Книга о том, как ценить и беречь себя

Ольга Викторовна Примаченко
К себе нежно
Книга о том, как ценить и
беречь себя

…осенью узнаешь: высшая смелость – быть
прозрачным, словно стекло,
вся эта хрупкость, невесомость, следы чужих
беззастенчивых пальцев,
предельная щедрость – дарить нутряное
накопленное тепло,
настоящая зрелость – уметь доверять,
помнить, бояться;
в наших краях осенью принято возвращаться,
время отсутствия истекло
{1}
.

Нежность первая, вступительная
Восемь лет назад моя жизнь кардинально изменилась.
В течение месяца я подала на развод, вернулась жить к маме и сменила
работу. Первая перемена болела, вторая отзывалась жгучим стыдом, а третья
стала огромным вызовом: в моем маленьком уютном болотце начались
соревнования по гребле.
Мне повезло. Обойдя сумасшедшее количество претендентов, я вошла в
состав редакции, которой предстояло с нуля разработать проект для женщин
на TUT.BY – крупнейшем новостном интернет-портале Беларуси.
Следующие два с половиной года я работала Кэрри Бредшоу: писала
разудалые тексты об отношениях, полные иронии, стеба и уверенности в том,
что я знаю о мужчинах все. Встретив через какое-то время будущего мужа, я
поняла, что не знаю о них ничего. Я куражилась напрасно.
Потому что в том, что касается живых людей, постоянного знания не
бывает – каждый проведенный бок о бок год меняет картину мира. То, что
раньше казалось нормой, перестает ею быть, а то, что расценивалось как
чудо, превращается в привычку. Выводы и уроки прошлого перестают быть
музейной ценностью, экспонатами зала боевой славы: когда-то они работали
и защищали от боли, сегодня – мешают движению вперед.
Через три года после развода (даже в один и тот же день) я вышла замуж
во второй раз. Еще через какое-то время мы с мужем купили дом с чудесным
садом и переехали из Минска в пригород, чтобы слушать, как падают яблоки
и растет трава.
Мы стали родителями.
Я продолжала писать о любви и отношениях, но все чаще ловила себя на
мысли, что тема расползается в моих руках нитками, рассыпается
пуговицами, просыпается на пол мелким песком – и просит оставить ее в
покое. Я поняла, что больше не хочу писать о любви. В том смысле, что
другие заботы казались значительнее, ощущались острее, требовали больше
внимания и сил. А любовь – ну что любовь… «Если что-то изменится – я
скажу».
Я устала
волноваться
о любви. Разбирать отношения, как ошибки в
диктанте («семья» и «дом» правда пишутся через «хочу» или проверочное
слово – «надо»?), думать на перспективу («Will you still love me when I’m no
longer young and beautiful?»
{2}
), задаваться вопросами, ответы на которые не
ясны, но уже заранее не нравятся.
Я поняла: единственный человек, который никогда меня не оставит и
перед кем мне не нужно танцевать с бубном, – я сама. Мне не за чем
сомневаться в своих желаниях или доказывать себе реальность своей боли:
для меня 
все именно так, как я чувствую.
Я могу себе верить.
Мне можно на себя опереться.
Никто и никогда не будет любить нас так, как мы хотим, – будут, как
умеют. Но зависимость от других людей, их меняющегося настроения не
делает нас счастливыми – она делает 
удобными
. Мы настолько привыкаем
приспосабливаться и амортизировать собой, успокаивать внутреннее
бурление и перерабатывать недовольство в молчание, что взрыв неминуем.
Момент, когда полетят клочки по закоулочкам, – лишь вопрос времени.

Думать за других, чувствовать за других, предугадывать их реакции –
невероятно утомительно. И бессмысленно: проживать чужую жизнь вместо
того, чтобы делать что-то прекрасное со своей.
В мире, где ваша радость зависит от того, насколько точно вы совпадаете
с представлением о вас в чьей-то голове, скучно и холодно. Это нормально –
завершать отношения и работы, которые больше ничего не дают. Которым
больше ничего не можете дать вы. Не потому что с другими людьми или в
другом месте будет ярче и интереснее, а потому что