исторических исследованиях современных авторов ярко 
проявилось стремление использовать методологические принци-
пы мир-системного анализа, противопоставляющих два целост-
ных исторических явления – оседлые мир-империи и кочевые пе-
риферии. 
Н.Н. Крадин для решения вопроса о том, соответствуют ли 
кочевые империи и средневековое общество уровню государства и 
цивилизации, предлагает цивилизационный подход, то С.Г. Кляш-

30 Древняя история Казахстана
торный применяет метод линейной эволюции кочевых обществ, 
согласно которому власть развивалась от родоплеменных и военно-
демократических институтов до раннего государства – надплемен-
ной политической организации. 
Различные исследовательские практики путем исторических 
аналогий на примере Хуннской державы, Аварского, Тюркских 
и Уйгурского каганатов, показывают как «прогрессивные» (на-
правленные на устойчивое воспроизводство властных функций 
«центра» империи или их расширение) тенденции могли сменять-
ся «регрессивными» (рост автономии отдельных сегментов им-
перии). Иногда эти противоречивые тенденции реализовывались 
одновременно или же переплетались в сложный комплекс управ-
ленческих механизмов. Усиление процесса специализация власти 
в кочевых системах, таким образом, оказывалась тем глубже, чем 
более развитыми и структурированными оказывалось общество. 
Разнообразие подходов и мнений привело к раскрытию генезиса 
социально-политических изменений в кочевой среде. Дальнейшее 
развитие исторической мысли позволит нам определить новые на-
правления, открыть исследовательские горизонты и ее альтерна-
тивные пути в изучении процесса усложнения, дифференциации 
и развития социально-политических структур кочевых образо-
ваний. Анализируя современную историографию по проблемам 
социально-политической организации кочевых обществ, мы опре-
деляем необходимость специальных научных изысканий в отно-
шении государственных институтов, проблем власти и властвова-
ния в кочевых образованиях.
Для исследователей решение этих вопросов представляет 
трудность из-за того, что во всех кочевых империях соотношение 
догосударственных и раннего сударственных компонентов власти 
непостоянно и подвижно. Л.Н. Гумилев считал, что основным ха-
рактерным признаком социальной структуры каганата династии 
Ашина было совмещение военного и племенного строя. Россий-
ский исследователь В.В. Трепавлов отмечает, что в условиях струк-
турной стабильности экономики кочевников (т. е. при известном 
постоянстве экологической среды и организации производства) 

Источники и историография трансформации… 31
формы их социальной организации оставались малоподвижными 
на протяжении столетий. Сходны были по многим параметрам и 
первые каганаты V–IX вв., и ханства позднего средневековья, что 
по мнению ученого позволяет предполагать существование опре-
деленной парадигмы кочевой потестарности-государственности. 
Исторические исследования на основе метода ретроспектив-
ного анализа кочевых империй доказывают, что периодически про-
исходили «откаты» к традиционным клановым институтам управ-
ления, когда имперские механизмы подчинения номадов внутри 
степи и экзополитарная эксплуатация земледельцев перестали 
действовать или становились неэффективными. Исследователь-
ская деятельность показывает и другой деструктивный процесс, 
характерный фактически для всех кочевых империй, который был 
связан с «перепроизводством политической элиты» (рост числа 
взрослых мужчин в клане лидера, претендующих на участие во 
власти, а зачастую и на верховную власть). 
Как следует из современного движения исторической мысли 
многофакторность как военно-политическое давление (чаще всего 
объединялись интересы Китая и конкурирующих кочевых элит), 
наличие внутренних противоречий в правящем клане или среди 
разных племенных групп, ухудшение экологических условий и 
военные поражения приводила к падению или распаду кочевых 
образований. Учитывая цикличность политических процессов в 
Центральной Азии, конец одной кочевой империи, как правило, 
становился началом истории другой. Такие процессы могли приве-
сти и к полной ликвидации организационных структур империи и 
формированию сегментированного этнополитического простран-
ства. Н.Н. Крадин на основе системно-структурного подхода и ме-
тода типологизации приходит к выводу: «Иерархическая структура 
степной империи включала три уровня: 1) правитель кочевой им-
перии и его ставка; 2) имперские наместники, назначенные управ-
лять племенами, входившими в империю; 3) местные племенные 
вожди. Причем племенные вожди не назначались из центра, а из-
бирались в соответствии с местными племенными традициями. 
Следовательно, на низшем уровне иерархии структура имперского 

32 Древняя история Казахстана
общества оставалась почти такой же, что и до создания государ-
ственности…». 
Определенная внутренняя дифференциация управленческих 
институтов и политических мероприятий в кочевых империях по-
зволяет говорить о разных пластах в догосударственной и раннего-
сударственных политических культурах номадов. 
В.В. Трепавлов в ходе исследований приходит к заключению, 
что путей и способов распространения кочевой государственности 
было, по крайней мере, четыре: письменная история, историческая 
память (фольклор), традиционные правовые нормы и государ-
ственная практика. 
Таким образом, интегративный характер информации содер-
жащейся во всех этих источниках позволяет историку представить 
характеристику кочевнических политических структур. 
Существенным для исторической науки остается решение 
вопроса об институтах государственного типа в развитых ко-
чевых объединениях, охватывавших значительные массы соб-
ственно кочевого населения. В связи с этим возникает проблема 
степени изученности и исследовательской практики по вопросу 
развития и трансформация правовых норм тöре. В этой связи ин-
тересен системный подход Р.Ю. Почекаева к проблемам источни-
ка права и сложения правовых отношений в кочевых обществах. 
Тöре - «порядок, закон, обычай, традиция», возникший у древних 
тюрков как определяет большинство историков, но по-разному 
указывают на ее место в правовой системе кочевых обществ 
(иногда даются и более расширительные толкования – «держа-
ва», «власть»).
Исследовательские практики современной исторической нау-
ки показывает специфику общественного сознания кочевых обра-
зований и не позволяет свести понимание тöре исключительно к 
совокупности нормативных правил и положений.
Западный номадолог П. Голден определяет, что законодатель-
ные и государственные традиции древних тюрков находят свое 
отражение и в культовых, политических и социальных формах 
функционирования Монгольской империи. Как в свою очередь 

Источники и историография трансформации… 33
подтверждает своими исследованиями Т.Дж. Барфилд рассматри-
вая кочевую культуру как особую систему, изменения в которой 
определяются потребностью к адаптации к специфическим при-
родным и социальным условиям. Так или иначе, исследователь-
ская деятельность и современные аналитические методики пока-
зывают, что понятие тöре и у тюрков, и у монголов связывалось, 
прежде всего, с вопросами власти, управления, статусом монарха. 
Тюркские и монгольские традиции тесно переплелись и трансфор-
мировались в содержании основных источников кочевого права. 
Российский исследователь Р.Ю. Почекаев на основе сопоста-
вительной и сравнительной аналитических методик, рассматри-
вает средневековый источник тöре, и определяет эволюционные 
изменения не в содержании, а в основных принципах законода-
тельного памятника. В ходе аналитической работы было дока-
зано, что в тюркский период тöре – высший закон, существовав-
ший вне воли человека. Все представители кочевого сообщества и
верховные правители, в том числе были обязаны ему следовать. 
В тюркских государствах она сочетала в себе систему, как право-
вых норм, так и способствовала законотворческой деятельности 
тюркских правителей. Современные конструктивистские подхо-
ды в изучении природы и сущности диалектических изменений 
в положениях тöре выделили два основополагающих следствия: 
1) хан утратил законодательную функцию и должен был, как и все 
остальные, следовать установленному Небом порядку, не имея пра-
ва менять тöре; 2) тöре из системы конкретных норм (писанных
или не писанных) превратилось в совокупность неких принципов, 
которые даже не были четко сформулированы. Исследовательские 
парадигмы не отрицают существования определенных ограничений 
в законодательной деятельности тюркских монархов. В своей зако-
нотворческой деятельности они должны были согласовывать свою 
политику с бегами и собраниями – курултаями. Решения и инициа-
тивы хана должно было бы исполняться подданными, но если по-
следние считали, что оно ущемляет их права или не соответствует 
древним обычаям (и, следовательно, нарушает установленный по-
рядок и гармонию), то могли не подчиниться хану и даже оставить 

34 Древняя история Казахстана
его, откочевать. Таким образом, хан (каган) становился заложником 
существующего права и не мог принимать собственных постанов-
лений в обход и нарушение прежних обычаев и традиций. 
Как определяет А.М. Хазанов: «Тюркские каганы и, возмож-
но, их предшественники – сюнну, пропагандировали идею боже-
ственного происхождения своей власти, свое санкционированное 
Небом право управлять народом и царством, однако в их претензи-
ях никогда не фигурировала вера в Небесный Мандат на управле-
ние всем миром. Хотя тюркские каганы часто утверждали, что они 
подчинили «все народы, живущие в четырех четвертях мира», они 
имели в виду лишь кочевников Евразийских степей и стремились 
подчеркнуть свои собственные заслуги». Западный исследователь 
Дж. Флетчер раскрывая основные принципы и методы управления 
тюрко-монгольским обществом, замечает, что «идеологическим 
средством усиления контроля хана была вера в Тенгри всемирно-
го, дарующего победы бога, который подобно всадничеству, по-
читанию огня, …, а также самого монотеизма, который пришел 
от древних арийцев, некоторые из которых мигрировали в Иран и 
Индию, а другие остались в степях. Идея всемирного верховного 
бога… содержит в себе возможность единой универсальной сфе-
ры на земле вероятность того, что верховный бог может назначать 
единого правителя для установления своего правления над всей 
этой универсальной сферой». 
Таким образом, специализация власти оказывалась тем глуб-
же, чем более развитыми и структурированными оказывалось 
общество. Правитель стал опираться на военно-государственную 
машину, и в отношении населения империи великий хан вы-
ступал как обладатель многочисленных инструментов управле-
ния и наказания (обязанность участвовать в военных походах, 
жестокая дисциплина в монгольской армии, контроль военно-
административного аппарата). Так определяются циклические 
изменения в структуре власти кочевых обществ. Универсальный 
характер политико-правовых процессов подчеркивает Е.И. Кыча-
нов установив, что все известные большие кочевые государства 
Центральной Азии обладали таким атрибутом государственности, 

Источники и историография трансформации… 35
как суверенность, выражавшаяся в верховенстве власти правите-
ля (шаньюя, кагана, хана) внутри страны и ее независимости во-
вне. Одним из проявлений суверенности верховной власти и ее 
органов разрешать уголовные и гражданские дела в установлен-
ном порядке. Право как совокупность санкционированных или 
установленных верховной властью норм имело своим источником 
как нормы обычного права, признанные суверенной верховной 
властью, государством, так и новые, установленные верховной 
властью, государством нормы. 
Прогнозируемой тенденцией в изучении исторических про-
цессов можно считать определение круга вопросов о формиро-
вании и функционировании политико-правовых систем кочевых 
обществ. Развитие исторической мысли на основе всестороннего 
комплексного анализа исторических источников показывает не-
обходимость определения критериев их оценки и классификации. 
Появилась необходимость в новой постановке проблемы по ис-
следованию социально-политической структуры, системы управ-
ления, норм права кочевого общества. Обширность источниковой 
базы (лингвистические источники, генеалогические предания, 
фольклор) при использовании новых методов анализа дает возмож-
ность всестороннего исследования проблемы сложения и развития 
политико-правовых систем кочевых государств и их моделирова-
ния. Постепенное усиление и синтез социальных, культурных и по-
литических сфер кочевых образований и оседло-земледельческих 
территорий способствовало упрочению в политико-правовой си-
стеме элементов подчинения и дифференциации социальных ка-
тегорий и групп.

жүктеу/скачать 2,57 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: