История этнографической науки

попытки теоретического обобщения фактических данных Так, еще в античное время сложилась 
гипотеза «трехступенчатого» развития хозяйства: от собирательства и охоты к скотоводству, а 
затем к земледелию. Она получила широкое распространение и оказывала влияние на взгляды 
многих ученых до конца прошлого века. В средние века продолжалось накопление 
этнографических наблюдений, но в условиях засилья церкви они не получили теоретического 
осмысления.
Развитие этнографических воззрений всегда было теснейшим образом связано с актуальными 
политическими и экономическими проблемами и борьбой идеологий. Это ясно проявилось в 18 в., 
когда материализм пошел на штурм схоластического учения церкви. Взгляды просветителей и 
энциклопедистов имели большое значение для развития этнографических представлений, а затем 
и этнографии как науки. Складывается концепция об универсальных закономерностях всемирно-
исторического процесса. При этом «дикие» народы рассматриваются как ранний этап истории 
человечества. Разрабатывается метод ретроспективного анализа: представления о внеевропейских 
отсталых народах переносятся на европейскую древность. Зарождается сравнительно-
исторический метод исследования явлений общественной и культурной жизни, который позднее в 
качестве сравнительно-этнографического применил для этнографии Ф Ласрито. Складывание 
этнографии как самостоятельной науки относится к середине 19 в. и связано с успехами 
естествознания, с развитием эволюционного учения, противопоставленного прогрессивными 
учеными того времени метафизическим канонам церкви. В борьбе с теологическими взглядами 
основоположники эволюционизма Ж. Б. Ламарк, Ч. Дарвин и многие другие создали теорию, 
согласно которой все в мире развивается и изменяется от простого к сложному, причем эволюция 
идет не случайно, а подчиняется определенным, универсальным закономерностям, и историческое 
развитие означает прогресс.
Это учение было положено в основу новой науки о народах — этнографии (этнологии), что 
выдвинуло ее на передний край борьбы материалистических и идеалистических идей. Используя 
теоретические положения эволюционизма, ученые стали исследовать историю первобытного 
общества и человеческую культуру, пользуясь при этом сравнительно-этнографическим методом. 
Среди создателей и классиков эволюционного направления в зарубежной буржуазной этнографии 
19 в. следует назвать в первую очередь А. Вастиана, И. Бахофена, Д. Т. Мак-Леннана, Эд. Тейлора, 
Дж. Леббока, Л. Г. Моргана.
Особое место среди крупнейших ученых-эволюционистов занимает Л. Г. Морган, чьи труды были 
высоко оценены классиками марксизма. Ф. Энгельс отмечал, что Морган в границах своего 
предмета самостоятельно пришел к материалистическому пониманию истории. Морган был 
первым, кто предпринял попытку создать периодизацию истории первобытного общества на 
основе развития производства и культуры. Он показал исторический характер и значение рода как 
основной универсальной исторической ячейки первобытного общества. Большое внимание 
уделено в его трудах эволюции семьи и брака, системам родства. Широко известны его труды по 
этнографии североамериканских индейцев. Вместе с тем Морган, как и большая часть других 
представителей эволюционистского направления, занимал идеалистические позиции по ряду 
методологических проблем. Ошибочными оказались некоторые его взгляды по истории семьи и 
брака. Нуждается в пересмотре на основании современных научных данных его периодизация 
истории первобытного общества. Однако все это не снижает заслуг Л. Г. Моргана в развитии 
этнографической науки и создании теории первобытного общества.
Развитие эволюционизма в этнографии и эволюционная теория в целом оказали на науку своего 
времени огромное прогрессивное влияние и объективно способствовали победе материализма над 
учением церкви. В этом, как и в признании наличия закономерностей в историческом процессе и 

развитии культуры, в признании общности всей человеческой культуры, состоят важнейшие 
заслуги эволюционизма. Эволюционизм был также направлен против расизма и прочих 
антигуманных концепций.
Однако со временем, особенно к концу 19 в., все в большей степени стали проявляться слабые 
стороны эволюционной теории и метода. Стало очевидно, что новый обширный фактический 
материал плохо согласовывался с эволюционистскими схемами и зачастую противоречил им. Так, 
оказалась ошибочной эволюционистская теория непрерывного прямолинейного развития 
общества от простого к сложному путем количественных изменений. Действительность же 
подчинялась не простым эволюционным, а более сложным, диалектическим законам развития. К 
ошибкам нередко приводил и сравнительно-этнографический метод, особенно в тех случаях, когда 
сопоставлялись явления, относящиеся к разным историческим эпохам и географическим ареалам, 
что часто встречалось в произведениях эволюционистов. К ошибочным выводам приводил 
зачастую ретроспективный «метод пережитков», когда те или иные явления рассматривались как 
пережитки прошлого и по ним пытались реконструировать предшествующие этапы развития. В 
действительности оказывалось, что многие «пережитки» были на самом деле живыми, 
действующими общественными институтами. Для некоторых представителей эволюционистского 
направления была характерна биологизация общественных процессов, а также преувеличение 
значения в них психологических явлений.
К концу 19 и особенно в начале 20 в. все в большей степени стала развертываться критика 
теоретических и методических концепций эволюционизма. Причем велась эта критика как со 
стороны реакционных, так и прогрессивных ученых. Во многом она была справедливой и 
отмечала действительные недостатки эволюционистского учения. Но обычно отрицалось и то 
наиболее ценное, что было достигнуто эволюционистским учением: представление об 
универсальности исторических законов развития общества, идеи единства человечества и его 
культуры.
В ходе критики эволюционистской теории и метода стали возникать новые этнографические 
учения, немало, впрочем, заимствовавшие у эволюционизма. Следует подчеркнуть, что эти учения 
не внесли существенного вклада в теорию и их методологические позиции были, как правило, 
шагом назад по сравнению с эволюционизмом. Многие антиэволюционистские направления 
имели ярко выраженный реакционный идеалистический характер, а часть их вообще ставила своей 
целью реабилитацию библейского учения.
В конце 19 — начале 20 в. все большее распространение получают концепции, основанные в той 
или иной степени на признании диффузии как главного фактора в развитии культуры, а 
этнографии — как науки о культуре. Явления культурной диффузии были хорошо известны и в 
прошлом. О них писали еще античные авторы, не говоря уже об эволюционистах. Но только в 
рассматриваемых направлениях миграция вещей и идей принималась за основу «исторического» 
развития культуры. Социально-экономическое развитие и универсальные исторические законы 
при этом частично или целиком отвергались. Большая часть сторонников диффузионизма 
рассматривала культуру в отрыве от ее живого носителя — этноса — как совокупность 
единичных, неповторяемых явлений.
Одним из первых направлений, связанных с идеей диффузии, было учение, известное под 
названием антропогеографии. Основатель этого учения Фридрих Ратцель и многие его 
последователи полагали, что определяющую роль в развитии культуры и общества играют 
диффузия и географическая среда.

Характерными представителями диффузионистского течения были школа «культурной 
морфологии» Лео Фробениуса, школа «культурных кругов» Фритца Гребнера и венская 
католическая «культурно-историческая» школа Вильгельма Шмидта, получившие большое 
распространение в начале 20 в. Хотя и с разных позиций, сторонники этих направлений вели 
критику эволюционизма, выступали против принципа историзма в этнографии, а тем самым 
против признания исторических закономерностей в развитии этнографических явлений.
Л. Фробениус разработал учение о «культурной морфологии», рассматривавшее развитие 
культуры с точки зрения биологических закономерностей. Вместе с тем трудами Фробениуса и его 
учеников был собран значительный фактический материал по этнографии народов периферии 
классовых обществ. Ф. Гребнер предпринял попытку объяснить развитие культуры не 
историческими закономерностями, а взаимодействием «культурных кругов», произвольно 
сконструированных им из некоторых явлений материальной и духовной культуры. Вильгельм 
Шмидт и его соратники, хотя и называли свою школу «исторической», в действительности 
выступали против историзма, понимая историю как диффузию вещей, идей, «культурных кругов». 
Выводы представителей школы строились по большей части на субъективных суждениях, что 
нередко сказывалось и на методике полевых исследований и достоверности собираемого 
материала. В. Шмидт в течение всей жизни безуспешно пытался «обосновать» ряд библейских 
положений: идею единобожия, представление об извечности моногамной семьи, об извечности 
частной собственности. В несколько более сдержанном и осторожном виде идеи диффузионизма 
развивались в трудах известных этнологов Р. Гейне-Гельдерна, У. Риверса и др.
Как определенное направление диффузионизм потерял свое значение еще в эпоху между двумя 
мировыми войнами, но некоторые представления, связанные с явлениями диффузии, играют 
известную роль и в современных этнографических концепциях.
Неокантианские философские идеи о непознаваемости исторического процесса оказали 
определенное влияние на формирование крупного течения в буржуазной этнологии, получившего 
наименование функционализма. Его создатель и глава Бронислав Малиновский видел задачи 
этнологии прежде всего в изучении функций культурных явлений, их взаимосвязей и 
взаимообусловленности. Положительным в учении Малиновского, А. Рэдклиф-Брауна и других 
сторонников функциональной теории был призыв изучать культуру каждого общества как единое 
явление, в котором все части связаны между собой выполнением определенных функций. 
Функционалистами был собран большой и достоверный полевой материал. Однако в. целом 
теория функционализма отличалась, крайним антиисторизмом и использовалась, особенно в 
Британской империи, для цепей колониального управления.
В Америке в конце 19 в. возникло новое учение — «американская школа исторической 
этнологии», основоположником которой был Франц Боас. Положительной стороной этого учения 
была борьба с расизмом и колониализмом. Но в целом Боас и его последователи относились 
отрицательно к широким теоретическим обобщениям и возможности выведения 
общеисторических закономерностей, к идее общности человеческой культуры. Боас считая, что 
культурные ценности разных народов несопоставимы. Эта же идея легла в основу другого 
направления в американской этнологии, так называемого культурного релятивизма.
Примерно в то же время во Франции складывается «социологическая» школа Эмиля Дюркгейма, 
исходившая из философских идей неопозитивизма. Дюркгейм и его сторонники избрали 
предметом своего исследования общество, в котором они изучали системы нравственных связей, 
этнопсихологию. При этом они рассматривали каждое общество как изолированное явление, 
отрицая тем самым исторические законы развития.

Подобные же тенденции наблюдались в 1920—1930-х годах в Германии и США. Так, в Германии 
представителем этнопсихологии выступил Рихард Турнвальд, создавший новое антиисторическое 
и реакционное по своей сущности направление — этносоциологию. Он был также одним из 
основателей учения аккультурации (восприятие одним народом культуры другого), много 
заимствовавшего у диффузионизма. Преемником Турнвальда стал В. Мюльман. В то же время в 
США возникает психологическое, или этнопсихологическое направление, сложившееся в 
значительной мере под влиянием идей З. Фрейда и его последователей.
Зигмунд Фрейд, известный врач-психиатр, создал учение о психоанализе и затрагивал в своих 
трудах некоторые проблемы истории первобытного общества и этнографии. Согласно его 
взглядам, поведение индивида и
жизнь целых обществ зависят в значительной мере от вытесненных в подсознание представлений 
и чувств. Явления культуры оказывались, по Фрейду, связанными с неврозами. Ими же он 
объяснял многие явления у первобытных народов. Таким образом, по Фрейду и близким ему по 
духу исследователям, обществом управляли не социально-экономические, а психологические, 
биологические законы. Эта концепция была крайне антиисторичной и объективно вела к так 
называемому психорасизму. Последний проявился, в частности, в названном выше 
этнопсихологическом направлении в США, представленном Р. Бенедикт, А. Кардинером и др. Они 
считали, что каждое общество обладает своей особой «моделью культуры», причем одни 
«модели» качественно выше, а другие ниже. Высшим психологическим типом объявлялся гот, на 
основе которого сломился пресловутый «американский образ жизни».
Дальнейшее развитие буржуазных школ и направлений привело к возникновению культурного 
релятивизма (М. Херсковиц и др.), структурализма (Э. Эванс-Притчард, К. Леви-Стросс и др.) и 
ряда других течений. Каждое из этих течений очень неоднородно и, несмотря на громкие фразы, 
призванные «доказать» их материалистический характер, в своем существе они антиисторичны. 
Так, «культурный релятивизм» приходит в конечном счете к идее абсолютизации каждой 
культуры и отрицанию единства человечества. Структурализм сводится к концепции о вечной и 
неизменной структуре общества, что является якобы отражением извечных свойств человеческого 
сознания.
В послевоенное время в Англии и США делаются попытки возродить эволюционизм (Л. Уайт) или 
модернизировать его в виде неоэволюционизма (Дж. Стюард, Дж. Мердок). в американской 
этнологии наблюдаются некоторые тенденции возврата к Моргану, но при этом его нередко 
противопоставляют Энгельсу, Попытки представителей всех этих направлений преодолеть 
ошибки и заблуждения буржуазных этнологических учений, игнорируя или извращая при этом 
марксизм, не дают и не могут дать положительных результатов.
Откровенно реакционный, неоколониалистский характер имели неудавшиеся попытки применить 
к этнологии так называемую теорию конвергенции, призванную доказать, что все народы 
развиваются по пути, который приведет в конечном счете к капитализму.
В ФРГ в послевоенное время заметна тенденция вообще отрицать необходимость теоретических 
разработок, ограничиваясь эмпирическими исследованиями. Впрочем, эта тенденция вообще 
характерна для многих современных буржуазных этнологов.
По поводу большинства современных концепций в зарубежной буржуазной этнологии следует 
заметить, что, как правило, они недолговечны, получают временно, как мода, более или менее 
широкое распространение, а затем быстро исчезают, не оставляя заметного следа в науке.

Русская этнография сложилась в виде научного направления в то же время, что и на Западе, в 
середине 19 в. Дореволюционные ученые-этнографы проводили широкие исследования как 
русского населения, так и других народов, живших в царской России. При этом большое внимание 
уделялось изучению устного народного творчества (фольклора), общественной жизни, общины, 
семьи, материальной и духовной культуры. Крупнейшие ученые (Д. Н. Анучин, В, Г. Богораз, В. 
И. Иохельсон, Л. Я. Штернберг и др.) создавали труды, в которых исследовались отдельные 
народы и теоретические проблемы этнографии. Широким признанием и в наше время пользуется 
концепция Д. Н. Анучина о комплексном методе исследования при решении сложных историко-
культурных проблем (с использованием данных этнографии, археологии и антропологии). 
Выдающиеся успехи были достигнуты при изучении зарубежных народов (Н. Н. Миклухо-Маклай 
и др.).
На развитие русской дореволюционной этнографии немалое влияние оказал эволюционизм. 
Наиболее известными представителями этого направления были М. М. Ковалевский, Ю. Э. Петри, 
Л. Я. Штернберг и др. Но уже в начале 20 в. появляются работы, в которых эволюционизм 
подвергался серьезной критике (А. Н. Максимов). В то же время получает
распространение марксизм, оказавший значительное влияние на развитие русской 
этнографической мысли. Особое значение в популяризации марксизма применительно к 
этнографическим исследованиям имели труды Н. И. Зибера, посвященные изучению 
производственных отношений в доклассовом обществе. На идеях марксизма основывались 
взгляды ф. Кона, в известной степени М. М. Ковалевского и многих других ученых.
Характерными особенностями русской этнографии были последовательный гуманизм, глубоко 
враждебный любым проявлениям расизма, а также ее материалистическая направленность. 
Воспринимая те или иные учения зарубежной этнографии, русские ученые использовали обычно 
только их положительные, главным образом методические стороны, отвергая идеалистические 
основы.
Решающее значение для превращения этнографии в подлинно историческую науку имел 
марксизм-ленинизм. К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин придавали большое значение этнографии 
при исследовании ранних социально-экономических формаций. Это нашло выражение в трудах К. 
Маркса «Конспект книги Л. Г. Моргана «Древнее общество», «Формы, предшествующие 
капиталистическому производству», Ф. Энгельса «Роль труда в процессе превращения обезьяны в 
человека», «Происхождение семьи, частной собственности и государства», а также в ряде 
замечаний и заметок. Развитие государства, социально-экономических укладов в 
докапиталистических обществах рассматривалось во многих трудах В. И. Ленина. И если 
этнография оформилась как самостоятельное научное направление в середине 19 в., то в 
подлинную историческую науку ее превратили классики марксизма-ленинизма, развившие ее на 
философских основах диалектического и исторического материализма.
Дальнейшее развитие марксистская материалистическая этнография получила после Великого 
Октября в нашей стране. Развиваясь на основе лучших традиций дореволюционной прогрессивной 
русской этнографии, она с первых лет Советской власти признала марксизм своей 
методологической основой.
Отличительной чертой советской этнографии уже на первых порах становления была ее тесная 
связь с решением насущных практических задач. Советские этнографы принимали самое активное 
участие в осуществлении мероприятий по проведению в жизнь ленинской национальной 
политики, социалистических преобразований культуры и быта. Этнографы живо откликнулись на 
решение задач в связи с национальным размежеванием, строительством национальных культур. 

Глубоко изучалось научное наследие классиков марксизма-ленинизма, велись дискуссии о 
предмете и задачах этнографических исследований. Уже к концу 1930-х годов марксистская 
методология полностью вытеснила бытовавшие до этого эволюционистские взгляды (Л. Я. 
Штенберг, Ю. Э. Петри и др.), представления, связанные с теорией «культурных кругов» и 
«культурно-исторические школы» (Б. А. Куфтин и др.), а также эклектические концепции (В. Г. 
Богораз-Тан, П. Ф. Преображенский и др.).
Еще в предвоенный период советские этнографы поднимали важные вопросы теории этнографии 
и истории первобытного общества в связи с обсуждением проблем периодизации первобытного 
общества, истории хозяйства, семейных и общественных отношений, культуры, религии.
Особенно интенсивно развернулись практические и теоретические работы советских этнографов 
после окончания Великой Отечественной войны. Стали проводиться широкие полевые работы. 
Значительно расширились и углубились исследования в области теории. Особенно большое 
значение имела постановка проблемы этноса как самостоятельного исторического явления, 
исследование теории этноса и этнических процессов. В 1960—1970-х годах окончательно 
формулируются предмет и задачи советской этнографии. Осуществляется ряд капитальных 
исследований по отдельным проблемам науки. Большое внимание при этом уделяется изучению 
этногенеза разных народов, их этнической истории. К крупным достижениям советской 
этнографической науки следует отнести теоретические исследования по проблемам истории 
первобытного общества, истории хозяйства и материальной культуры, семьи и семейно-брачных 
отношений, социальной структуры, духовной культуры. По всем этим вопросам проводятся 
плодотворные дискуссии, получающие отражение в журнале «Советская этнография», на 
страницах других журналов и в монографиях. Предпринимаются публикации обобщающих трудов 
(«Народы мира», «Страны и народы» и многие другие издания).
Значительным вкладом в теоретическую этнографию является разработанное советскими 
исследователями учение о хозяйственно-культурных типах и историко-этнографических областях. 
Широко известны труды советских этнографов по общим проблемам этнографии и истории 
религии. Ведется плодотворная работа по изучению и критике буржуазных этнологических 
учений. Больших успехов достигла советская этнография в области этнографического изучения 
отдельных народов и этнического картографирования.
В настоящее время перед советской этнографией стоят большие задачи по изучению современных 
этнических и культурных процессов в нашей стране и за рубежом, осуществляемого совместно с 
социологами.
Марксистская этнография успешно развивается также в странах социализма в тесном контакте с 
советской этнографией.

жүктеу/скачать 1,82 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: