К. Н. Балтабаева Судьба репрессированной казахской семьи из Ойротии
Клановая (родовая) сплоченность и взаимопомощь
жүктеу/скачать 4,46 Mb. Pdf көрінісі
|
ISTKURIER-2020-5-09
| Клановая (родовая) сплоченность и взаимопомощь. Летние каникулы детей
школьного возраста были временем их активного участия в домашнем хозяйстве. Пионер пас отару соседки, будущей сватьи матери. «На следующий учебный год в школу вернулись только четверо. Никто уже не ждал в интернате и с большим трудом в селе нам нашли ночлег. Но на следующий день нас обратно отправили на верблюдах в Калгуты, так как интернат не располагал дополнительным питанием. Когда я вернулся домой не солоно хлебавши, мать горько плакала вместе со мной, но отговаривая от учебы. «Умрешь с голоду среди чужих» – таков был ее аргумент. Но в одно утро я увидел ее за швейной машинкой. Шубу отца из горного козла она перешивала теперь для меня. Со слезами на глазах мать дала свое благословение. Но у кого можно было бы остановиться на время учебы в Кош-Агаче?Мы вместе перебрали весь список родственников и не нашли таковых. Все жили стесненно. Тогда наш выбор пал на нагаши». Нагаши – это совокупное название всех родственников со стороны матери и по неписанному степному праву «жиен» (ребенок женщины по отношению к ее родственникам) имел исключительное право расчитывать на материальную и моральную помощь, различные подарки. В следующих рассказах Пионера Султановича мы наблюдаем реальную помощь нагаши своему жиену. «15 октября 1950 года я выехал на машине погранзаставы Аргамджи в Кош-Агач. Там мне ничего не светило и я вынужден был добираться теперь до Актала. Зная тяжелое материальное положение брата матери, поехал к нему с тяжелым сердцем. Нагаши Абит Рустемулы пообещал поговорить с директором интерната, чтобы я ночевал в его семье, но питался в интернате. В ожидании ответа прошла неделя. Удрученный отказом, нагаши посоветовал мне держать путь к сестре Канышай в Кокорю. В начале ноября я добрался до семьи зятя, который работал продавцом. Хотя здесь и не голодали, но было жутко тесно. Сестра скрывала от супруга, что я прибыл в поисках места учебы. 6 ноября, выигрывая в асыки (национальная игра – К. Б.), подрался со школьниками из алтайского интерната. Это был предлог меня выставить обратно. Зять уже на следующий день нашел попутчика и я на чужой лошади покинул Кокорю. При переходе реки Юстыт я упал с лошади в ледяную воду. Мой попутчик, не обращая на мои крики внимание, продолжал свой путь. Мокрого и дрожащего от холода меня подобрала чужая повозка. Через два километра я вышел у дома нагаши Абильгазы, расстрелянного в тридцать седьмом году. В нем вместе жили две его супруги, они меня раздели, разложили постель у печи, голого укутали тулупом. Здесь я отлежался неделю. Женщины привели в порядок мой тулуп и отправили меня к нагаши Абиту Рустемулы. Он посоветовал теперь ехать в Акташ, где жили мои два брата Укмет и Аманжол и две сестры Булгын и Булбул, рожденные второй супругой деда Мухтасыра. Подробно расспрашивая нагаши о своей семье, я узнал, что мой отец Султан – старший сын Мухтасыра и оказывал поддержку родственникам. Его братья Кусан и Аллаберген без вести пропали в сталинских лагерях и на фронтах Великой Отечественной войны. Младший Пиян http://istkurier.ru/data/2020/ISTKURIER-2020-5-09.pdf Исторический курьер. 2020. № 5 (13) 116 Historical Courier. 2020. No. 5 (13) жил в семье зятя. Сестру Канышай в Кокоре я уже посещал, а вторая сестра Кумисай была вынуждена покинуть пограничный Кош-Агачский район, так как ее супруг отсидел 10 лет тюрьмы как «враг народа». Теперь они жили в 250 километрах, в центре Онгудайского района. На следующий день сват нагаши забрал меня попутчиком в Кош-Агач. Оттуда на кузове автомашины добрался до поселка Каташ, который был в ста десяти километрах. Сопровождавший меня Ануарбек – знакомый сватов нагаши, привел к своему другу, и я переночевал в русской семье. До Акташа оставалось всего шесть километров. Но эту дорогу по свежему глубокому снегу пешком в воскресный день мы преодолели с большим трудом с семьей Ануарбека с двухлетним ребенком и вещами за семь часов. Братья и сестры встретили меня по-родственному, тепло, хорошо накормили, дали чистую одежду и отправили в баню. 22 ноября 1950 года я стал учеником третьего класса начальной казахской школы в Акташе. Учитель, Касмаран Бакраевич Смагулов оказался мне знакомым по Джазотору. В одной комнате учились 19 детей первого, второго и третьего классов. В их числе был мой старший брат Леш – сын репрессированного Кусана. Учитель делил доску мелом на три части и писал задание каждому классу. У нас кроме бумаги, карандаша, ручки и чернильницы ничего не было. Ни одного учебника! А в конце учебного года было объявлено, что школа переходит на русский язык. Летом еле добрался домой до Калгуты со справкой о том, что я успешно окончил третий класс». В начале 50-х годов ХХ в. семилетние школы в Кош-Агачском районе функционировали лишь в селах Актал и Джазотор. Но желающих учиться детей казахов вдали от дома становилось все меньше. Большинство семей не могли обеспечить своих детей элементарной теплой одеждой и обувью, школьными принадлежностями. «В начале октября 1952 года брат Октябрь привез на лошадях меня, Пияна и земляка Сейиля в Джазотор. Директором школы был уже хорошо знакомый нам Токен Оспанов. Но нас приняли всего на один учебный год. Через два года я был вынужден снова поехать к нагаши, чтобы продолжить учебу. Мне было поставлено условие: помогать по дому и хозяйству, так как взрослые сыновья и дочери были либо призваны в армию, либо вышли замуж. Среди детей этой семьи я стал старшим. Конечно, я на все был согласен. Так, я был зачислен в пятый класс Казахской семилетней школы в Актале. Вскоре Октябрь был призван в Армию, дома остались его супруга с ребенком. Один я провожал брата на службу. В ноябре умерла сестра Канышай в Кокоре и я с родственниками из Актала смог бросить горсть земли в ее могилу. Когда 5 марта 1953 года умер Сталин, мы не учились три дня, мужчины ходили хмурые, а женщины-педагоги плакали. Траурные собрания состоялись в школе, колхозе и сельском совете. В 1953 году я окончил пять классов. Три дня верхом на лошади вместе с милиционерами, добирающимися на вольфрамовый рудник, еле преодолел дорогу из Кош-Агача в сторону Калгуты. В дороге меня кормили милиционеры. Остальные сорок километров надо было идти еще пешком. Первый раз в жизни вдоволь я наелся хлеба лишь в конце седьмого класса. Это было в 1955 году. Тогда и была распущена пограничная застава в Кош-Агаче, свернуто подсобное хозяйство в Калгуте. Закончилась и моя школьная пора вдали от дома». Всю свою жизнь, опаленную ранним сиротством и безотцовщиной, Пионер Султанович помнит выживание, унижение и тяготы народа, которые с лихвой достались его матери Камалии, братьям и многочисленным родственникам и землякам. «После Султана остались четверо сыновей, которых на ноги подняла мать. У нее не было возможности дать всем образование. Слава Аллаху, мы все нашли свое место в жизни. Жанажол в феврале 1954 года был призван в Армию. Стал мастером по дереву, занимался животноводством, воспитал восемь детей. Большинство из них получило высшее образование. Стахан окончил единственный класс, но руководил складом колхоза, был и продавцом, и водителем, и строителем. Семь его детей получили достойное образование. Старший брат Октябрь женился в восемнадцать лет на прекрасной девушке, которая объединяла всю семью и родственников, и у нас стало три матери: бабушка Кайыржан, наша родная мать Каман и мать невестки Кабиба (Капай). Хотя Октябрь и мало учился, но он стал уважаемым http://istkurier.ru/data/2020/ISTKURIER-2020-5-09.pdf Исторический курьер. 2020. № 5 (13) 119 Historical Courier. 2020. No. 5 (13) санях. Богатый колхоз располагал всего четырьмя машинами и обслуживал также школу. Вместе с кассиром, которая выдавала заработную плату раз в месяц, посещал на открытой машине и отдаленные точки животноводов. Сельчане не могли привыкнуть, что магазин работает по графику. Они приходили за товаром в любое время суток как им заблагорассу- дится. Через четыре-пять месяцев получил первую квартиру и перевез мать». жүктеу/скачать 4,46 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|