Великий русский поэт Николай Алексеевич Некрасов, продолжая традиции поэтов-декабристов. Пушкина и Лермонтова, возглавил новый этап русской поэзии, связанный с демократическими движениями 60-70-х годов
жүктеу/скачать 55,73 Kb.
|
| Благие мысли и труды...Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь.Наследство их из рода в роды Ярмо с гремушками да бич. К этому стихотворению, несомненно, восходит некрасовское сравнение покорного народа со стадом. Но если у Пушкина звучало неверие в возможность «разбудить мирные народы», то некрасовский герой исполнен стремления служить несчастным и покорным «рабам». Исследователи видят в некрасовской «Элегии» отзвуки еще одного пушкинского стихотворения – «Эхо», в котором поэтическое слово осмыслялось как отзвук голосов мира. Но Некрасов не повторяет пушкинский мотив, он его развивает: поэзия, поэтическое слово по Некрасову, тоже рождает эхо, отзвук в мире. Эта мысль лишена оптимистического звучания: покоряя «долы и нивы», заставляя их вторить своей песне, поэт, увы, бессилен вызвать отклик того, кому и посвящены его слова. Этим драматическим признанием, мотивом безмолвствующего народа и завершается стихотворение: Задумчиво брожу в вечерней полутьме,И песнь сама собой слагается в уме, Недавних, тайных дум живое воплощенье:На сельские труды зову благословенье, Народному врагу проклятия сулю,А другу у небес могущества молю, И песнь моя громка!.. Ей вторят долы, нивы,И эхо дальних гор ей шлет свои отзывы, И лес откликнулся… Природа внемлет мне,Но тот, о ком пою в вечерней тишине, Кому посвящены мечтания поэта –Увы! не внемлет он – и не дает ответа... В одном из последних своих стихотворений – «Зине» (1876) лирический герой снова скажет о неизбежности забвения его имени народом, и вновь увидит в этом справедливое возмездие за свою неспособность быть «борцом» – равно в общественном служении или поэтическом. Как единственный идеал утверждается только гражданское служение: Кто, служа великим целям века,Жизнь свою всецело отдает На борьбу за брата-человека,Только тот себя переживет... Некрасов в поздней своей лирике не склонен умалять значимость и власть поэтического слова: поэтический труд не случайно уподобляется в одном из стихотворений 1877 г. («Зине») подвижническому подвигу: и этот труд осмысляется как условие спасения, «животворения» человека. Поэзия – «счастливый дар», но он обретает смысл только тогда, когда поэт наделен «решимостью» бороться до конца. Эта мысль утверждается в стихотворении «Поэту» (1877), которое звучит как завещание и исповедь: Любовь и Труд – под грудами развалин!Куда ни глянь – предательство, вражда, А ты стоишь – бездействен и печаленИ медленно сгораешь от стыда. И небу шлешь укор за дар счастливый:Зачем тебя венчало им оно, Когда душе мечтательно-пугливойРешимости бороться не дано?.. Но было бы неверно говорить о том, что в поздней лирике пройденный путь осмысливается только пессимистически. Наряду с трагическими интонациями может звучать и вера в высокий смысл совершенного труда. Эта вера прозвучала, например, в стихотворении «Сон». Символом поэта здесь становится пахарь, отчетливо вызывающий в памяти трагические интонации и образы стихотворения «Несжатая полоса» (1854). В стихотворении «Сон», одном из последних, созданных Некрасовым, образ пахаря, не собравшего колосья, ассоциируется уже с собственной судьбой: Мне снилось: на утесе стоя,Я в море броситься хотел, Вдруг ангел света и покояМне песню чудную запел: «Дождись весны! Приду я рано,Скажу: будь снова человек! Сниму с главы покров туманаИ сон с отяжелелых век; И музе возвращу я голос,И вновь блаженные часы Ты обретешь, сбирая колосС своей несжатой полосы. Это стихотворение лишено драматических нот, напротив, оно исполнено веры в возможность возвращения к прерванному, незаконченному труду, веры в осуществимость благих порывов. жүктеу/скачать 55,73 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|