Форрест Гамп

У. Грум. «Форрест Гамп»
117
зовался профессионалами с тыща девятьсот трицать первого года, и фигли Змею приспичило
с ним вылезать. Но на самом-то деле, сказал Кертис, дело было вовсе не в «статуе Свободы».
Истина, по словам Кертиса, заключалась в следущем: Змей на столько обдолбался, что, отбе-
жав назад, попросту забыл сделать пас, а левый энд случайно просек ситацию, забежал ему за
спину и преспокойно отобрал мяч. Короче, сказал Кертис, теперь Змей подвязаеца помощни-
ком тренера какой-то зачуханной децкой команды в Джорджии.
После пары пива у меня созрела одна идея, которой я не замедлил поделица с Кертисом.
– Хочешь на меня поработать? – спросил я.
Минуту-другую Кертис орал и матерился на чем свет стоит – как видно, готовился спро-
сить, в чем будут заключаца его обязанности. Я расказал про креведочный бизнес и что я бы
поручил ему занимаца расширением сфер нашей деятельности. Он еще пошумел, но смысл
его матюгов сводился к одному слову: «Да».
Вобщем, все лето, осень и следущую весну мы вкалывали не прикладая рук – и я, и Сью, и
мама, и Кертис. Папа Буббы и тот был приставлен к делу. За год наши прибыли выросли почти
до тридцати тысяч, но мы не собирались на этом останавливаца. Все шло как по маслу, мама
почти забыла рыдать, а в один прекрасный день мы даже увидели, как физиономия Кертиса
расплылась в улыбке, но он, заметив, что мы на него глазеем, тут же нахмурился и разразился
матюгами. Что до меня, то моя радость была не полной, посколько я все время думал о Дженни
и как сложилась ее судьба.
А однажды решил, что так дальше продолжаца не может. Был воскресный день, и я, надев
костюм, сел на автобус до Мобайла и пошел по адресу мамы Дженни. Постучался; она была
дома и смотрела телик.
Когда я назвался, она сказала:
– Форрест Гамп! Глазам своим не верю. Заходи!
Мы не много посидели, она расспрашивала о маме, и чем я занимаюсь, и вобще. В конце
концов я задал свой вопрос на счет Дженни.
– Знаешь, она редко дает о себе знать, – сказала миссис Каррен. – По-моему, живут они
где-то в Калифорнии.
– Она, – спрашиваю, – снимает комнату на пару с подругой или как?
– Ой, а ты разве не в курсе, Форрест? – удивилась она. – Дженни вышла замуж.
– Замуж? – переспросил я.
– Да, несколько лет назад. До этого она жила в Индиане. Потом перебралась в Вашингтон
– и вдруг я получаю открытку, где говорица, что она теперь замужем и они собираюца переез-
жать – вроде бы в Северную Каролину. Если от нее будут какие-нибудь вести, сообщить тебе?
– Да нет, мэм, – говорю, – не стоит. Просто передайте, что я желаю ей всего самого
доброго, вот как-то так.
– Непременно, – сказала миссис Каррен. – Рада была тебя повидать.
Не знаю, вероятно, такой новости следовало ожидать, но я оказался к ней не готов.
Сердца биение участилось, руки похолодели, ладони стали влажными, и все мои мысли
были о том, чтобы забица куда-нибудь и свернуца клубком, как в тот день, когда убили Буббу.
Так я и сделал. Нашел заросли кустарника на чужом приусадебном участке, заполз под ниж-
ние ветви, поттянул колени к голове и, кажеца, даже палец принялся сосать, чего не делал дав-
ным-давно, посколько мама всегда мне твердила, что, не щитая младенцев, это верный при-
знак идиота. Короче, сам не знаю, сколько я там пролежал. Вроде бы остаток одного дня и
половину другого.
У меня не было ощущения, что Дженни передо мной виновата: она все правильно сде-
лала. В конце-то концов, я же идиот, и хотя многие женщины говорят, что у них мужья – иди-

У. Грум. «Форрест Гамп»
118
оты, им даже не прицтавить, во что превратилась бы их жизнь в браке с настоящим идиотом. По
большому счету я, наверно, жалел самого себя, посколько за долгие годы привык думать, что
в один прекрасный день мы с Дженни будем вместе. А потому, узнав о ее замужестве, у меня
внутри что-то умерло и больше уже не воскресло, потому как одно дело – убежать и совсем
другое – выйти замуж. Выйти замуж – это очень серьезно. Среди ночи я не много поплакал,
но это не помогло.
На другой день, ближе к вечеру, выполз я из-под кустов и вернулся в Байю-Ла-Батре.
Делица ни с кем не стал – решил, что от этого проку не будет. Меня ждала работа: где сетку
подлатать, где еще что-нибудь, так что я, ни с кем не контактируя, вкалывал в одиночку. Спра-
вился уже затемно и принял решение: с головой уйти в креведочный бизнес и работать на
износ. А что еще делать?
Так я и поступил.
В тот год наши прибыли достигли семьдесят пять тыщ долларов грязными, а бизнес на
столько расширился, что мне пришлось нанять еще несколько человек себе в помощь. Во-пер-
вых, старину Змея, университецкого квотербека. Его уже достала работа в зачуханной децкой
команде, и я определил его к Кертису – отвечать за траление и водовыпуск. Во-вторых, я выес-
нил, что тренер Феллерс вышел на пенсию, и пригласил его вместе с теми двумя амбалами,
тоже оставшими не у дел, обслуживать причалы и плавсрецтва.
Прошло еще не много времени, и о том, как у нас поставлено дело, пронюхала пресса.
Ко мне прислали репортера, чтоб взял у меня интервью из разряда «как поднялся местный
парень». Этот материал, а так же мое фото вместе с мамой и Сью, опубликовали в ближайшем
воскресном выпуске под заголовком: «Клинический идиот нашел себя в инновационном мор-
ском бизнесе».
Короче, вскоре после этого мама стала просить, чтобы я нашел ей помощника, способ-
ного взять на себя бухалтерский учет и решение финансовых вопросов – сама она с такими
масштабами бизнеса уже не справлялась. Подумал я, подумал и решил связаца с мистером
Трибблом, посколько он перед выходом на пенсию тоже не плохо поднялся в бизнесе. По его
собственному выражению, он был «безмерно рад» моему звонку и обещал прилететь ближай-
шим рейсом.
А еще через неделю сказал, что у него есть ко мне разговор.
– Форрест, – начал он, – твои успехи иначе как выдающими не назовешь, но ты достиг
той стадии, когда фирме уже требуеца серьезная финансово-аналитическая деятельность.
Я спросил, что именно требует анализа, и в ответ услышал:
– Инвестиции! Диверсификация! Как мне видица, в текущем финансовом году твои при-
были достигнут ста девяноста тыщ долларов. В следущем – приблизяца к четверти миллиона.
При таком уровне доходов денежные средства необходимо реинвестировать, а иначе налоговое
ведомство разденет тебя до нитки. Реинвестиции – это двигатель американского бизнеса!
И поступили мы так.
Управление финансами взял на себя мистер Триббл, и мы организовали ряд корпора-
ций. Одну назвали «Компания „Морепродукты Гампа“». Другую – «Крабы от Сью», третью –
«Мамины лангусты».
Итак, четверть миллиона превратилась в полмиллиона, а еще через год – в миллион и так
далее. Четыре года спустя наш бизнес вышел на уровень пяти миллионов в год. Теперь у нас в
штате около трехсот человек: мы приставили к делу и Какашку, и Овоща, чьи борцовские дни
остались далеко позади. У нас эти ребята отвечают за погрузочно-разгрузочные склацкие опе-
рации. Мы из сил выбились, разыскивая Дэна, но он будто растворился без следа. Зато нашли
старину Майка, промоутера бойцовских поединков: ему доверили пиар и рекламу. К съемкам

У. Грум. «Форрест Гамп»
119
рекламного ролика Майк (с подачи мистера Триббла) привлек даже Ракель Уэлч: переодетая
каким-то членистоногим, она пританцовывала и пела:
Забудешь ты печаль свою,
Отведав крабиков от Сью.
Короче, дело приобрело не шуточный размах. Мы обзавелись собственным парком
авторефрижераторов, а так же флотилией сейнеров и судов для добычи креведок и устриц.
Построили свой консервный завод, административное здание, сделали солидные инвестиции
в недвижимость: кондоминимумы и торговые центры; не обошли своим вниманием и аренду
нефтегазовых месторождений. Нашлось у нас место и для професора Квакенбуша из Гарварда,
преподавателя англиского и литературы, уволенного с работы за связь со студенткой: он стал
поваром в «Маминых лангустах». Пригрели так же полковника Гуча, которого выперли из
армии после моего наградного тура. Мистер Триббл доверил ему планирование «секретных
операций».
Мама руководила строительством нашего нового, просторного дома, щитая, что главе
корпорации не солидно ютица в какой-то хижене. Но хижену она сносить не стала – сказала,
пусть в ней останеца Сью – на хозяйстве. Теперь я по должности каждый день расхаживаю
в костюме и с кейсом, как адвокад. Без конца заседаю на совещаниях, выслушиваю потоки
всякой хренотени, в которой смыслю ровно столько, сколько в языке пигмеев, а окружающие
обращаюца ко мне «мистер Гамп» и разговаривают очень вежливо. В Мобайле вручили мне
ключи от города и попросили войти в совет директоров центральной больнитцы и симфони-
ческого орекстра.
А как-то раз пришли ко мне в офис какие-то люди и говорят: мы, дескать, хотим выдви-
нуть вас в сенат Соединенных Штатов.
– Вы – настоящий самородок, – заевил, попыхивая толстой сигарой, все тот же ходатай в
светлом летнем костюме. – В юности – звезда футбольной команды Медведя Брайанта, затем
герой войны, прославленный астронавт, лицо, близкое к президенту, – чего еще желать?
Звали его мистер Клакстон.
– Послушайте, – отвечаю, – я самый обыкновенный идиот. В политике ничего не смыслю.
– В таком случае вы идеально вписываетесь! – обрадовался мистер Клакстон. – Нам тре-
буюца порядочные люди вашего толка. Соль земли, я бы сказал! Соль земли!
Мне эта переспектива ни сколько не улыбалась, равно как и протчие, предложенные неиз-
весно кем. От чужих идей у меня всегда одни неприятности. Но, расказав об этом маме, у нее,
конечно, навернулись слезы гордости, посколько она усмотрела здесь сбычу всех своих мечта-
ний: увидеть сына сенатором Соединенных Штатов.
Короче, настал день, когда моя кандидатура была выдвинута официально. В Мобайле
мистер Клакстон и его помощники арендовали зал и вывели меня на сцену в присуцтвии целой
толпы зрителей, каждый из которых заплатил полдоллара, чтобы только послушать мою ахре-
нею. Для начала были произнесены какие-то долгоиграющие речуги, а потом пришел мой
черед.
– Мои сограждане-американцы… – начал я.
Текст написал для меня мистер Клакстон вместе со своими помощниками; он же преду-
предил, что после выступления нужно будет отвечать на вопросы из зала. Застрекотали теле-
визионные камеры, замигали вспышки, репортеры застрочили в блокнотах. Стал я зачитывать
с трибуны свою речь от начала до конца, спасибо, что не длинная получилась. Правда, и смысла
в ней было с гулькин нос, но кто я такой, чтоб судить? Я же обыкновенный идиот.
Отбарабанил до конца; встает какая-то мадам-газетчица и заглядывает в свой блокнот.

У. Грум. «Форрест Гамп»
120
– В настоящее время, – говорит, – мы оказались на грани ядерной катастрофы, экономика
в плачевном состоянии, наша страна вызывает гневное осуждение со стороны всего осталь-
ного мира, в городах царит беззаконие, люди ежедневно недоедают, в наших домах не осталось
места религии, всюду пышным цветом расцвели жадность и алчность, наши фермеры терпят
банкроцтво, страну наводнили приежжие, которые отнимают у нас рабочие места, профсоюзы
насквозь корумпированы, в гетто умирают младенцы, налоговое бремя распределяеца неспра-
ведливо, в наши школы пришел хаос, над нами черной тучей нависла угроза голода, эпидемий
и войны – в свете всего этого, мистер Гамп, каковы, – спрашивает, – с вашей точки зрения,
наиболее актуальные задачи текущего момента?
В зале наступила гробовая тишина.
– Мне бы по маленькому, – сказал я.
Что тут началось! Слушатели как с цепи сорвались: завопили, загорланили, развесели-
лись, руками машут. Задние ряды уже начали дружно скандализировать: «Нам по ма-ленько-
му! Нам по ма-ленько-му! Нам по ма-ленько-му!», очень скоро и весь зал подхватил.
Моя мама, сидевшая на сцене у меня за спиной, поднялась со своего места, за руку потя-
нула меня с ораторской трибуны и приговаривает:
– Постыдился бы о таких вещах прилюдно заявлять!
– Нет-нет! – вступился мистер Клакстон. – Все прошло идеально! Теперь у нашей кам-
пании появился свой лозунг!
– Какой? – удивилась мама и глаза сощурила до бусинок.
– «Нам по ма-ленько-му!» – напомнил мистер Клакстон. – Прислушайтесь! Никто еще
не находил такого отклика у рядовых граждан!
Но мама на это не купилась.
– Где это слыхано, чтобы в лозунге кампании звучали такие слова?! Отвратительно до
неприличия… а ко всему протчему, в чем тут смысл?
– Это же символ, – обьесняет мистер Клакстон. – Вообразите: он будет растиражирован
рекламными щитами, плакатами, наклейками на бамперах. Он вытеснит теле- и радиорекламу,
это же гениальный ход. «Нам по маленькому» – это символ избавления от гнета правительства
и очищения нашей страны от всего, что идет ей во вред… Он знаменует нынешнюю безвыход-
ность и скорое облегчение!
– Что? – У мамы закрались какие-то подозрения. – Вы совсем из ума выжили?
– Форрест, – сказал мистер Клакстон, – вам прямая дорога в Вашингтон.
Вроде бы все указывало именно на это. Кампания шла полным ходом, фраза «Нам по
маленькому» стала крылатой. Люди выкрикивали ее на улицах, приклеивали на автобусы и на
свои машины. Телекомментаторы и ведущие журналисты предлагали пространные толкования
смысла. Проповедники выкликали эту фразу с амвона, дети хором повторяли ее в школах. Я
уже выглядел этаким верняком прецтоящих выборов, и, более того, мой соперник от отчаяния
придумал себе такой лозунг: «Мне бы тоже по маленькому» – и расклеил его по всему штату.
Но потом эта башня, как я и опасался, развалилась.
Лозунг «Мне по маленькому» привлек внимание всех нацианальных СМИ, и вскоре
«Вашингтон пост» и «Ню-Йорк таймс» прислали к нам своих крестпондентов для журналиц-
кого расследования. Мне задали множество вопросов, при чем очень вежливо и дружелюбно,
а по возвращении домой стали копать мое прошлое. Их открытия публиковались на первых
полосах газет по всей стране. «Пестрое прошлое кандидата в сенат!» – кричали заголовки.
Во-первых, сообщалось, что меня отчислили с первого курса университета. Во-вторых,
кто-то раскопал эпизод нашего с Дженни похода в кино, когда служители порядка вывели
меня из зала. Далее, всплыла фотография, где я в розалии показываю голый зад президенту
Джонсону. Наконец, многие бостонцы, которых поспрошали о моих выступлениях с «Битыми

У. Грум. «Форрест Гамп»
121
яйцами», засведетельствовали, что я покуривал марихуану и что «вероятно, имел отношение
к поджогу» в Гарвадском университете.
Хуже того, на свет вытащили уголовные обвинения, выдвинутые против меня за выбра-
сывание боевой награды у Капитолея США и вынесенное судьей решение упрятать меня в
психушку. Предали гластности и мою бойцовскую карьеру, и прозвище Дундук. Напечатали
фото, как меня обматывает Професор. Наконец, было упомянуто, что я, согластно «несколь-
ким источникам, пожелавшим остаца неизвестными», был замешан «в голливудском секс-
скандале с участием известной актрисы».
Это стало последней каплей. Мистер Клакстон ворвался в предвыборный штаб, выкри-
кивая: «Нам конец! Это нож в спину!» и протчий бред. Но на этом и в самом деле все кончи-
лось. У меня не оставалось другого выбора, кроме как снять свою кандидатуру, а на следущий
день мы с мамой и мистером Трибблом сели «держать совет».
– Форрест, – сказал мистер Триббл, – я думаю, тебе нужно на некоторое время залечь
на дно.
Я понимал, что он прав. А кроме того, мне не давало покоя кое-что еще, о чем я до сих
пор умалчивал.
Начиная креведочный бизнес, мне даже нравилась эта работа: вставать с расцветом, идти
к запруде, расставлять сети, потом собирать урожай креведок и тагдалее, сидеть со Сью по
ночам на крыльце рыбацкой хижены, играть на губной гармошке, а по субботам покупать блок
из шести банок пива и надираца.
Но теперь-то все стало иначе. Мне приходилось посещать всякие банкеты, где официанты
подавали непонятные блюда, а женщины китчились крупными серьгами и протчеми побре-
кушками. Сутками напролет трезвонил телефон, у людей постоянно возникали ко мне вопросы
обо всем на свете. А пройди я в сенат, стало бы еще хуже. В последнее время у меня не было
ни минуты времени для себя, и что-то неуловимо от меня ускользало.
И потом, смотрюсь в зеркало и вижу: на физиономии морщины, на висках – седина, да и
прежнего куража больше нет. И становица ясно, что бизнес идет вперед, а сам я типо кружусь
на одном месте. Возникает вопрос: чего ради? Давным-давно у Буббы появился план, который
сейчас превзошел наши самые смелые ожидания – ну и что? Нынешние дни не идут ни в какое
сравнение с теми временами, когда я играл в футбол на Апельсиновом кубке против кукуруз-
ников из Небраски, выступал с «Битыми яйцами» или, если уж на то пошло, смотрел по телику
«Бевер или Хилл бились?» с президентом Джонсоном.
Наверно, все это так или иначе связано с Дженни Каррен, но посколько исправить ничего
нельзя, лучше и не думать о незбыточном.
Короче, понял я, что лучше мне будет отойти от дел. Мама, по своему обыкновению,
рыдала, всхлипывала и промакала глаза платочком, зато мистер Триббл меня понял.
– Давай всем объявим, что ты уходишь в длительный отпуск, Форрест, – сказал он. –
Естественно, твоя доля в бизнесе останеца за тобой, и ты в любой момент сможешь ею распо-
рядица по своему усмотрению.
Сказано – сделано. Через пару дней я взял с собой кое-какую наличность, побросал самое
необходимое в дорожную сумку и пошел на завод. Попрощался с мамой и мистером Трибб-
лом, всем пожал руки – Майку и професору Квакенбушу, Какашке и Овощу, Змею, тренеру
Феллерсу и его амбалам, отцу Буббы и всем остальным.
Затем дошел до хижены и обратился к Сью:
– Как ты настроен?
Схватив меня за руку, Сью взял мою сумку и понес к дверям. Мы загрузились в малень-
кий челнок, дошли на веслах до Байю-Ла-Батре, чтобы сесть на автобус в сторону Мобайла.
Там кассирша в окошке спрашивает:
– Куда едем?

У. Грум. «Форрест Гамп»
122
Я только плечами пожал, а она и говорит:
– Может, в Саванну? Я там однажды бывала – очень приятный город.
Так мы и сделали.

У. Грум. «Форрест Гамп»
123

жүктеу/скачать 1,18 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: