Худшие подруги

неискренне. Аля так на меня смотрит… Будто я что-то у нее украла.
Но это неправда! Я…
– Готовы? – произносит Виктория Олеговна, прерывая мои мысли,
и начинает зачитывать текст.
С головой погружаюсь в выполнение работы. Вслушиваюсь в
слова учительницы и орудую ручкой. В целом все не так уж плохо.
Текст несложный, есть парочка заковырок, но я уверена, что получу
как минимум четверку.
Под конец урока перепроверяю диктант и замечаю краем глаза,
что Аля наклоняется ко мне, заглядывая в листок. Действую чисто
машинально, даже не успев подумать о том, что делаю. Подвигаю
руку и закрываю последние два абзаца.
Бам!
Сердце ударяется с такой силой о ребра, что жжет в груди.
Судорога сковывает легкие, мешая вздохнуть, в левом виске
пульсирует острая боль от перенапряжения. Боюсь представить,
какое сейчас у Али лицо, и замираю.
Громкая трель звонка едва воспринимается на слух, сижу, не
шелохнувшись, и гляжу перед собой в пустоту. Макарова резко
подскакивает, и парта чуть не взлетает в воздух. Аля пулей выбегает
из кабинета, оставив свой листок на учительском столе, а я все не
могу вернуть душу в тело.
Что я сделала? И главное, зачем?
Медленно поднимаюсь из-за парты, руки дрожат. Подхожу к
учительнице. Я – самая последняя. Виктория Олеговна забирает у
меня работу, вглядываясь в лицо:
– Тася, ты в порядке? Плохо себя чувствуешь? Может, сходишь в
медпункт?
– Все хорошо, – отвечаю голосом робота. – До свидания.
Покидаю кабинет практически вслепую. В глазах стоят слезы
разочарования, ком в горле мешает дышать. Быстрым шагом
направляюсь в комнату для девочек. Не смотрю ни на кого и
сдерживаюсь из последних сил, чтобы не разрыдаться. Еще не

хватало, чтобы кто-то увидел мои слезы. Тася Козырь не плачет. Из-
за меня ревут, да. Но я… ни за что!
На мое счастье, в туалете никого нет. Видимо, все понеслись в
столовку. Захожу в крайнюю кабинку и как только закрываю
щеколду, соленый град льется из глаз по щекам и капает с
подбородка на лавандовую рубашку. Остервенело вытираю
пальцами лицо, чувствуя, как меня рвет на части изнутри.
Какая я ужасная… Худшая подруга на свете. Моя обида на Алю и
злость на ситуацию в целом делают из меня монстра. Я не была
ангелом, но чтобы так низко пасть…
Даже не представляю, что теперь делать. Кажется, назад уже все
равно нет пути. Я его только что обрубила, показав характер. И
откуда это вылезло? Мы ведь с Алей всегда были заодно, при любых
обстоятельствах. И мне до сих пор сложно поверить, что все
закончилось. Так по-идиотски.
Потихоньку успокаиваюсь и достаю из сумки косметичку, чтобы
убрать следы катастрофы с лица, прежде чем выйти отсюда. В
любом случае нужно всегда выглядеть хорошо. Я создавала имидж
годами и не позволю его разрушить. Особенно себе самой.
Заканчиваю поправлять макияж и слышу, как на дне сумки
жужжит телефон. Выпускаю воздух через ноздри и хлопаю крышкой
карманного зеркальца. Я догадываюсь, кто именно мне
настрачивает. В голове мерцает секундная мысль, что это он во всем
виноват. Лучше бы он вообще не переводился в нашу школу!
В памяти всплывают моменты, что стали так дороги. Веселый
взгляд, смелое признание в чувствах, наши сплетенные пальцы и
теплый осенний ветер, касающийся лица. Нет. Я бы не хотела
отказываться от знакомства с Олегом даже ради того, чтобы
предотвратить нынешний Армагеддон. Нежное чувство врезается в
грудную клетку, заставляя сердце радостно встрепенуться и забыть о
расстройстве.
Сегодня наконец-то должно состояться наше с Олегом свидание.
Мы откладывали его целую неделю. Я начала это первой, потому что

гулять после тренировки по баскетболу – ужасная идея. Как бы я
выглядела? Потная, лохматая, без нормальной укладки и макияжа…
Дымарский в курсе, сколько времени надо девушке, чтобы привести
себя в порядок? И даже если на минуточку представить, что можно
взять с собой все необходимое, то в женскую спортивную душевую я
не вошла бы и ради Марио Касаса. Да простит меня Олег.
В среду он, кстати, отменил нашу встречу, сказав, что не успевает
из-за репетитора. Я немного расстроилась, поэтому сейчас я в
образе ледяной королевы, сердце которой еще предстоит растопить.
Олежа, конечно, нервничает, не получив от меня четкого ответа. Ну а
как он хотел? Пусть проявит настойчивость. Мне это нравится.
Бросаю взгляд на телефон – двадцать минут до следующего урока.
Хорошо бы успеть перекусить, а то урчание в животе не будет давать
покоя. Добегу до столовой и тогда уже отвечу Олегу.
Распахиваю дверь, чувствуя себя не на все сто, но немного лучше,
чем пять минут назад. Правда, длится подъем совсем недолго.
Коробкина стоит перед раковиной ко мне спиной, и я встречаюсь
взглядом с ее отражением в зеркале. На ее лице нет привычной
откровенной неприязни и зависти, но в глазах читаются ликование и
удовольствие. Будто она знает – и специально пришла сюда
посмотреть, насколько мне плохо.
Вскидываю подбородок и шагаю вперед, не отводя глаз. Включаю
воду в кране, подставляю ладони под холодную струю и мысленно
приговариваю: «Ну давай… Скажи что-нибудь… Дай мне повод…» Но
Лиза молчит: уголки губ трогает злорадная усмешка. Сглатываю
горечь ее удовольствия, что камнем падает на дно желудка.
Она ведь и правда здесь не просто так. Вероятно, вся компания в
восторге от нашего с Алей распада, но Лиза… У нас с ней – давняя
война. И сейчас она думает, что побеждает.
Коробкина уже было собирается сдвинуться с места и уйти.
Насмотрелась? Встряхиваю мокрыми пальцами так, чтобы осыпать
одноклассницу мелкими каплями.

– Спятила? – вопит Коробкина, оборачиваясь и вытирая шею
ладонями.
– Ой, – отвечаю я, хищно улыбаясь. – Извини…
Обхожу Лизу и топаю к двери, гордо расправив плечи.
– Овца, – слышу злобную ругань за спиной и улыбаюсь еще шире.
– От овцы слышу.
Кое-что в мире точно остается неизменным. Никакие коллапсы не
страшны нашей взаимной ненависти с Коробкиной. И если дружбу
или любовь можно разрушить, то ненависть – это точно навсегда.
Хлопаю дверью, ныряя в теплый салон автомобиля. Взрослый
мужчина в черной шапке оглядывается и грозно произносит:
– Девушка, а можно поаккуратней? Не холодильник закрываете.
– А можно уже поехать? – резко отвечаю я. – Я опаздываю.
Я не собиралась грубить таксисту, но меня так колотит от стресса,
что не получается себя контролировать. Все началось с того, что я
уронила насадку для душа на голову, обожгла палец утюжком для
волос, а в довершение сорок минут не могла нарисовать ровные
стрелки. Хорошо, что родителей нет дома, иначе они бы отвезли
меня в больничку с подозрением на психическое расстройство.
Сжимаю руки в кулаки, уговаривая себя немного успокоиться. Я
ведь радоваться должна – еду на свидание со своим идеальным
парнем. Что может быть лучше? Но вместо окрыляющего счастья
чувствую убивающую настроение злость. И даже не особо понятно
на кого. На Алю, Олега или на саму себя? Как мне хочется сейчас
позвонить лучшей подруге и рассказать о переживаниях! Получить
волшебный пендель, услышать ее забавный смех и какую-нибудь
шутку в духе любимой Макаровой. Аля бы точно придумала, как
меня подбодрить, поделилась бы уверенностью. Никто не верил в
меня больше, чем она.
Мне ее так не хватает…

Встречаемся с Олегом в небольшой уютной пиццерии, которая
находится в одном из самых крупных торговых центров города.
Милое местечко. Отзывы в Сети – только положительные, народу не
слишком много, мягкие кресла и симпатичные элементы декора. Но,
несмотря на приятную атмосферу и слюновыделительные запахи,
даже маленький кусочек пиццы не лезет в горло. Медленно
потягиваю глинтвейн на вишневом соке и поддерживаю вялую
беседу.
Дымарский очень старается. Без устали болтает обо всем на свете:
экзамены, 
поступление 
в 
университет, 
приближающийся
баскетбольный матч. Смотрю на парня и пытаюсь разгадать свои
ощущения. Все в нем вроде отлично, но есть предчувствие…
Маленький червячок, разъедающий сердце и не дающий
расслабиться.
Неделя прошла с того момента, как мы с Алей разделились. Олег
сейчас здесь со мной, но что происходит между ними? И происходит
ли вообще что-то? Стоит ли мне переживать?
– Тась, твоя пицца уже остыла, – говорит Дымарский, кивая на
мою тарелку.
– Я не голодная. Хочешь, съешь сам.
– Давай я лучше попрошу ее подогреть? Ты какая-то грустная. Этот
кусочек поднимет тебе настроение.
– Не…
Олег вскидывает руку, прерывая мой протест. К нашему столику
подбегает рыжий паренек с широкой улыбкой:
– Чем могу помочь?
– Подогрейте пиццу для девушки, пожалуйста. И принесите
малиновый чизкейк.
– Да. Конечно. Одну минуту, – кивает официант и убегает.
– Я ведь сказала, что…
– Тася, – вздыхает Олег и накрывает мою ладонь своей,
наклоняясь вперед, – я не отпущу тебя домой грустной и голодной.

Что случилось? Ты целую неделю такая замученная, а сегодня –
особенно.
А я целых три часа колдовала над образом. Надела лучший наряд,
проработанный до мельчайших деталей. Небесно-голубой
комбинезон прекрасно подчеркивает все достоинства, его
дополняют цветные голубые линзы, перекрывающие родной карий
цвет глаз. От одного взгляда на размер каблука моих ботильонов
может проснуться боязнь высоты, но какая у меня в них походка –
просто бомба. Волосы идеально прямые и гладкие, стрелки на глазах
не просто сестрички, а точно близняшки. Все выверено до
миллиметра. И теперь я слышу, что выгляжу замученной?
Олег, похоже, пугается изменений на моем лице и сразу пытается
исправиться:
– Нет. Я не об этом. Ты потрясающе выглядишь. Правда! Но глаза у
тебя грустные. Ты почти не улыбаешься и совсем не шутишь. Я,
конечно, догадываюсь, в чем дело, но…
– И в чем же? – спрашиваю я, нахмурившись.
– Тась, все об этом знают.
Собираюсь выдернуть руку, но Олег усиливает хватку и нежно
гладит большим пальцем мою ладонь, успокаивая. Он с сочувствием
смотрит мне в глаза и слабо улыбается:
– Может, оно и к лучшему. Аля вроде неплохая девчонка, но… То,
что она говорит о тебе…
– А что она говорит обо мне? – удивляюсь я, мгновенно
подобравшись.
– Ну-у-у… – мнется Олег, и я замираю в пугающем ожидании. – Мы
с ней успели пообщаться во время репетиций. Я хотел узнать о тебе
больше, поэтому и решил спросить у Али, что тебе нравится и все
такое…
– И-и-и?.. – сверлю его нетерпеливым взглядом.
– Короче, не такая уж она тебе и подруга.
– Что именно она сказала? – настаиваю я.

– Что ты грубая и надменная. А парень тебе нужен только затем,
чтобы хвастаться перед остальными.
Обмякаю, растекаясь по креслу, будто незастывшее желе. Отвожу
взгляд и медленно хлопаю ресницами, переваривая информацию,
которую мозг упрямо отрицает.
– Думаю, я ей нравлюсь, – добивает меня Олег. – Она иногда
пишет мне, пытается завести разговор. Но мне нравишься ты, Тася. И
мне очень жаль.
Вот, значит, как? По-честному, да, Аля? Никаких подстав?
Как она могла?! А я ведь, идиотка, переживаю за каждый шаг.
Волнуюсь, как там Аля и…
Ай! К черту! Нет ее теперь для меня. Все. Конец нашей дружбе. А
может, ее и не было никогда?
– Да… – тихо отзываюсь я. – И мне тоже.
К нашему столику подбегает официант и ставит передо мной
дощечку с пиццей и тарелку с десертом. Хватаю свободной рукой
треугольный кусок горячего теста, обжигающий пальцы, и подношу
ко рту.
– Вот это другое дело! – радостно произносит Дымарский. –
Никогда не понимал людей, которые едят пиццу ножом и вилкой.
Неудобно…
– Я – не все, – произношу с улыбкой и вонзаюсь зубами в пиццу.
– Я давно понял.
Следующая пара часов проходит замечательно. Меня ничего не
сдерживает и не сковывает. Никаких больше ограничений, а главное
– никаких мыслей о Макаровой.
С удовольствием слушаю истории Олега и впечатления о новой
школе, обсуждаем последний альбом Билли Айлиш, хохочем над
мемами и видеороликами из Сети. Прекрасный вечер. Такой, что
даже не хочется прощаться, но мне пора. Папа обещал позвонить
ровно в десять, к этому времени я должна быть дома и хлопнуть

дверкой микроволновки для убедительности. Отец все еще не
признает видеозвонки.
Олег оплачивает счет, и мы выходим из пиццерии в большой
светлый холл, начавший преображаться к зимним праздникам. Надо
же… Я и забыла, что скоро Новый год. Всего месяц остался, и можно
будет смело начинать жизнь с чистого листа. Ставить цели, выбирать
мечты. Забавно, что я принялась делать это прямо сейчас, не
дожидаясь отмашки от календаря.
Замечаю в противоположном углу у входа в кинотеатр знакомую
куртку. Расплываюсь в улыбке при виде друга, но как только
понимаю, что он не один, веселье засыхает, как сорванный цветок
под палящим солнцем.
Перед Глебом стоит девушка на полторы головы ниже парня.
Длинные русые волосы легкими волнами рассыпаны по плечам, а
хрупкая фигура закутана в модное пальто молочного цвета. Не могу
понять, знаю я ее или нет, но, кажется, точно где-то видела.
Юдин закидывает руки ей на плечи и наклоняет голову, чтобы
шутливо чмокнуть в нос. Девчонка хохочет, а затем поднимается на
носочки и вытягивает шею, приближаясь к его губам.
– Тась, идем? – зовет меня Олег.
Молча киваю, позволяя ему вести меня за руку к выходу из
торгового центра. Но перед поворотом все-таки еще раз
оглядываюсь, чтобы посмотреть на Глеба, который самозабвенно
целует свою девушку.
Что-то тихонько скулит в груди. Незнакомое прежде чувство
заставляет скривиться, как от кислой конфеты. Настроение вмиг
исчезает, оставляя после себя огромную черную дыру.
И я уже не слышу, что говорит Олег. Его голос не более чем просто
шум. Забираем верхнюю одежду из гардероба. На автомате
вызываю такси, и мы направляемся к парковке. Машина подъезжает
быстро, что радует, потому что мне безумно хочется поскорее
остаться одной.

Ощущаю прикосновение теплых ладоней к моим рукам и выхожу
из транса. Олег стоит напротив и ласково растирает мои пальцы.
Смотрю парню в глаза, а сама до сих пор вижу Глеба и его девушку.
– Это было лучшее свидание в моей жизни, – произносит Олег и
наклоняется ко мне.
Сейчас идеальный момент для первого поцелуя. Это должно
случиться, я ведь мечтала, что именно так все и будет. Подаюсь
вперед, и наши губы встречаются. Жду, что меня вот-вот поднимет в
воздух ураганом чувств, но ничего не происходит. Никакой сказки и
пения волшебных птичек. Механическое действие, от которого
немеет тело, а в голове звучит громкий гудок, сигнализирующий об
ошибке. Холодный ноябрьский ветер бьет в спину, Олег пытается
углубить поцелуй, но я открываю глаза и делаю поспешный шаг
назад. Рот сводит, будто меня заставили съесть килограмм горькой
редиски. Замечаю обеспокоенный взгляд Дымарского и понимаю –
надо валить!
– Спасибо за вечер, – бросаю я и шустро запрыгиваю на заднее
сиденье такси. – Поехали! – снова грублю водителю, но зато он
сразу выжимает газ, увозя меня домой.
Аля
Плоская шайба, похожая на блинчик, со звонким стуком в
очередной раз влетает в чужие ворота. Яркие огонечки мигают над
нашими с Олегом головами, а из динамиков льется веселая трель.
Электронное табло показывает счет: шесть-ноль.
Смотрю на озадаченное лицо Дымарского и сдержанно улыбаюсь.
– Аля, где ты научилась играть в настольный хоккей? –
восхищенно спрашивает Олег. – Ты не даешь мне шанса!
Я лишь довольно пожимаю плечами. Приятно, что моя игра
производит на него сильное впечатление.

– Гены, наверное. Папа – бывший хоккеист. Разве я тебе не
рассказывала?
– Ты еще многое о себе не рассказывала, – улыбается Олег,
оглядывая меня. Когда он так смотрит – я немного смущаюсь.
Становится не по себе. – А я хочу знать о тебе все-все…
С этими словами Олег подходит ко мне и берет за руку. Мы
шагаем к кожаным диванчикам, которые расположены на некотором
расстоянии от бара и игровых автоматов. По пути заказываем два
безалкогольных коктейля. Здесь, в глубине зала, музыка играет
тише. Мы плюхаемся на диванчик, и я опускаю голову на плечо
парня, а Олег, в свою очередь, осторожно меня обнимает. У него
обалденный парфюм и новая стильная рубашка. Это уже наше
второе свидание, если брать в расчет тот спонтанный воскресный
завтрак… На субботу мы уже договорились погулять по парку, а
потом согреться где-нибудь глинтвейном. С Олегом интересно.
Правда, встречаемся мы в этот раз почему-то у черта на куличках…
Слишком далеко от дома. Приходится тратить время и деньги на
дорогу. Олег сказал, что ради наших встреч прогуливает репетитора
по английскому языку, и если нас в городе заметит мама, ему
несдобровать. А я и не против прокатиться в другой район. В том,
чтобы ехать в автобусе, держась за руки и слушая музыку в одних
наушниках, тоже есть своя романтика.
Сегодня наше второе свидание… А значит, возможен и первый
поцелуй. Я страшно волнуюсь, но стараюсь не показывать вида. Олег
чмокает меня в макушку и спрашивает:
– Как тебе здесь?
– Балдеж, – откликаюсь я, не поднимая головы. – Классное
заведение! Ты раньше жил в этом районе?
– Да, и часто здесь бывал.
– Скучаешь?
Олег некоторое время молчит, а затем сухо отвечает:
– Если только совсем немного.

Мне не в первый раз кажется, что Дымарский не любит
вспоминать старую школу. Хотя кто любит вспоминать о школе в
принципе, какой бы старой или новой она ни была? Это ж кошмар!
Когда нам приносят коктейли, я первой хватаю бокал. Почему-то в
горле пересохло. Жадно тяну напиток через трубочку, а Олег с
умилением наблюдает за процессом.
– Ну как тебе? – снова спрашивает он.
– Балдеж! – восторженно отзываюсь я, оторвавшись, наконец, от
коктейля.
Олег смеется, запрокинув голову.
– Аля, ты просто прелесть!
От его приятного комплимента хочется мурлыкать, как кошка, но
Олег сразу продолжает:
– Поверить не могу, что кто-то может считать тебя…
Он озадаченно смотрит на меня и замолкает.
Мурлыкать больше не хочется: я чувствую странную тревогу.
– Кем? Не прелестью?
Кто говорит гадости за моей спиной? У меня со всеми в школе
отличные отношения. Не считая Лизы Коробкиной и ее подруг… Ах,
ну да. Они ведь учатся с Дымарским в одном классе. Что успели эти
дуры наплести про меня Олегу?
– Лицемерной, – отвечает Дымарский, а лицо у него такое
растерянное…
Ясно как божий день – он не хотел меня задеть.
Я издаю нервный смешок.
– Передай своим одноклассницам… – начинаю я. И замечаю, как
удивленно Олег поднимает бровь.
Стоп. Лицемерной меня считают не они? Но тогда кто?
Вид у меня, вероятно, озадаченный. Олег вздыхает:
– Ладно, забей. Зря я начал. Как-то не к месту вырвалось. Извини.
– Да ничего…
– Это ваши личные девичьи терки…
– Наши? – не понимаю я.

– Ну… С Тасей Козырь, – огорошивает меня Олег. – Разве вы не в
ссоре?
– Почему в ссоре? Просто… мы больше не общаемся, – бормочу я,
пытаясь взять себя в руки.
Тася назвала меня лицемерной? Но почему? Когда? И главное – за
что? Я ведь все-таки призналась ей в симпатии к Олегу. И на
свидания с ним начала ходить лишь после того, как мы выяснили
отношения. Я и не думала делать или говорить что-то плохое о
Козырь! Тогда почему она назвала меня лицемерной? Может, из-за
того, что в школе я веду себя сдержаннее, чем дома? Но Тася в
курсе… И вдруг начинает считать это лицемерием? Или всегда так
считала? Но почему она обсуждает все с Олегом?
Тогда я задаю волнующий меня вопрос Дымарскому:
– А вы разве говорили обо мне с Тасей? Когда?
Дымарский на мгновение тушуется, а потом, словно нехотя,
признается:
– Ну-у… Ты ведь помнишь, что мы в одной команде по
баскетболу? Я сегодня сказал на тренировке, что мне нужно уйти
пораньше, потому что у меня свидание. С тобой. А Козырь вдруг так
завелась…
– Понятно, – мрачнею я.
Тася специально выкладывает Олегу про меня всякие бредни.
Делать такую подлость по отношению к подруге… Пусть и бывшей!
Новость просто выбивает меня из колеи.
Олег, заметив мое состояние, кладет руку мне на талию и
притягивает к себе.
– Не представляю, что вы не поделили. А может, кого… – шепчет
он мне на ухо, и от его слов бежит холодок по спине.
Он знает. Все знает! Возможно, понимает, что и Тасе
небезразличен…
В доказательство моих мыслей Олег продолжает:
– Но я выбрал тебя. Мне нравишься только ты, Аля.

А потом Олег находит мои губы. «Вот и наш первый с Олегом
поцелуй», – услужливо сигнализирует мне мозг. Будто я без него не
знаю! Я так долго этого ждала… Еще с начала сентября. С того
самого дня, когда впервые увидела парня в школе.
Вообще-то поцелуй должен был стать первым в моей жизни.
Именно с этим человеком – с красавчиком Дымарским. Но
разумеется, не все так просто. Кое-кто нарушил мои планы… Макар
снова все испортил. Зачем в тот раз у железнодорожных путей полез
меня целовать?..
С Олегом мы целуемся уже больше минуты. Монотонно,
размеренно и, как положено, с языками. И все время я прокручиваю
недавние события в голове и думаю только о Бойко. Что за
наказание?! Чем я провинилась в прошлой жизни, что судьба в этой
наградила меня Макаром?
Сравниваю эмоции и с ужасом понимаю, что сравнение – не в
пользу Олега. Нет, целуется он очень даже хорошо, чувствуется
опыт… Но у меня внутри ничего не дрожит и не обрывается, как в те
мгновения, когда я целовалась с Макаром. Тогда ноги были ватными,
а сердце прыгало в груди словно сумасшедшее. Тогда вообще все
было как во сне…
…Мы долго целуемся под грохот колес. Макар крепко обнимает
меня и гладит по щеке. И мне в ту минуту кажется, что важнее
любви, нежности и поцелуев нет ничего на свете. Гремящий поезд
проезжает, и мы с Макаром еще какое-то время стоим обнявшись.
Лишь когда вокруг становится тихо-тихо, я, словно очнувшись,
отпихиваю Бойко.
– Ты зачем меня поцеловал? – шиплю я на парня.
– Да я вообще-то давно хотел, – отвечает Макар.
– Надо же! Хотел он! – продолжаю возмущаться я. – Бойко, ты
совсем дурак?
– Ты вроде была не против, – усмехается Бойко. – Тебе ведь
понравилось? Можем повторить…

С этими словами Макар наклоняется ко мне, но я в ответ опять с
силой отпихиваю парня.
– Иди ты! Ненавижу тебя!
Конечно, о том, что мне понравилось (и еще как понравилось!),
говорить не хочу. Я, наконец, перехожу через пути и направляюсь к
парку. Необходимо остыть и все хорошенько обдумать. Но Бойко,
разумеется, увязывается за мной.
Мы молча заходим в пустынный осенний парк. Здесь никого,
кроме одинокого дворника на соседней аллее, который медленно
шуршит метлой.
– Больше никогда не прикасайся ко мне, понял? – сержусь я, ни
разу к Макару не обернувшись.
– Угу, – лениво отзывается он.
Эмоции после всего происходящего захлестывают. И коленки по-
прежнему дрожат от слабости. Я останавливаюсь посреди голой
аллеи и резко оборачиваюсь.
– Если ты еще раз решишь что-то испортить в моей жизни…
Макар приближается ко мне практически вплотную и
раздраженно перебивает:
– Макарова, думаешь, мне легко жить, влюбившись в тебя по уши?
Тебя ж, дуру, из башки не выкинуть!
– Ты кого дурой обозвал?..
– Это кто из нас еще кому жизнь портит, – с горечью продолжает
Макар. – Я, может, сам тебя сто лет бы не видел… Сдалась ты мне. Но
ты вечно мельтешишь перед глазами.
– Вот и не смотри.
– Да пошла ты…
– Сам иди!
– Я к тебе никогда не прикоснусь и в жизни в сторону твою не
посмотрю, довольна?
– О, еще как!
Тогда Макар сплевывает себе под ноги, а я, поморщившись,
разворачиваюсь и бреду в глубь парка. Но обернувшись, снова вижу

Макара.
– Опять тащишься за мной?
– Не могу ведь я позволить, чтобы тебя здесь какой-нибудь
маньяк выловил? – хмурится Макар.
Вокруг сумрачно и неуютно. И каркающие вороны над головой
кружат.
– Действительно, – глухо отзываюсь я.
Так мы с Бойко, «прогулявшись», добираемся до моего дома, не
проронив больше ни слова. Я – впереди, он – чуть поодаль. Оба
обиженные, злые и немного обескураженные тем, что случилось.
Молча проводив меня до подъезда, Макар уходит. И с пятницы
держит свое слово – теперь мы даже в школе взглядами не
пересекаемся. А я все время думаю о том дне…
Думаю о том дне и в то время, когда целуюсь с Олегом. Когда мы
играем очередную партию в настольный хоккей и едим мороженое.
Когда, одевшись, выходим на вечернюю нарядную улицу, шагаем
мимо разукрашенных витрин. Мир сияет, сверкает золотом и
серебром… А мне плевать. Я продолжаю думать о том дне даже в тот
момент, когда Олег, проводив меня до подъезда, целует на
прощание. И меня это сводит с ума. Мало мне в жизни проблем со
школой и ссоры с Тасей… Почему еще и Бойко все только
усложняет?
Когда Олег уходит, а мой мозг снова подает странный сигнал.
«Наконец-то!» – я усаживаюсь на лавку и тяжело вздыхаю.
Наверное, свидание далось мне непросто из-за противоречий в
моей голове. И почему я такая сложная?
Нестерпимо хочется позвонить Тасе и потребовать от нее
объяснений. Почему она решила действовать настолько гадко?
Говорить обо мне всякие глупости за спиной… Это на нее не очень
похоже. Такой поступок можно совершить в состоянии отчаяния. Как
Тася себя чувствует сейчас? Что случилось в ее жизни? С тех пор как

мы перестали общаться, меня не покидает чувство, что я упускаю
что-то важное…
Стянув варежку зубами, лезу в сумку за телефоном. Нахожу
Козырь в контактах и долго кружу пальцем над ее номером,
раздумывая, стоит ли звонить. Если бы Тася хотела помириться, то
она хотя бы дала мне знак… Наверное. А она почему-то называет
меня лицемерной при Дымарском и, как обычно, перетягивает
одеяло на себя.
Решительно сворачиваю телефонную книжку и снова пялюсь в
экран. Макар Бойко. Вот кто виноват во всех моих бедах. И
нестабильном психическом состоянии. Идеальное свидание пошло
наперекосяк, потому что я не могу выкинуть из головы ситуацию,
которая произошла в парке. Зачем он полез целоваться?
Разбередив душу, отправляю Бойко послание.

жүктеу/скачать 2,61 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: