Форрест Гамп
жүктеу/скачать 1,18 Mb. Pdf көрінісі
|
Форрест Гамп
|
17 Перед моим выселением из гостиницы один из тех дятлов одолжил мне доллар, хотя о деньгах я не заикался. При первой же возможности я позвонил в богодельню, где прожевала моя мама, – хотел сообщить, что у меня все нормально. Но монахиня мне говорит: – Она тут больше не живет. И на мой вопрос, где ж она живет, монахиня ответила: – Понятия не имею – она сбежала с каким-то протестантом. Сказав спасибо, я повесил трубку. В каком-то смысле у меня отлегло от серца. Раз мама с кем-то сбежала, значит она хотя бы не мыкаеца в богодельне. Я решил ее отыскать, но, по правде говоря, бросаца на поиски отчертя голову не хотел, потому как мама, это ясно как день, непременно стала бы рыдать, кричать и ругаца, зачем я вобще ушел из дома. А день выдался совсем даже неясный. Полил дождина. Как из ведра, пришлось укрыца под первым попавшимся козырьком, но вскоре вышел охранник и меня прогнал. Вымок я до нитки, как цуцык замерз, иду мимо какого-то правительственного здания в Вашингтоне и вдруг вижу огроменный пластиковый мешок для мусора, на тротуре валяеца. Приближаюсь и вижу: мешок не много шевелица, будто внутри что-то есть! Я так и замер, но потом шагнул в перед и мешок легонько носком ботинка поддел. А он как прыгнет на зад – и оттуда голос: – Пшел вон отсюда! – Кто там? – спрашиваю. А голос мне: – Это моя решетка – ты себе другую поищи. – Как это понимать? – Я совсем растерялся. – Решетка – моя, – заладил голос. – Пшел вон с моей решетки! – Какая еще решетка? – спрашиваю. И вдруг мешок сам собой не много приподымаеца, из под него выглядывает мужская голова и щурица на меня как на идиота. – Приезжий, что ли? – Типо того, – отвечаю. – Мне бы от дождя укрыца. Видок у этого, из мешка, – краше в гроб кладут: одна сторона головы лысая, щетиной зарос, почти беззубый, глаза кровью налились. – Ладно уж, – говорит, – устраивайся, только временно. – И протягивает мне такой же мешок для мусора, сложенный еще. – Это зачем? – не понял я. – Вот недоделанный: под себя подстелить. Сам же говоришь, от дождя укрыца надо. – И с этими словами юркнул обратно под мешок. Сделал я, как он сказал, – и, чесно скажу, получилось совсем не плохо, правда-правда. Из решетки горячим воздухом тянет, мешок не протекает, тепло, уютно. Калачиком оба свер- нулись бок о бок на решетке, каждый накрывшись своим мешком, проходит не много времени, и тот, который меня выручил, спрашивает: – Как тебя звать-то? – Форрест, – отвечаю. – Неужели? Знавал я одного Форреста. Давно это было. – А вас, – интересуюсь, – как зовут? – Дэн, – говорит он. – Дэн? Дэн? Эй, погодите. У. Грум. «Форрест Гамп» 82 Отбросил я свой мусорный мешок и на том парне мешок приподнял – дествительно он! Ног нету, обзавелся маленькой такой деревянной телешкой на роликах. Постарел лет на два- цать, я б его не узнал. Но это был он. Летенант Дэн! Выписавшись из госпиталя, отправили его домой, в Коннектикут, где он хотел по старой памяти устроица в школу учителем истории. Но вакансии для него не нашлось, и взяли его преподдавать математику. А он математику на дух не переносил, тем более что кабинет мате- матики был на третьем этаже, а каково без ног по леснице карабкаца? Жена от него сбежала с каким-то ню-йоркским продюсером и подала на развод, якобо по причине «несовместимости». Дэн запил, вылетел с работы и какое-то время болтался без дела. Ворье обнесло его дом, а протезы, которые ему в ветеранском госпитале выдали, оказались не того размера. Через пару лет он, по собственному выражению, «сломался» и начал бомжевать. Назначили ему не боль- шую ежемесячную пенсию по инвалидности, но он почти все деньги раздавал другим бомжам. – Не знаю, Форрест, – сказал он мне, – толи я смерти своей ищу, толи что. Дэн вручил мне пару баксов и отправил в магазин за углом купить нам две бутылки самого дешевого бухла. Но я купил только одну, а на сдачу взял себе готовый будьтеброт, посколько с утра ничего не ел. – Ну, дружище, – начал Дэн, заглотив полбутылки вина, – расказывай, как жил-поживал, давненько мы с тобой не виделись. Я стал расказывать. Как ездил в Китай играть в пинпонг, как разыскал Дженни Каррен и выступал с «Битыми яйцами», как на митинге сторонников мира выбросил свой орден и оказался за решеткой. – Как же, как же, помню этот митинг. Вроде я еще в госпитале был. Еще подумал, что хорошо бы там оказаца, но награды свои я бы выбрасывать не стал. Вот, гляди. Расстегнул он куртку, а на рубашке – все его боевые награды: «Пурпурное сердце», «Серебряная звезда», штук десять в общей сложности или двенацать даже. – Какая-никакая память, – говорит. – О чем, точно не знаю, но, конечно, о войне, при чем далеко не вся. Я ведь многого лишился, Форрест, и лишился не только ног – потерял кураж, потерял, если угодно, душу. Теперь там пустое место, как раз под медалями. – А как же «законы природы, которым все подчиняеца»? – спрашиваю его. – А как же «общий замысел», в который мы должны вписаца? – Забей, – отвечает он. – Это были филосовские бредни. – Однако же я, вас наслушавшись, пытался им следовать. Плыл по течению и старался все делать как можно лучше. Поступать правильно. – Может, в твоем случае это сработает, Форрест. Я-то надеялся, что это сработает и для меня, но посмотри, что со мной стало, – говорит он. – На что я теперь годен? Урод безногий. Ни кола ни двора. Алкаш. В тридцать пять лет – бродяга. – Бывает и хуже, – говорю. – Неужели? Это как же? – удивился он, и я собразил, что меня поймали на слове, а потому продолжил болтать о себе – как я в психушку попал, как меня в космос запустили, и как при- землились мы у конебалов, и о старичке Сью, и о майоре Фритч, и о пигмеях. – Боже правый, Форрест, мальчик мой, досталось тебе – будь здоров. – говорит Дэн. – Как же вышло, что нынче, после таких приключений, ты сидишь со мной рядом на решетке, укрываясь мешком для мусора? – Сам не знаю, – говорю ему, – но я не планирую тут завистнуть. – И что же ты для себя планируешь? – Как только дождь прекратица, – отвечаю, – оторву свою толстую задницу от этой решетки и отправлюсь на поиски Дженни Каррен. – А где она сейчас? У. Грум. «Форрест Гамп» 83 – Этого, – говорю ему, – я тоже не знаю, но выесню. – Думаю, тебе понадобица кое-какая помощь. Смотрю я на Дэна – и вижу, как у него сквозь космы глаза блестят. И подумалось мне, что кой-какая помощь ему бы и самому не помешала, ну да ладно. Посколько ливень не прекращался, пошли мы Дэном в ночлешку при миссии, где Дэн из своего кармана заплатил два раза по пядесят центов, чтоб нас ужином накормили, и по двацать пять центов за койки. Поужинать можно было и на халяву, если высидеть на какой-то проповеди, но Дэн сказал, что лучше всю ночь под дождем мокнуть, нежели чем тратить наше драгоценное время на бубнеж какого-то святоши об устройстве мира. Наутро взял я у Дэна взаймы доллар, нашел уличный таксофон и позвонил в Бостон тому парню, Мозу, который у нас в «Битых яйцах» ударником был. Естественно, тот никуда не делся, и, услышав мой голос, удивлению его не было гранитц. – Форрест, – говорит мне Моз, – не верю своим ушам. Мы ведь думали, что тебя поте- ряли, чертяка! По его словам, команда «Битые яйца» распалась. Все деньги, которые посулил им мистер Фиблстайн, съели накладные расходы или что-то в этом роде, а после записи второго диска контрактов больше не предлагали. От Моза я узнал, что теперь им на смену другие команды пришли: «Роллики», что ли, да «Иглы», или как-то так, а ребята из «Битых яиц» разбрелись кто куда и устроились на работу. От Дженни, сказал Моз, уже давно ни слуху ни духу. После того марша сторонников мира в Вашингтоне, где меня повязали, она вернулась и еще пару месяцев выступала с «Битыми яйцами», но, как выразился Моз, что-то в ней надломилось. Однажды устроила истерику прямо на сцене, и пришлось им заканчивать сейшен без вокалистки. А после она присрастилась к водке, стала опаздывать, и они уже хотели поговорить с ней по взрослому, а она вдруг заевила, что вобще уходит. Моз сделал вывод, что такое поведение было как-то связано со мной, но Дженни на эту тему не распостранялась. А примерно через месяц, как сказал мне Моз, уехала она из Бостона – якобо в Чикаго, и вот уже лет пять они с ней не виделись. Я спросил, не поцкажет ли он, как ее найти, и услышал, что у него, вероятно, завалялся ее старый номер телефона, который она дала ему перед отъездом. Он отошел, а через несколько минут снова взял трубку и продиктовал мне номер. А по мимо этого, говорит, «никаких заце- пок нету». Я ему пожелал удачи и что непременно зайду в гости, если окажусь в Бостоне. – Ты на губной гармошке-то играешь? – спросил Моз. – Ага, – говорю, – когда припрет. Побежал я к Дэну, перехватил у него еще один доллар и позвонил по этому номеру в Чикаго. – Дженни Каррен… Дженни? – переспросил мужской голос. – Вроде припоминаю. Сим- патяшка. Но она давным-давно уехала. – А куда, не знаете? – Да вроде Индианаполис упоминала. Кто ее знает? Устроилась на «Темперер». – Куда-куда? – На «Темперер», это шинный завод. Ну, шины выпускает для автомобилей, понимаете? Поблагодарил я его – и назад к Дэну, поделился с ним. – К слову сказать, – говорит он, – меня никогда не заносило в Индианаполис. Но я слы- шал, осенью там красиво. У. Грум. «Форрест Гамп» 84 Решили мы выбираца из Вашингтона автостопом, однако же уехали не далеко. Один даль- нобой вывез нас за черту города на своем грузовике, а потом никто больше не останавливался. Наверно, видок у нас был странный: Дэн на своей низкой телешке, а рядом я, шкаф такой. Короче, Дэн говорит: а почему, собственно, мы не можем поехать автобусом? Денег хватит за глаза. Если чесно, мне было не удобно на шее у него сидеть, но я подумал, что он и сам хочет попутешествовать, ему даже не плохо будет вырваца из Вашингтона. Вобщем, сели мы на автобус до Индианаполиса, я устроил Дэна на сиденье рядом с собой, а телешку его убрал наверх. Он всю дорогу прикладывался к винцу «Красный кинжал» и при- говаривал, какое все-таки это дерьмовое место для жизни – наш мир. Может, оно и верно. Откуда мне знать? Я же обыкновенный идиот. Высадили нас в центре Индианаполиса, мы с Дэном остановились и прикидываем, как быть дальше. Вдруг подваливает к нам полисмен и говорит: на улице, мол, задержеваца без определенных целей не положено. Двинулись мы в перед. Дэн спросил у одного прохожего, где находица шинный завод «Темперер», и оказалось, это далеко за городом, так что пришлось нам сменить курс. Через некоторое время тротуары кончились, и Дэну стало тяжело управлять телешкой, так что взял я его под мышку, свободной рукой телешку подхватил – и пошли мы дальше. Около полудня видим огроменную вывеску: «Шины „Темперер“»; по моим прикидкам, это и был наш пункт назначения. Дэн сказал, что обождет на улице, а я зашел в везтибюль и обратился к вахтерше за стойкой. Спросил, где найти Дженни Каррен. Вахтерша сверилась с каким-то списком и сообщила, что Дженни работает «в наварке», но туда посторонним вход воспрещен. Топчусь на месте, не знаю, как быть, и вдруг вахтерша эта говорит: «Послушай, голубчик, у них вот-вот обед начнеца. Ты обойди вокруг этого строения. Наверняка она вый- дет». Так я и сделал. Из дверей повалила толпа, и вдруг вижу, отдельно ото всех Дженни выходит, направляеца на завалинку под деревом и достает из бумажного пакета будьтеброт. Подкрался я так это к ней сзади, она сидит на земле, а я и говорю: – Вкустный небось будьтеброт. Она даже глаза не подняла. Смотрит прямо перед собой и говорит: – Не иначе как это ты, Форрест. |