Отчет о научно-исследовательской работе
жүктеу/скачать 6,22 Mb.
|
| ПРИЛОЖЕНИЕ С
О РАСКОПКАХ КУРГАНА № 2 МОГИЛЬНИКА ТАУГУЛЬ-3 И АНАЛИЗ ПОЛУЧЕННЫХ ДАННЫХ Описание конструкций. Внутри конструкции № 1 не выявлены какие-либо костные останки человека. Восточная половина конструкции от уровня погребенной поверхности до дна была заполнена плотным нагромождением валунов различных размеров, верхние из которых были закопчены, как и камни ограды конструкции. В середине нагромождения камней наблюдается продольный завал/провал камней, заполненный сильно прокаленной глиной красного кирпичного цвета. В центре конструкции находилась округлая в плане площадка, оконтуренная своеобразной оградой шириной 0,75–1 м в несколько слоев валунов разных размеров, идущих наклонно к внешним краям ограды. Высота ограды составила – от 0,53 до 1,07 м (с восточной стороны). В северной части ограды зафиксирована кладка в три слоя из валунов и упорядоченная подсыпка из галечника. С южной стороны ограда в один ряд валунов снаружи дополнена рядом из мелких камешков вдоль стенки ямы. Вдоль всех стенок ямы, на дне которой находится ритуальный комплекс, выложены в ряд валуны на разной высоте. В западной части ямы от свободной от камней площадки тянется канавка до стенки ямы, образованная в насыпанном на дно ямы рыхлом грунте, залитым сверху чистой глиной, она заполнена галечником с рыхлым грунтом, смешанном с кусочками прокала и угольками, кальцинированными фрагментами костей. Сверху канавка также была покрыта прямоугольной в плане и усечено-трапециевидной насыпью сверху покрытой глиной. Дно ямы характерного красноватого оттенка, что является свидетельством прокала, последствием костра/огня. Камни ограды вокруг площадки в центре на дне ямы лежат в- и на подсыпке из темного серо-коричневого рыхлого грунта, включающего кусочки глины, прокала, угольков. Глубина ямы – 1,42 м. В 10–15 см севернее от конструкции № 1 находится конструкция № 2 – прямоугольная в плане ограда, вытянутая длинной стороной по линии В–З, образованная крупными валунами в среднем в 4 ряда, уложенными упорядоченно плотно друг к другу на уровне погребенной поверхности, заполнение между ними – плотная однородная глина. Ширина – 30–110 см. Внутри ограды выявлена могильная яма глубиной 1,74 м. По продольным стенам ямы сделаны уступы, на которые первоначально были уложены поперечно яме бревна ели в количестве 8 шт., которые были дополнительно, вероятно, закреплены валунами и глиной. Под тяжестью вышележащих крупных валунов бревна перекрытия обрушились. Погребение оказалось ограбленным, Внутри ограды над могильной ямой на уровне погребенной поверхности зафиксированы остатки сооружения из валунов размерами 1,10×1,80 м, высотой 1,0 м, с грунтом, смешанным с угольками и прокалом. Смежная с конструкцией № 2, примыкающая с южной стороны, конструкция № 3, также имела прямоугольную в плане форму, ограда сложена из валунов. Расположенная внутри ограды могильная яма оказалась ограбленной. Она была перекрыта жердями в количестве 7 шт. Внутри сохранились остатки расположенной на дне конструкции, сооруженной из жердей диаметром 6–8 см, и камней. Вдоль продольных стенок ямы выложены в придонной части в один ряд мелкие камни, галечник. Глубина – 1,20 м. Предположительно, погребенные были ориентированы головой на восток. Таким образом, изучен курган, содержавший два погребения и ритуальный комплекс, представляющий информацию о длительном погребально-поминальном цикле ранних кочевников Жетысу. Выявлено, что предварительно для возведения кургана готовили площадку. Помимо разметки, поверхность выравнивали, вероятно, утрамбовывали, что фиксируется по четкой линии серого суглинка в стратиграфическом разрезе, отделяющей материк и наземное сооружение, толщина ее составляет не более 2 см. Три слоя насыпи свидетельствуют о поэтапном возведении кургана, которое завершилось укреплением склонов насыпи слоем валунов. Вызывает интерес оконтуривающий курган элемент в виде круга шириной 1,05 м из горизонтально уложенных плотно валунов, усиленных глиняной подсыпкой. По аналогии с курганами Жетысу (Кыргауылды), можно назвать ее «ритуальной дорожкой». Очевидно, укладка этой «дорожки» представляла заключительный этап сооружения кургана и проведения цикла поминальных ритуальный действий. Многочисленные фрагменты керамических сосудов, выявленных среди камней крепиды и «дорожки», позволяют предположить, что после поминовения умерших, тризны, посуду разбивали на кургане. Отличие от «царских» курганов Жетысу заключается в том, что там «ритуальные дороги» находятся на бо́льшем расстоянии от подошвы кургана (15–47 м). Возможно, это определяется размерами кургана, его статусом. Однако считать выявленную вокруг кургана полосу из камней просто каменным кольцом вряд ли правильно. Наличие вокруг кургана «ритуальной дороги», маркирующей, ограничивающей границу «сакрального пространства», позволяет предположить, что курган как могила одновременно представлял собой сакральный объект, ритуальный комплекс. Представляет интерес сильный прокал, следы огня в самой большой конструкции кургана ‑ № 1. Можно предположить, что в процессе проведения ритуалов осуществлялось очищение огнем погребального комплекса. На свободной от камней округлой площадке в центре ямы разводился огонь/костер, пламя которого поднималось до верхнего края ямы, до камней конструкции – ограды на уровне погребенной поверхности. Камни конструкции – ограды и заполнения ямы в верхней части были черными от копоти. Пламя, направленное в восточную часть ямы, оставило прокаленную до красна глину среди камней. Возможно, направленный к западной стенке ямы канал, позже заполненный галечником и грунтом, служил воздуховодом. О захоронениях собак в кургане. Захоронения собак в погребальных сооружениях скифского времени встречаются часто. Например, в погребениях прохоровской культуры Южного Приуралья конца VI‑ IV в. до н. э. В Скифии в V–IV вв. до н. э. скелеты собак рассматриваются как отражение культа собаки-стража – проводника в подземный мир [35, с. 442]. Захоронение собак в усуньском мог. Карагай-Булак, к. 9 характеризуется признаками, сходными с выявленными в кургане мог. Таугуль-3: вымостка из камней, череп второй собаки без нижней челюсти, могильная яма под скелетом первой собаки, скелет третьей собаки в полном анатомическом порядке. По обе стороны от него среди камней найдены фрагменты керамики и лежащие в беспорядке кости взрослого человека [36]. Вокруг могильной ямы № 138 мог. Бестамак (Костанайская обл.) выявлен большой ров с перемычкой с ЮЗ стороны (III‑II вв. до н. э.). Среди скопления угля и костей животных во рву обнаружены останки собаки [37, с. 141]. Относительно значения, которое придавали захоронениям собак в погребальных памятниках, существуют различные предположения: собаки выступали в роли жертвенных животных и апотропеев. Собак, захороненных непосредственно в могилах, можно рассматривать как стражей загробного мира, проводников, доставляющих в загробный мир души умерших. В одном из погребений захоронения собак объясняются боязнью преследования душ казненных [38]. В зависимости от контекста захоронения собаки на территории Северного Причерноморья предлагаются различные трактовки: на городищах и поселениях связываются с культом женского начала и плодородия; в мужских погребениях интерпретируются как отголосок культа «spaka»; как символическая охрана погребенного в царстве мертвых [39, с. 59]. Им придают также статус медиаторов – переводчиков из одного мира в другой [40]. Не исключено, что ритуал захоронения собаки связан с принесением жертвы после нарушения могилы. Жертвоприношения животных, совершенные непосредственно у нарушенных могил, имели характер оберега. Предполагалось, что таким образом создавалась преграда, защищающая живых от неблагоприятного влияния нижнего мира. Таким образом, совершался ритуал, в который входило и ограбление могилы, и стремление задобрить дух потревоженного, содержал акт совершения жертвоприношения собаки [41]. В памятниках тагарской культуры в Южной Сибири захоронения собак в грабительских ямах интерпретируются как апотропейные [41]. Использование огня в погребальном обряде. Что касается саков, то можно отметить, что у Геродота есть описание погребального обряда скифов. На одном из этапов – последнем – они проделывают некоторые действия, очищение: «вымыв и умастив головы… проделывают с телом следующее. Поставив три жерди, наклоненные одна к другой, они натягивают вокруг них шерстяные покрывала. Сдвинув покрывала как можно плотнее, они кидают в чан, поставленный в середине жердей и покрывал, раскаленные докрасна камни… взяв зерна… конопли, подлезают под покрывала и затем бросают зерна на раскаленные [на огне] камни. Насыпанное зерно курится и выделяет столько пара, что никакая эллинская парильня не сможет это превзойти. Скифы же, наслаждаясь парильней, вопят. Это у них вместо мытья…» [42, c. 73–75]. Косвенным свидетельством существования такого обряда могут служить находки из раннесакского кургана Аржан-2 (вторая половина VII в. до н.э.) ‑ два каменных блюдца, скопления плодов и семян. Таким же временем датируются находки из кургана тасмолинской культуры – Тасмола-VI, к. 2 [14, с. 335–336], Уйгарак, к. 11 [43, с. 14] – каменные блюдца с семенами растений. К более позднему времени относятся находки из Пазырыкского к. 2 (V в. до н.э.), где были обнаружены остовы шалашей с кожаным покрывалом и два бронзовых сосуда, наполненных камнями и обугленными семенами конопли [44, с. 98–99, 332–334]. К пазырыкской культуре относят к. 1 мог. Ак-Алаха-3, где найдено каменное блюдо с частично обугленными семенами кориандра (IV–III вв. до н.э.) [45, с. 75–76]; бронзовый небольшой сосуд-курильница с восемью окатанными камнями и семенами кориандра внутри выявлен в кургане 9 мог. Берел [46, рис. 22, 26]. Непосредственно связаны с каменными блюдцами медные курильницы и котелочки. Особенно много их отмечено в Жетысу и на территории Кыргызстана. Выявлено, что они непосредственно связаны с курганными могильниками и, вероятно, представляют собой остатки культовых мест, святилищ, связанных, среди прочего, и с погребально-поминальным обрядом у «герроса» саков Жетысу. жүктеу/скачать 6,22 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|