Хабаршы «Бастауыш мектеп және дене мәдениетi» сериясы

Абай атындағы ҚазҰПУ-нің ХАБАРШЫСЫ, «Бастауыш мектеп және дене мәдениеті» сериясы, №2(49), 2016 ж. 
 
11
 
УДК 316.4.051.62 
 
ЧЕЛОВЕК: ПАРАДОКС МЫСЛИ И ЗНАНИЯ 
(аналитическое изложение некоторых философских идей П.Т. де Шардена) 
 
Н.Н. Мусалаев – д.философ.н., профессор, 
Ж.А. Айпеисов – доцент, зав.кафедрой физического воспитания.   
Западно-казахстанский государственный медицинский университет им. М.Оспанова 
 
Статья посвящена рассмотрению высшего достижения природы, его самому таинственному венцу, сбивающего с 
толку  исследователей объекту  науки  –  Человеку  и связанного  с ним  проблемами. Это краткая  история  появления 
человека, преобразования его в личность и начало процесса персонализации индивида, выходящих за рамки общих 
закономерностей  биологии  и  физиологии,  изучение  его  как  разумного  существа,  характеризующегося 
«рефлексирующей  способностью»,  подходы  ученых  на  трансцедентность  человека  по  отношению  к  остальной 
природе и, конечно же, методы развития жизни.   
Кроме  того,  авторы  останавливаются    на  термине  «гоминизация»  с  попыткой  раскрыть  сущностьи  дать 
определение данному понятию. 
Ключевые слова: человек, разум, рефлексия, логика, личность, деятельность. 
 
Человек  –  самый  таинственный  и  сбивающий  с  толку  исследователей  объект  науки.  И  следует 
признать, что в своих изображениях универсума наука действительно еще не нашла ему места. Многим 
наукам  удалось  временно  очертить  свой  собственный  мир,  они  сумели  навести  некоторый  порядок  в 
конструкциях жизни, создать ее приблизительную картину. Но это картина чаще всего явно не соответ- 
ствует действительности. Человек в том виде, каким воспроизвести сегодняшней науке – животное подоб- 
ное другим. По своей анатомии он так мало отличается от человекообразных обезьян, что современные 
классификации зоологии, возвращаясь к позициям Линнея, помещают его вместе с ними, в одно и то же 
семейство гоминоидных. Но если судить по биологическим результатам его появления, задается вопросом 
П.Т.  де  Шарден,  то  не  представляет  ли  он  собой  как  раз  нечто  совершенно  иное?  Ничтожный 
морфологический  скачок  и  вместе  с  тем  невероятное  потрясение  сфер  жизни  –  в  этом  весь  парадокс 
человека…  Поэтому  совершенно  очевидно,  что  в  своих  реконструкциях  мира  нынешняя  наука 
пренебрегает  существенными  фактором,  или,  по  словам  П.Т.  де  Шардено,  лучше  сказать,  целым 
измерением универсума. Для выявления естественного положения человека в мире, каким он нам дан в 
опыте, необходимо и достаточно принять во внимание как внешнюю, так и внутреннюю стороны вещей. 
Это метод уже позволил науке оценить величие и смысл развития жизни. Этот же метод согласует в нашем 
представлении ничтожность и высшее значение феномена человека в ряду, гармонически нисходящем к 
жизни и материи. 
Что же случилось между последними слоями плиоцена, где еще нет человека, и следующим уровнем,   
где ошеломленный геолог находит первые обтесанные кварциты? И какова истинная величина скачка? Вот 
что  требуется  разгадать  и  измерить,  прежде  чем  следовать  от  этапа  к  этапу  за  идущим  вперед 
человечеством до решающего перехода, на котором оно ныне находится. В науке все еще имеют место 
самые  серьезные  разногласия  по  вопросу  о  том,  отличается  ли  специфически  человеческая  психика  от 
психики существ, появившихся до него. Действительно, большинство ученых скорее отрицает наличие 
подобного разрыва. Чего только не писали не писали и не пишут сегодня о разуме животных! 
Для  окончательного  решения  вопроса  о  превосходстве  человека  над  животными  существует  только 
одно средство  – решительно устранить из совокупности человеческих поступков все второстепенные и 
двусмысленные проявления внутренней активности и рассмотреть центральный феномен – рефлексию.   
С точки зрения, которой мы придерживаемся, рефлексия – это приобретенная сознанием способность 
сосредоточиться на самом себе и овладеть самим собой как предметом, обладающим своей специфической 
устойчивостью  и  своим  специфическим  значением,  способность  уже  не  просто  познавать,  а  познавать 
самого себя; не просто знать, а знать, что знаешь. Путем этой индивидуализации самого себя внутри себя 
живой элемент, до того распыленный и разделенный в смутном кругу восприятии и действий, впервые 
превратился в точечный центр, в котором все представления и опыт связываются и скрепляются в единое 
целое,  осознающее  свою  организацию.  Рефлектирующее  существо  в  силу  самого  сосредоточивания  на 
самом  себе  внезапно  становится  способным  развиваться  в  новой  сфере.  В  действительности,  это 
возникновение нового мира.  Абстракция, логика, обдуманный  выбор и изобретательность,  математика, 
искусство, рассчитанное восприятие пространства и длительности, тревоги и мечтания любви… Вся эта 

ВЕСТНИК КазНПУ им. Абая, с
ерия «Начальная школа и физическая культура»,
 №2(49), 2016 г. 
 
12 
деятельность  внутренней  жизни  –  не  что  иное,  как  возбуждение  вновь  образованного  центра, 
воспламеняющегося в самом себе. 
Но  если  действительно  «разумное»  существо  характеризуется  «рефлектирующей  способностью»,  то 
можно ли серьезно сомневаться, что разум – эволюционное достояние только человека? И следовательно, 
можем ли мы из ложной скромности колебаться и не признавать, что обладание разумом дает человеку 
коренной перевес над всей предшествующей ему жизнью? Разумеется, животное знает. Но, безусловно, 
оно не знает о своем знании – иначе оно бы давным-давно умножило изобретательность и развило бы 
систему внутренних построений, которая не ускользнула бы от наших наблюдений. Следовательно, перед 
животным закрыта одна область реальности, в которой мы развиваемся, но куда оно не может вступить. 
Нас  разделяет  ров  или  порог,  непреодолимый  для  него.  Будучи  рефлектирующими,  мы  не  только 
отличаемся  от  животного,  но  мы  иные  по  сравнению  с  ним.  Мы  не  простое  изменение  степени,  а 
изменение природы, как результат изменения состояния. Представляя собой возрастание сознания, жизнь 
не  могла  бесконечно  продвигаться  вперед  по  своей  линии,  не  преобразуясь  в  глубину.  Как  всякая 
возрастающая  в  мире  величина,  она  должна  была,  чтобы  остаться  самой  собой,  стать  иной.  В 
рефлектирующей способности обнаруживается более четко определимая особенная и критическая форма 
трансформации, в которой состояло для жизни это сверхизобретение или это возрождение. И вместе с тем 
в  этой  единственной  точке  вновь  выступает,  резюмируется  и  уясняется  вся  кривая  биогенеза,  все  его 
парадоксы и зигзаги, в которых упорно «копаются» не только философия, но и натуралисты. 
Для  большинства  современных  ученых  нет  четкого  различия  между  инстинктом  и  мыслью:  и  то  и 
другое  –  только  своего  рода  поверхностное  свечение,  под  которым  скрывается  игра  единственно 
существенного в мире детерминизмов материи. 
Если  история  жизни  есть,  по  существу,  развитие  сознание,  завуалированное  морфологией,  то 
неизбежно у вершины ряда, по соседству с человеком формы психики должны доходить до уровня разума. 
Это  как  раз  и  происходит.  И  тогда  проясняется  сам  «парадокс  человека».  Смущенные  тем,  как  мало 
«антропос»,  несмотря  на  свое  неоспоримое  умственное  превосходство,  отличается  анатомически  от 
других антропоидов, мы, по крайней мере, у точки возникновения чуть ли не отказываемся их разделять. 
Но это удивительное сходство, не это ли в точности должно было случиться?.. 
Спиритуалисты правы, когда они так настойчиво защищают некоторую трансцендентность человека по 
отношению к остальной природе. Но и материалисты также не ошибаются, когда утверждают, что человек 
–  это  лишь  еще  член  в  ряду  животных  форм.  В  этом  случае,  как  и  во  многих  других,  два  очевидных 
антитезиса  разрешаются  в  развитии,  если  только  в  этом  развитии  существенное  место  было  отведено 
совершенно естественному явлению изменения состояния. Каким же образом этот механизм действовал в 
конкретной  действительности?  Какие  внешние  проявления  метаморфозы  заметил  бы  наблюдатель, 
предполагаемый свидетель кризиса?.. 
Вероятно, наш рассудок никогда не получит об этом желанного представления, так же как не сможет 
нарисовать картину возникновения жизни по причинам, которые связаны с рассмотрением «первоначаль- 
ных человеческих проявлений». Самое большое, чес мы можем руководствоваться в данном случае – это 
представить седее пробуждение сознания  ребенка  в ходе онтогенеза… однако сделать два замечания  – 
одно  из  них  ограничивает,  а  другое  делает  еще  более  глубокой  тайну,  которой  окутана  для  нашего 
воображения это единственная точка. 
Не  является  ли  все,  что  образуется  в  мире,  продуктом  поразительного  совпадения  узлом  волокон, 
всегда идущих из четырех сторон пространство? Жизнь не действует по одной изолированной линии или 
отдельными  приемами.  Она  движет  вперед  одновременно  всю  свою  сеть.  Так  формируется  зародыш  в 
несущем его чреве. Мы должны были это знать. Но нам доставляет особенное удовлетворение признание 
того, что возникновение человека происходило на основе действия того же самого материнского закона, 
что  возникновение  разума  связано  с  развитием  не  только  нервной  системы,  но  и  всего  существа.  Но 
почему этот шаг должен был совершиться сразу? 
Можно  как  угодно  переворачивать  проблему.  Или  надо  сделать  мысль  невообразимой,  отрицая  ее 
психическую трансцендентность относительно инстинкта. Или надо решиться допустить, что ее появление 
произошло между двумя индивидами. Предложение, безусловно, ошеломляющее, но оно     
Оказывается  совсем  не  таким  уж  странным,  если  учесть,  что  ничто  не  мешает  нам  предложить, 
оставаясь в рамках строго научного подхода, что у своих филетических истоков разум мог быть так же 
мало заметен внешне, как мало он нам еще заметен на онтогенетической стадии у каждого новорожден- 
ного. В таком случае всякий ощутимый предмет спорта между наблюдателем и теоретиком исчезает. Не 
пытаясь  представить  невообразимое,  запомним  только,  что  возникновение  мысли  представляет  собой 

Абай атындағы ҚазҰПУ-нің ХАБАРШЫСЫ, «Бастауыш мектеп және дене мәдениеті» сериясы, №2(49), 2016 ж. 
 
13
 
порог, который должен быть перейден одним шагом. С появлением рефлективности все меняется, и мы 
замечаем,  что  под  более  яркой  реальностью  коллективных  преобразований  скрытно  происходило 
параллельное движение к индивидуализации. Чем больше каждая фила заряжается психикой, тем больше 
ее структура к «зернистости». Значение животного по отношению к виду возрастает. Наконец, на уровне 
человека этот процесс ускоряется, и явление оформляется окончательно.   
С  возникновением  «личности»,  наделенной  путем  «персонализации»  способностью  к  бесконечной 
индивидуальной  эволюции,  ветвь  перестает  нести  будущее  исключительно  в  своем  безликом  целом. 
Клетка стала «важной персоной». 
После  крупинки  материи,  после  крупинки  жизни  образовалась,  наконец,  крупинка  мысли.  И  тогда 
фактически лишь прослеживая подъем и развертывание целого в его основных линиях, мы сможем длинным 
обходным путем определить, что в совокупном успехе остается на долю индивидуальных надежд.   
Начинается  великий  процесс  персонализации  индивида  через  гоминизацию    целиком  всего  его 
социума.  Через  скачок  жизнь  продолжает  в  некотором  роде  распространяться,  как  будто  ничего  не 
произошло.  Совершенно  очевидно,  что  как  до  порога  мысли,  так  и  после  него,  размножение,    распро- 
странение, разветвление идут у человека, как и у животных, своим обычным ходом. Как будто ничто не 
изменилось  в  течении.  Но  воды  уже  другие.  Как  воды  реки  насыщаются  при  контакте  с  илистыми 
берегами,  так  жизненный  поток,  проходя  русло  рефлексии,  обогащается  новыми  началами,  и,  следова- 
тельно, но обнаружит новые виды деятельности. 
Отныне сок эволюции несет и перемещает по стволу жизни не только живые крупинки, но и крупинки 
мысли. При этом следует отменить три особенности, которые, начиная со ступени мысли, проявляется во 
всех действиях или творениях вида, каковы бы они ни были.   
Первая  из  этих  особенностей  относится  к  составу  новых  ветвей;  другая  к  общему  направлению  их 
роста; наконец, последняя,    к их общим соответствиям или    различиям с тем, что раньше их выросло на 
древе жизни.   
Действительно если распределение видов, расположенных ниже человека, вполне удовлетворительно 
производится  посредством  чисто  морфологических  критериев.  Начиная  же  с  человека,  возникают 
трудности.  Еще  господствует  крайне  неясно  значение  и  распределение  столь  разнообразных  групп,  на 
которые разбивается человеческая масса, расы, нации, государства, отечества, культуры и т.д.   
Словом,  в  различных  и  подвижных  категориях  обычно  усматривают  разнородные  образования, 
беспорядочно  нагроможденные  в  разных  плоскостях.  Это  неприятная  и  беспорядочность  сразу  же 
исчезает, если отводится подобающее место как    внешней , так и внутренней стороне вещей! С этой более 
широкой  точки  зрения,  каким  бы  смешенным  ни  казался  состав  человеческой  группы  и  человеческих 
ветвей,    он не является несводимым к общим закономерностям биологии. Просто путем значительного 
увеличения  переменной,  остававшейся  у  животных  ничтожной,  этот  состав  обнаруживает  по  существу 
двойственную основу этих законов, чтобы не сказать наоборот их глубокое единство.   
Не  исключение,  а  обобщение.  Невозможно  в  этом  усомниться.  В  мире,  ставшем  человеческим, 
несмотря на внешнюю видимость и всю его сложность, продолжается, согласно тому же механизму, что и 
раньше, зоологическое разветвление. Но только вследствие количества внутренней энергии, освобожден- 
ной рефлексией, этот процесс стремиться выступить из    материальных органов, чтобы также и особенно 
выразиться в духе.   
С момента перехода порога мысли жизнь не только достигает уровня, на котором мы находимся сами, 
но своей свободной деятельностью начинает открыто выходить за рамки, поставленные физиологией, ее 
прогресс раскрывается более легко. 
Чтобы  определить  продолжение  и  эквивалент  этого  закона  на  ступени  рефлексии,  отныне  нам 
достаточно сказать: «По каждой антропологической линии пробивается и возрастает человеческое».     
Во множестве целого мы увидим в его непонятном построении не что иное, как скопление блесток, 
посылающих друг другу один и тот же отраженный свет. Сотни или тысячи граней, каждая из которых под 
различным  углом  выражает  одну  реальность.  Но  по  каждому  побегу  устанавливается  и  передается 
наследуемый  коллективный  поток  рефлексии  –  возвышение  человечества  через  посредство  людей, 
возникновение путем филогенеза человеческой ветви.   
После  всего  сказанного,  в  какой  форме  следует  ожидать  возникновения  этой  человеческой  ветви? 
Разорвет  ли  они,  поскольку  они  мыслит,  волокна,  связывающие  ее  с  прошлым,  и  на  вершине  ветви 
позвоночных  разовьется,  исходя  из  совершенно  новых  элементов  и  в  совершенно  новом  плане,  как 
какое-то  новообразование?  Вообразить  подобный  разрыв,  значило  бы  лишений  раз  игнорировать  и 
недооценивать как наше «величие», так и органическое единство мира и методы эволюции. 
Части цветка – чашелистики, лепестки, тычинки, пестик – не листья. Вероятно, они никогда не были 

ВЕСТНИК КазНПУ им. Абая, с
ерия «Начальная школа и физическая культура»,
 №2(49), 2016 г. 
 
14 
листьями. Но по своим связям и своей структуре они несут в себе все, что могло бы дать лист, если бы они 
не образовались под новым влиянием и с новой судьбой. 
Подобно  этому  в  человеческом  соцветии  вновь  встречаются  преобразованные  и  находящиеся  в 
состоянии преобразования сосуды, устройства и сок стебля, на котором это соцветие возникло, и это не 
только индивидуальная структура органов и внутренние разветвления вида, но стремления самой «душа» 
и ее проведение. Но это ветвь в силу подверженности эволюции претерпевает метаморфозу рпи переходе к 
рефлексии.   
Отсюда они снова отправляется в путь, обогащенное новыми возможностями, новой окраской и новой 
плодотворностью.  В  некотором  смысле  та  же  сама  вещь.  И  в  то  же  совершенно  иная.  Ее  облик 
преобразуется, изменяясь пространственно и по размерам. Как не видеть в этом гибком повороте, в этой 
гармонической  переплавке,  преобразующей  весь  внешний  и  внутренний  пучок  предшествующих 
проявлений  жизни,  драгоценного  подтверждения  того,  что  уже  предугадывалось?  Когда  что-либо 
начинает расти какой-то своей одной стороной, оно теряет соразмерность и становится уродливым. Чтобы 
оставаться симметричным и красивым, тело должно одновременно изменяться все целиком по какой-либо 
из главных осей. У филы, в которую она помещается, рефлексия сохраняет все ее линии, перестраивая их. 
Это означает, что она не является случайным наростом паразитарной энергии.   
Человек прогрессирует, лишь медленно из века вырабатывая сущность    и целостность заложенного в 
нем  мира.  К  этому-то  великому  процессу  возвышения  и  следует  применить  в  полной  мере  термин 
гоминизации. Гоминизация, если угодно, прежде всего, индивидуальный мгновенный скачок от инстинкта 
к  мысли.  Но  гоминизации  в  более  широком  смысле  –  это  также  прогрессирующее  филетическое 
одухотворение в человеческой цивилизации всех сил, содержащихся в животном мире.   
Человек,  овладев  мыслью,  получил  и  знание.  Он  научился  образовать  и  преобразовать  его  в 
соответствии    со своим желаниями и устремлениями. 
Таков очевидный факт, который, вытекая из всех других фактов, складывающихся и связывающихся 
друг с другом в ходе нашего исследования, неумолимо навязывается нашей логике и нашему видению.   
Начиная с расплывчатых контуров молодой Земли, мы беспрерывно прослеживали последовательные 
стадии одного и того же великого процесса. Под геохимическими, геотектоническими, геобиологическими   
пульсациями всегда можно узнать один и тот же глубинный процесс тот, который, материализовавшись в 
первых клетках, продолжается в создании нервных клетках, продолжается в созидании нервных   систем.   
Геогенез    переходит в биогенез, который, в конечном счете, не что иное, как психогенез.   
С критическом переходом к рефлексии раскрывается лишь следующий член ряда. Психогенез создал 
человека  потом  он  сменяется  и  поглощается  более    высокой  фикцией  вначале  зарождением,  затем 
последующим  развитием  духа  номогенезом.  Когда  в  живом  существе  инстинкт  впервые  увидел  себе  в 
собственном зеркале, весь мир поднялся на одну ступень.              
                         
1. Аль-фараби. Философские трактаты. – Алма-Ата, 1975. 
2. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. – ЛГУ, 1968. 
3. Ананьев Б.Г. О проблемах современного Человека Знания. – М., 1977. 
4. Гадамер Г.Г. Актуальносьт прекрасного. – М., 1991. 
5. Гегель. Феноменология духа. – М., 1975. 
6. Гроф С. Космическая игра. – М., 1987. 
7. Нуланова К.Ш. Символика мира в традиционном искусстве казахов. III Кочевники. – Алматы: Эстетика, 1993. 
8. Шарден П.Т. Феномен человека. – М., 1979. 
9. Харрисон Дж., Уайнер Дж. Биология человека. – М., 1979. 
10. Хенгстенберг Г.Э. Ревизии понятия человеческой природы. //Это человек. – М., 1995. 
 

жүктеу/скачать 2,45 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: