Microsoft Word Метафизика 1 39
жүктеу/скачать 458,67 Kb. Pdf көрінісі
|
| Первый путь
, который могло избрать для себя гуманитарное мышление, заключается в том, чтобы обратиться к опыту тех сфер познания, которые издавна имеют дело с целостными образованиями. Таковыми являются фило- софия и религия с их персоналистическими учениями и искусство, где инди- видуальное передается, в частности, с помощью портрета. На этом пути для представления ментальности как целостного образования возможно было бы объединять разные стили и типы мышления. Например, соединять научный, художественный и даже религиозный типы мышления. Постовалова В.И. Ментальность как глубинная антропологическая реальность… 17 По этому пути пошел Г.Д. Гачев при разработке своего культурно-экзи- стенциального подхода при изучении ментальностей. Поставив перед собой задачу воссоздавать национальные образы мира, или национальные менталь- ности, Гачев, подобно художнику, стремился с помощью концептуально- художественных средств создавать «портреты» национальных миров – грече- ского, итальянского, французского и многих других. «Я портретирую нации – как личности», – замечал он [7. С. 33]. Г.Д. Гачев так пояснял основную установку своей экзистенциальной культурологии: «Нас интересует не национальный характер, а национальное воззрение на мир, не психология, а, так сказать, гносеология, национальная логика, склад мышления: какой “сеткой координат” данный народ улавливает мир и, соответственно, какой Космос (в древнем смысле слова: как строй мира, миропорядок) выстраивается перед его очами и реализуется в его стиле существования, отражается в созданиях искусства и теориях науки» [Там же. С. 16]. Этот «особый “поворот”, в котором предстает бытие данному народу, и составляет национальный образ мира», в видении Гачева [Там же]. А в «упрощенном выражении – модель мира» [Там же. С. 19]. Ту же сетку координат, с помощью которой народ «улавливает» мир и который он изоб- ражает в своем художественном творчестве, Гачев именует национальной художественной логикой, национальной логикой, или просто – Логосом. Объектом художественно-интеллектуальных реконструкций Г.Д. Гачева стало национальное Целое. Гачев хотел описать национальный мир и ум как «инструмент с особым тембром в симфоническом оркестре человечества» и таким образом «продемонстрировать богатый спектр в наличном достоянии современной цивилизации Земли» [Там же. С. 5]. Причем он стремился пред- ставить национальное видение как «особый талант зрения», в силу которого ученый или художник, другими словами, всякий человек из данного народа «склонен открывать одни аспекты в бытии и духе, а выходец из другой тра- диции – иные» [Там же]. Искомую национальную целостность Гачев определяет как «Космо- Психо-Логос», понимаемый как особый национально-исторический орга- низм. По мысли Гачева, подобно тому как каждое существо представляет собой троичное единство тела, души и духа, так и «всякая национальная целостность есть единство местной природы (Космос), характера народа (Психея), склада мышления (Логос)» [Там же. С. 34]. В Космо-Психо-Логосе Гачева все три элемента (уровня) национальной целостности пребывают, по его словам, в отношении соответствия (тождества друг другу) и взаимной до- полнительности (противоположности и уравновешивания). Второй путь для научного мышления в его поисках путей выражения ментальности как уникального и целостного антропологического феномена состоял в том, чтобы, оставаясь в русле исторической науки, расширять при этом пределы научного концептуального пространства рассмотрения данного феномена за счет выхода в смежные области научного знания, которые могли бы предоставлять свои понятия для осуществления операциональных дей- ствий при осмыслении ментальности. Таковыми дисциплинами для истории Метафизика, 2021, № 1 (39) 18 могли стать социология, психология и культурология, каждая из которых на своем языке пытается описывать феномен ментальности. Подобный путь экстенсификации при изучении ментальностей приводит научную мысль к необходимости одновременного выхода и в общую антро- пологию. Именно такое направление избрала для себя школа «Анналов», для которой междисциплинарность или, как предпочитает выражаться А.Я. Гуре- вич, полидисциплинарность, стала «средством для построения всеобъемлю- щей науки о человеке, которая охватывала бы самые различные аспекты его социальной жизнедеятельности – от отношения к природе до высот интеллек- туального творчества» [14. С. 63]. «В эпоху Эйнштейна, – утверждает Гуревич, – историческая наука неизбежно должна была приобрести иной об- лик» [Там же. С. 32]. Развивая антропологический подход, историческое ис- следование ментальностей «преобразуется в антропологически ориентиро- ванное изучение социальной истории» [Там же. С. 287]. С позиций такого подхода, как полагает Гуревич, «изолированное изуче- ние истории ментальностей едва ли правомерно» [Там же]. Ведь ментально- сти, утверждает он, – существенная и неотъемлемая сторона социальной системы. Они – «тот “эфир”, в котором определяются ведомость и значимость человеческих действий и поступков» [Там же]. Но они образуют этот эфир не сами по себе, а лишь в своей целостности. В силу универсального характера ментальности при антропологически ориентированном изучении социальной истории любой исторический феномен, следовательно, «надлежит рассматри- вать как бы погруженным в тот повсюду разлитый эфир, который образует ментальность эпохи» [15]. Обращаясь к изучению ментальности как целостного образования, совре- менная гуманитарная наука встает перед вопросом о возможности выражения предельных начал в антропологической реальности. При разрешении подоб- ной ситуации в богословской мысли для постижения Богочеловекокосмиче- ской реальности были выработаны два подхода – апофатический, или путь отрицания прямого выражения предельного, и катафатический, или путь утверждения возможности выражения предельного. В философии языка апофатическому подходу богословской мысли пыта- ется следовать Ю.С. Степанов. Замечая, что Вера есть внутреннее состояние каждого отдельного человека, Степанов задается вопросом: «Как же описать это состояние?» И отвечает: «Никак. Здесь предел научного познания и опи- сания концепта» [42. С. 76]. И такая позиция, утверждает Степанов, «в точно- сти совпадает с положением православной теологии об апофатизме, – отказе от словесных определений» [Там же]. Точно такой же предел обнаруживается и при попытках осмысления таких духовных реалий, как Любовь, Правда, Истина. И «чтобы то ни было еще, – замечает Степанов, – всюду мы можем довести свое описание лишь до определенной черты, за которой лежит некая духовная реальность, которая не описывается, но лишь переживается» [Там же]. По мысли некоторых философов, предельные начала нельзя определять, но их, тем не менее, можно описывать. Таким путем следует фактически и |