Общество потребления

вой репрессивной системы. В этом смысле насилие и ненасилие, как 
и все аномические феномены, хорошо выполняют роль разоблачите­
ля. Общество, которое хочет видеть себя и видит гиперактивным и 
умиротворенным благодаря битникам и рокерам, с одной стороны, 
хиппи - с другой, раскрывается, напротив, в своих глубинных харак­
теристиках как общество пассивности и насилия. Одни овладевают 
скрытым насилием этого общества, чтобы повернуть его против него, 
углубляя его до пароксизма. Другие углубляют скрытую пассивность, 
управляющую (позади фасада сверхактивности) этим обществом, 
углубляют вплоть до практики отказа и полной асоциальности, зас­
тавляя его, таким образом, отрицать самих себя в соответствии со 
своей собственной логикой.
Оставим в стороне всю христианскую, буддистскую, ламаистс­
кую тематику, тематику любви, пробуждения, рая на земле, индуист­
ские мотивы и всеохватывающую терпимость и поставим вопрос: 
составляют ли хиппи и их общность настоящую альтернативу про­
цессам роста и потребления? Не являются ли они его обратным и 
дополнительным образом? Составляют ли они антиобщество, спо­
собное раскачать за неопределенный срок всю целиком социальную 
систему, или они являются только ее декадентским украшением или 
даже просто одним из многих превращений эпифанических сект*, 
которые во все времена устраивались вне мира, чтобы ускорить ус­
тановление рая на земле? Не нужно бы принимать за разрушение 
системы то, что является просто ее метаморфозой.
«Мы хотим иметь время для жизни и любви. Цветы, бороды, длин­
ные волосы, наркотики - всё это вторично... Быть «хиппи» - значит 
прежде всего быть другом человека. Кем-то, кто пытается смотреть 
на мир новыми глазами, вне иерархии: сторонником ненасилия, ис­
полненным почтения и любви к жизни. Кем-то, кто имеет настоящие 
ценности и подлинные критерии, кто ценит свободу выше власти, 
творчество выше производства, кооперацию, а не соперничество... 
Просто кем-то милым и открытым, кто избегает причинять зло дру­
гим, вот это главное». «Общее правило состоит в том, чтобы делать 
то, о чем думаешь, что это хорошо, когда бы и где бы это ни было, не 
стремясь к одобрению или неодобрению, при одном четком условии, 
чтобы это никому не причиняло зла или вреда...»
Хиппи немедленно стали предметом разговоров в западном об­
ществе. Падкое до примитивных систем общество потребления не­
медленно их использовало в своем фольклоре как странную и безобид­
ную флору. Но не являются ли они в конечном счете с социологичес­
кой точки зрения только предметом роскоши богатых обществ? Не 
являются ли они также с их ориенталистской духовностью, с их рас­
крашенной психоделией маргиналами, которые только усиливают 
некоторые черты своего общества?
2 2 8

Их появление обусловлено фундаментальными механизмами 
этого общества. Их асоциальность имеет общинный, родовой ха­
рактер. Можно вспомнить в этом отношении «трайбализм» Мак- 
луена, возрождение в планетарном масштабе в условиях существо­
вания средств массовой информации словесного, тактильного, му­
зыкального способов коммуникации, которые были характерны для 
архаических культур до визуальной и типографской эры книги. 
Они выступают за уничтожение конкуренции, системы обороны и 
функций Я; но при этом они только переводят, используя более 
или менее мистические термины, то, что Рисмен уже описал как 
«otherdirectedness»1, объективную эволюцию личностной структу­
ры характера (организованного вокруг Я и сверх-Я) в направлении 
группового «окружения», где всё исходит от других и распростра­
няется на других. Манера трогательной, искренней прозрачности, 
отличающая хиппи, имеет связь с императивом искренности, от­
крытости, «теплоты», отличающих peer group1
2. Что касается рег­
рессии и инфантильности, которые создают ангельское и торже­
ствующее обаяние общин хиппи, то нечего и говорить, что они толь­
ко отражаю т, при этом их восхваляя, б езответствен н ость и 
инфантилизм, которые современное общество насаждает среди сво­
их индивидов. Короче, «Humain», преследуемый современным об­
ществом и навязчивостью уровня жизни, празднует у хиппи свое 
сентиментальное возрождение, при этом в их группах продолжа­
ют существовать за видимостью всеобщей аномии господствую­
щие структурные черты принудительного общества.
Рисмен говорит по поводу американской молодежи о стиле «ква- 
киутл» и стиле «пуэбло», соотнося их с культурными моделями, опи­
санными Маргарет Мид*. «Квакиутл» - сильные, агрессивные, со­
стязательные, богатые - практикуют необузданное потребление типа 
потлача. «Пуэбло» - тихие, благожелательные, милые, живущие ма­
лым и удовлетворяющиеся этим. Таким образом, наше современ­
ное общество может быть определено через формальную противо­
положность господствующей культуры, культуры необузданного по­
требления, ритуальной и конформистской, культуры жестокой и 
конкурентной (потлач у представителей квакиутл), и сверхтерпи­
мой, эйфорической и уступчивой субкультуры хиппи. Но всё наво­
дит на мысль о том, что так же как насилие тотчас рассасывается в 
«моделях насилия», так же указанное здесь противоречие разреша­
ется функциональным сосуществованием. Крайность присоедине­
ния и крайность отказа соединяются, как в кольце Мёбиуса, в ре­
зультате простого скручивания. И обе модели по сути развиваются
1 направленность в другую сторону 
(англ.)- - Пер.
2 группы сверстников 
(англ.). - Пер.
2 2 9

в концентрические пространства, расположенные вокруг одной и 
той же оси социального порядка. Джон Стюарт Милль выразил это 
убийственно: «В наши дни один факт, дающий пример нонконфор­
мизма, простой отказ преклонить колени перед обычаями, является 
сам по себç услугой».

жүктеу/скачать 9,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: