тогда как по мироотношению Баратынский близок к «романтикам». Баратынский,
принадлежа к «школе гармонической точности», несомненно, усвоил и арзамасскую поэзию,
и стиль любовных элегий, в
которых еще не индивидуализированное чувство скрыто в
оболочке блестящего остроумия221, и элегий-размышлений в духе меланхолического Грея, и
жанр посланий к друзьям. С тех пор задумчивая меланхолия, которая впоследствии
преобразилась в величественный философский пессимизм, сразу стала опознаваемой личной
интонацией. Она соединилась с
высокой риторикой, восходящей к поэзии классицизма, с
философической настроенностью и метафизической темой. Все это придало лирике
Баратынского высоту и значительность интеллектуального содержания.
Для формирующейся в конце 1810-х и сложившейся в начале 1820-х годов поэтической
манеры Баратынского, которая не раз изменялась на протяжении его творческого пути,
характерны следующие черты: явная меланхолия, томная грусть, элегическая задумчивость,
интеллектуальная
напряженность,
которую
скрывает
холодный
блеск
стиха,
психологический
анализ мысли о чувстве. Все эти свойства обусловили представление о
Баратынском как о «поэте мысли».
Достарыңызбен бөлісу: