О дивный новый мир [Прекрасный новый мир]
Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)»
жүктеу/скачать 1,18 Mb. Pdf көрінісі
|
| Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)»
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru вал как технолог-формовщик чувств: сочинял ощущальные киносценарии, сотрудничал в «Ежечас- ных радиовестях», с удивительной легкостью и ловкостью придумывал гипнопедические стишки и рекламные броские фразы. «Способный малый», — отзывалось о нем начальство. «Быть может, — и тут старшие качали головой, многозначительно понизив голос, — немножко даже чересчур способный». Да, немножко чересчур; правы старшие. Избыток умственных способностей обособил Гельм- гольца и привел почти к тому же, к чему привел Бернарда телесный недостаток. Бернарда отгородила от коллег невзрачность, щуплость, и возникшее чувство обособленности (чувство умственно- избыточное по всем нынешним меркам) в свою очередь стало причиной еще большего разобщения. А Гельмгольца — того талант заставил тревожно ощутить свою озабоченность и одинокость. Общим у обоих было сознание своей индивидуальности. Но физически неполноценный Бернард всю жизнь страдал от чувства отчужденности, а Гельмгольц совсем лишь недавно, осознав свою избыточную умственную силу, одновременно осознал и свою несхожесть с окружающими. Этот теннисистчемпи- он, этот неутомимый любовник (говорили, что за каких-то неполных четыре года он переменил шестьсот сорок девушек), этот деятельнейший член комиссий и душа общества внезапно обнаружил, что спорт, женщины, общественная деятельность служат ему лишь плохонькой заменой чего-то дру- гого. По-настоящему, глубинно его влечет иное. Но что именно? Вот об этом-то и хотел опять пого- ворить с ним Бернард, вернее, послушать, что скажет друг, ибо весь разговор вел неизменно Гельм- гольц. При выходе из лифта Уотсону преградили путь три обворожительных сотрудницы Синтетиче- ски-голосового отдела. — Ах, душка Гельмгольц, пожалуйста, поедем с нами в Эксмур на ужин-пикничок, — стали они умоляюще льнуть к нему. — Нет, нет, — покачал он головой, пробиваясь сквозь девичий заслон. — Мы только тебя одного приглашаем! Но даже эта заманчивая перспектива не поколебала Гельмгольца. — Нет, — повторил он, решительно шагая. — Я занят. Но девушки шли следом. Он сел в кабину к Бернарду, захлопнул дверцу. Вдогонку Гельмголь- цу полетели прощальные укоры. — Ох эти женщины! — сказал он, когда машина поднялась в воздух. — Ох эти женщины! — И покачал опять головой, нахмурился. — Беда прямо. — Спасенья нет, — поддакнул Бернард, а сам подумал: «Мне бы иметь столько девушек и так запросто». Ему неудержимо захотелось похвастаться перед Гельмгольцем. — Я беру Ленайну Краун с собой в Нью-Мексико, — сказал он как можно небрежней. — Неужели, — произнес Гельмгольц без всякого интереса. И продолжал после небольшой пау- зы: — Вот уже недели две, как я отставил и все свои свидания и заседания. Ты не представляешь, ка- кой из-за этого поднят шум в институте. Но игра, по-моему, стоит свеч. В результате… — Он помед- лил. —Необычный получается результат, весьма необычный. Телесный недостаток может повести к своего рода умственному избытку. Но получается, что и наоборот бывает. Умственный избыток может вызвать в человеке сознательную, целенаправленную слепоту и глухоту умышленного одиночества, искусственную холодность аскетизма. Остаток краткого пути они летели молча. Потом, удобно расположась на пневматических дива- нах в комнате у Бернарда, они продолжили разговор. — Приходилось ли тебе ощущать, — очень медленно заговорил Гельмгольц, — будто у тебя внутри что-то такое есть и просится на волю, хочет проявиться? Будто некая особенная сила пропа- дает в тебе попусту, вроде как река стекает вхолостую, а могла бы вертеть турбины. — Он вопроси- тельно взглянул на Бернарда. — Ты имеешь в виду те эмоции, которые можно было перечувствовать при ином образе жизни? Гельмгольц отрицательно мотнул головой. — Не совсем. Я о странном ощущении, которое бывает иногда, будто мне дано что-то важное сказать и дана способность выразить это что-то, но только не знаю, что именно, и способность моя пропадает без пользы. Если бы по-другому писать… Или о другом о чем-то… — Он надолго |