Глава IV
Проблема законосообразности социального бытия
Проблема изображения социальной реальности и выражения ее как
процесса. – Вопрос о законосообразности социального бытия и формирование
общественных наук. – Представления об «естественности» общественных
законов. – Проблема зависимости общественных условий от деятельности людей. –
Люди не живут по одному закону. – Законы и формирование абстрактных эталонов
человеческой деятельности. – Историчность общественных законов и проблема
движущих сил социального процесса. – Эволюционный смысл абстрактных
социальных форм.
§ 1. Специфика общественных законов
Проблема законов социальной эволюции кажется возникшей из сравнения природы и
общества. Так, собственно, в истории познания и происходит: развитие естествознания
провоцирует попытки распространить законы природы (или законы физики) на совместное
бытие людей. Эти попытки вызывают реакцию со стороны гуманитарно ориентированных
философов и ученых: они пытаются выдвинуть – в противовес натуралистической экспансии
– новые понятия о жизни людей, характеризующие ее специфический строй, особые
тенденции развития.
Новые социальные понятия вырастают на почве человеческого бытия не в одиночку:
они появляются более или менее отчетливой системой на линии разрывов, которые
образуются между традиционным укладом жизни и меняющейся практикой общества.
Понятия как о человеческом индивиде, так и об обособленной от него социальной
зависимости (общественном отношении) связаны общностью происхождения. Но эта их
далеко не явная связь требует специального прояснения и осмысления. Развивающаяся наука
и сопутствующая ей в этот период философия приступают к «монтажу» понятий,
отражающих
относительно
обособленные
аспекты
человеческого
бытия,
так
прорисовывается общая картина социальной реальности.
Эта картина вполне натуральна, можно сказать, реалистична: на ней представлены
разные стороны человеческого бытия, его подсистемы, элементы. Вместе с тем она условна,
располагает на плоскости явления, имеющие процессуальную природу: в ней связываются
непосредственно разные планы и ступени деятельности людей, соприсутствуют как бы
независимо друг от друга человеческие индивиды и особые формы их бытия…
Непосредственно ретинальное изображение предметов на сетчатке глаза лишено
объемности, и требуется определенный опыт деятельности человека, чтобы придать этому
изображению глубину. Картина социального бытия тоже формируется определенным
опытом, специальными приемами и образами, передающими процессуальность,
разномасштабность и внутреннюю зависимость отображенных явлений.
Проблема изображения социальной реальности, видимо, всегда – и в попытках ее
научного осмысления это особенно заметно – содержит парадоксальную трудность.
Необходимо собрать «в одной раме» объекты, имеющие разные измерения, и вместе с тем
представить анализ этой совокупности, показать, что внешние и внутренние связи этих
объектов не совпадают.
Человеческое сознание в эпохи, предшествующие новому времени, в основном
удовлетворялось традиционным отображением повседневной жизни людей (хотя, конечно, и
тогда делались попытки понять скрытые, «внутренние» ее силы). Новое время обнаружило
ограниченность такого отображения; «натураль– ность» его оказалась условностью, и
возникающая наука об обществе, вынужденная с этой условностью считаться, должна была
определить свою собственную роль в отображении связей человеческой реальности.
Необходимо было не только представить картину человеческого бытия, но объяснить и
понять природу связей, объединяющих различные его элементы. Для этого надо было
приложить специальные усилия и выработать соответствующие научные методы. Нужны
были понятия о связях, зависимостях, отношениях различных компонентов общественного
целого, схемы, выявляющие действие таких зависимостей и связей в бытии людей, образы,
вскрывающие формы процесса в результатах человеческой деятельности.
За плоскостью, на которой «рисовалась» картина человеческой реальности, выявлялся
объем, требующий заполнения схемами, придающими человеческой реальности третье и
четвертое измерения. И поскольку задача выражения многомерной органической цельности
для формирующейся общественной науки была непосильна, она двинулась по пути
отдельных связей и зависимостей человеческого бытия, их описания, накопления,
суммирования, выстраивания в ряды и группы. В картине проявлялась схема, намечающая
структуру социальной реальности.
Эта схема являлась ступенью к объяснению «механизмов» работы общества, к
пониманию его устройства и функционирования. Благодаря ей можно было выделить
достаточно большие подсистемы общества, показать их воздействия друг на друга, их
значение в жизни людей.
В практической жизни новоевропейского общества происходило реальное
абстрагирование отдельных подсистем друг от друга и от непосредственного бытия людей.
Действительность оказалась «подготовленной» для определения существенных связей и
зависимостей между элементами общества, для рассмотрения этих связей и зависимостей «в
чистом виде», т.е. в форме, освобожденной от разнообразия жизненных проявлений
непосредственно индивидного бытия.
Наука по-своему тоже была готова рассматривать связи социального бытия в их
очищенной от конкретного человеческого содержания форме. В стандартах европейской
науки содержалась установка на исследование законов, связывающих объекты, которая либо
сводила природу самих объектов к весьма абстрактным характеристикам, либо не учитывала
индивидуальной природы объектов вообще и направляла внимание исследователя на
описание действующих между объектами зависимостей.
При анализе и описании различных сфер действительности выделялись классы
сходных объектов. И при описании общества, так же как в геологии, химии, биологии,
выделялись большие группы, устанавливались соотношения между ними, характеризовались
условия и свойства, закрепленные в таких соотношениях. Делались попытки определения
зависимостей между правом и хозяйством, между промышленностью и политикой, между
образованием и нравственностью. Высказывались гипотезы относительно обусловленности
индивидного развития людей уровнем экономики и просвещения, характером религии или
науки. Законосообразность общественной жизни – когда она, естественно, становилась
предметом интереса и признания – трактовалась примерно таким образом: одни подсистемы
общества зависят от других, а люди зависят от этих подсистем (их связей и совокупности)
как от условий своего существования.
Формирующееся обществознание в определении законов следовало естествознанию.
Понятие законов формировалось в ходе разделения всех связей бытия на необходимые и
случайные: законы характеризовались как существенные и устойчивые связи явлений,
существо же законов обнаруживалось за счет сведения индивидуальных явлений к
повторяющимся в них и через них зависимостям.
Действие законов общества понималось вначале квазинатуралистически или прямо
натуралистически: т.е. зависимости людей от социальных условий уподоблялись их
зависимостям от природных условий. Экономическое положение общества, его
политический строй, традиционная культура рассматривались как совокупность
естественных связей, которые формируют человека и к которым человек должен
приспосабливать свое поведение. Критическое отношение к общественному порядку
содержало обычно идею о естественных условиях и законах сосуществования людей и
ориентировало на изменение сложившегося строя жизни, приближение его к некой
естественной норме. Иными словами, люди «вписывались» в действия законов как существа
в основном подчиненные, страдательные, парадоксальным образом находящие свободу в
подчинении и смирении. Надо учитывать, конечно, что такого рода истолкования законов
были исторически подкреплены реальным процессом воспроизводства общественной жизни.
Там, где общественное движение было наиболее заметно, продуктивные социальные силы
выступали в сверхиндивидном и в этом смысле в сверхчеловеческом выражении.
Обозначившийся историзм отдельных сфер человеческой деятельности – их изменчивость,
рост, продуктивность – оказывали воздействие на образ жизни людей, однако не становились
силой их собственного развития.
Достарыңызбен бөлісу: |