Қазақстан Республикасы Мәдениет және спорт министрлігі Тілдерді дамыту және қоғамдық-саяси жұмыс комитетіінің тапсырысы бойынша
жүктеу/скачать 2,8 Mb. Pdf көрінісі
|
-екән. «-Емиш» (как и «-екән») образовалась от недостаточ ного глагола е- и причастной формы -миш. В своем историческом развитии -емиш в уйгурском, казахском и др. языках приобрела также усеченную форму -миш. Частица -миш//-емиш в уйгурском языке имеет модальное значение, указывающее на то, что говорящий, ввиду личной неосведомленности и за неимением точных сведений, констатируя факт, высказывает о нем лишь свое предположительное отношение. Например: Бизниң колхозға чәтәл делегатлири кәлгидәкмиш. – Говорят, что в наш колхоз приедет иностранная делегация. Оттенок предположительности и неопределенности иногда переплетается с оттенком пренебрежения и иронии. Частица -миш//-емиш зачастую употребляется с причастной формой глагола будущего времени -ғидәк//-гидәк или универсального аффикса -дәк//-тәк, которые сами по себе имеют значение предположительности, поэтому их совместное употребление (ғидәк + миш, дәк + миш) лишний раз подчеркивает оттенок предположительности и неопределенности смысла. Например: аттәкмиш – якобы как лошадь; китаптәкмиш – вроде как книга. Частицу -миш//-емиш в уйгурском языке принято писать вместе с глагольной основой.
Частица -екән Частица -екән, как и -миш, образована из недостаточного глагола е- и причастной формы -кән. Отличительной чертой «-екән» является то, что она может находиться и при глагольных, и при именных формах. Частица -екән имеет значение, констатирующее факт, совершенный в различное время, и большей своей частью встречается в фольклорном жанре – сказках, сказаниях и т.д. Например:
86 Бар екән, йоқ екән өтмүш заманда. Инсаилар йәнчилгән зулмәт жаһанда. Уйғурлар шәһридә бар екән бир шаһ, Tәкшүрүш қиләркән кочилар ара («Гадай билән шәһ»). Частица -екән в уйгурском языке имеет двоякое написание – раздельное и слитное. При слитном произношении «-екән» с основой глагола и имен наблюдается некоторое изменение в ее фоне тическом облике (чередование «е» с «и», выпадение «е» ит. д.). На пример: барикән, йоқикән, ачикән, тоқикән... (екән<икән). Или қалдимикин, йәтмидимикин, дадаммикин, биллимикин. В послед них примерах
языках почти не наблюдается, и эта частица во всех случаях сохраняет свою полную форму.
Частица -әй употребляется обычно в вопросительных предложениях для большего усиления оттенка вопроса и придания речи особой эмоциональной окраски – непосредственности, побудительности. Например: Сән нәгә барисәнәй? – Куда же ты идешь, а? Качан келисиләрәй? – Когда же вы придете, а? Частица эта свойственна живому разговорному языку 9 и отнюдь не является признаком культурной речи, поэтому в обращениях к старшим почти не допускается. Отсюда надо полагать, что ча стица -әй в своем происхождении связана с междометным сло вом -һәй, которым обычно окликают людей младшего возраста, т.к. пo отношению к старшим опять-таки она звучит грубо; для этого есть -һай. Например: һай, балиларниң дадиси. На русский язык частица -әй передается частицей «-а».
Побудительно-восклицательный оттенок придает речи частица -уй, однородная по своей природе с частицей -әй. Надо пола гать, что она восходит также к междометному слову -һуй (Һуй, сән нәдин чиқтиң? – О, откуда ты вышел?), которое первоначаль но служило в целях побуждения и привлечения внимания собесед ника, но постепенно перешло в разряд частиц. Например: Кәлсәңчуй биз тәрәпкә. – Приходи, слушай, в наши края. Немә дәйсәнуй. – О чем ты, слушай, говоришь. Абдулмуй бу келиватқан. – Неужели этот Абул идет. Тартқинәуй бешиңни. – Убери, слушай, голову. Немә(р)уй?! – Что такое?! 9 Элемент -әй также употребляется в песнях, где играет роль восполнителя недостающего слога или звуковой рифмы: Вайәй Насиргаң. Җанәй Насиргаң... (фольк). 87 Частица һә «һә», связанная по своему происхождению с междометными словами, как частица выполняет двоякую функцию. 1. Частица һә, употребляясь (отдельно) в конце предложения, привносит в его общее значение побудительно-утвердительный оттенок, т.е. говорящий при ее помощи как бы желает получить положительное подтверждение об излагаемом им факте, побуждает другое лицо ответить на его вопрос. Поэтому эта частица вносит и некоторый вопросительный оттенок. В русском языке ей соответствует частица «да». Например: Сән техи бармидиңғу дәймән, һә? – Ты, наверно, еще не ходил, да? Сән һазир иштин кәлдиң, һә? – Ты сейчас с работы пришел, да? 2. Частица һә, находясь в препозитивном положении, придает предложению некоторый эмоциональный оттенок, положительность или отрицательность которого определяется тем или иным контекстом. Например: һә, яхши бопту кәлгиниңла! – Что же, хорошо, что пришли! В этом случае говорящий, констатируя факт, подчеркивает свое положительное отношение к нему. Или: һә, не мо болуп қалди яна? – Что, опять что-нибудь случилось? Һә, немә демәкчи едиңиз? – Так что же вы хотели сказать? В этих примерах частица һә выражает некоторую настороженность и недоброж лательное отношение говорящего к излагаемому факту. Надо думать. что тон упрека и иронии, заключенный в общем смысле этих предложений, также связан с эмоциональным оттенком частицы hә.
Частица -дә//-тә придает словам модальный оттенок, выражающийся в констатации и уточнении факта. Например: Шундақ һерип кәттимдә. – (Представьте себе), я так устал. Сенің кәлгиниң яхши болдидә. – Как хорошо, что ты пришел. Униңға қариғанда бу чирайлиқтә. – Это красивее, конечно, чем то. Сени рас алдавалдимдә. – Я сумел как следует тебя обмануть. В этом случае частица -дә//-тә указывает на утвердительно-одобрительное, а так же оценочно-определительное отношение говорящего к сообщаемому факту. Или: Буни қилған Бавдундә. – Это сделал, конечно, Бавдун. Институттин өзәң кетіп қапсәндә. – Из института ушел, оказывается, сам. В этих примерах отношение говорящего к фак там выражается в плане предположительно- уточнитёльном, т.е. говорящий далек от прямого утверждения, он лишь уточняет и подтверждает свое интуитивное предположение об исходе того или иного факта.
88 Частица йә Частица йә относится к разряду таких служебных элементов, которые играют как бы сопутствующую, дублирующую роль; она, как правило, находится при вопросительной частице -му и тем самым особо подчеркивает, уточняет идею вопроса. Например: Униң кәстлик мудайнға, Кетилдинму йә? Полға селип, пул елишқа Сетилдинму йә? (И. Сат.).
злому умыслу, иль продался ли ты за деньги, указав ему дорогу?
Частица йә генетически связана с противительным союзом йә//я – «или». Например: Я сән барисән, я мән баримән. – Или ты пойдешь, или я. Частица мә Частица мә как грамматически, так и семантически дифференцирована и в своем употреблении носит относительно самостоя тельный характер, т. е. она не связана с какой-либо формой слов, а употребляется отдельно во всех позициях речи. Ее грамматиче ским адэкватом в русском языке может быть частица на. Напри мер: Мә, алғинә балаңни. – На, возьми-ка ребенку. Алғйнә, мә, балаңни. – Возьми-ка, на, ребенка. Алғинә балаңни, мә! – Возьми-ка ребенка, на. Частица мә, как и русская на, иногда приобретает производную форму: мәң, мәңа – нате, нате-ка.
В целях придания речи некоторой эмоциональной окраски употребляется частица ва//вай, которую можно назвать частицей одобрения. Например: Ва, бәлли! – Браво! Вот здорово! Вай, баркалла! – О, благодарю! Вай, яшап кәт, қизим! – Да будет радостной твоя жизнь, дочка! Частица ва//вай по своей природе связана также с междомет ными словами. Поэтому в отдельных контекстах можно их разли чить только по значению; определенную роль играет в этом и ударение. Например: Ва, бу немо дегән параң!? – О, что это за разго воры!? Вай, шор пешәнәмәй! – О, моя несчастная участь! В этих примерах ва, вай – междометно-восклицательные слова, и в речи они произносятся с особой интонацией, принимая ударение на се бя, тогда как частица ва//вай произносится с меньшей интонацией. Частица -(қ)ида, -(к)идә Частица -(қ)ида, -(к)идә, употребляясь в основном при именах прилагательных, наречиях и подражательных словах, выражает различные семантические оттенки. Так, например, находясь при таких словах, как жиқ – много, лиқ – полно, тик – прямой и т. д., она привносит
89 в их значение усилительный оттенок. Например: маңдийидин сөйдидә, көзинә жиққида яш алди (Ө.Муһ.). – Поце ловав в лоб, прослезилась обильными слезами. Клубниң ичи ки шигә лиққида толди. – Клуб переполнен людьми. Ләгләк асманға тиккидә көтүрүлүп чиқти.– Змейка прямо поднялась вверх. На ходясь при образной звукоподражательных словах, частица эта указывает на интенсивность и мгновенность протекания образных действий и звуковых представлений. Например: У олтарған җайидин ликкидә сәкрәп туруп кәтти. – Он со своего места быстро (и с особой легкостью) соскочил на ноги. У йәргә поккида чүшти. Он (слетел) упал наземь. Таш келип бешимға таққида қилип калди. – Камень (вдруг) стукнулся об мою голову и т. д. При детальном рассмотрении нетрудно заметить, что данная частица фактически имеет форму -идә//-ида, а қ и к являются фонетическим удвоением последнего звука слов, к которым она присоединяется: тақ+қ+ә җиқ+қ+қидә и т. д. Подтверждением этого могут служить, например, следующие слова: зиччидә (зич+ч+идә), ваччида (вач+ч+ида), ғаччида (ғач+ч+ида), гаччида (гач+ч+ида), лассида (лас+с+ида), валлида (вал+л+ида) и др., где в качестве фонетического удвоения выступает именно тот звук, на который оканчивается корень слов, (-ч-, -с-, -л-). Частица -қина Частица -қина ( с фонетическими вариантами -қинә, -ғинә//-гинә, -гина), употребляясь при именах прилагательных, существительных, наречиях, привносит в их значение усилительный оттенок. Например: Иссиққина бир чини чай ичивалдим. – Выпил чашку горяченького чайку. Чирайлиққина олтуруп параң селиштуқ. – По беседовали в весьма приятненькой обстановке. Таң нахшисини хошалғина машинилар ейтар (ӨМуһ.). – Песню утренней зари веселенько запоют машины. Җенимғинә шу атам Қайқа үстидә ялғуз (фольк.). – Родненький мой отец одинок на (перевале) Кайка. Қосақ ачқанда кирип, бәхудиккинә нан елип йәләлмәйсән (ӨМуһ.) – Когда захочешь кушать, то не сможешь преспокойненько дос тать хлеб, чтобы поесть. Кичиккинә пиннас, әләмни кезип тинмас (заг.). – Маленький «сверчок», облетая весь мир, не устает. Как видно из примеров, частица -қина, смысловым эквивалентом которой являются «весьма», «очень», «особенно» и т.д., пере дается на русский язык аффиксами -енько, -онько, -пре, -пере и т. д. В слове с частицей -қина обычно ударение падает не на саму частицу, а на предшествующий ей слог. В других тюркских языках, в частности в казахском, частица -ғана имеет несколько иной семантический оттенок.
90 Частица қай В разряде препозитивных частиц қай- характеризуется некоторой, свойственной только ей, особенностью. Обладая всеми свой ствами частиц, она может иметь иногда относительную самостоя тельность, функционируя при этом как вопросительное местоиме ние. Например: Қай мәлиниң балисисән? – Из какой ты деревни, парень? Другой ее характерной чертой является то, что она, как самостоятельное слово, способна подвергаться морфологическому изменению. Например: қайсиси, қайсисидин, қайсиниңға, кайсииндин, кайсилириң, кайсиңла и др. Все это говорит о том, что «қай-» претерпевает стадию перехода от самостоятельного слова к формам частицы, но в некоторой степени она успела уже вполне дифференцироваться как частица, выполняя при этом только слу жебную роль. Например: Қаяқтин – откуда, қай тәрәптин – с какой стороны и др. Как служебный элемент қай- служит также ос новой образования новых слов: қайси – который, қайда – где, ку да, қаян – куда, қайдин – откуда и др. Во всех случаях қай, имеющая уточнительно-вопросительний оттенок, выступает как частица, но частица, связанная с формой словообразования.
Частица һеч, употребляясь в основном при именах, привносит в их значение отрицательный оттенок, а в словах с отрицательным значением – усиливает это значение. Например: һеч қачан – никогда; һечбир – никакой; һечким – никто; һеч вәқәси йок – ниче го зазорного нет; һеч хапа болмаң – нисколько не огорчайтесь и др. Частица һеч, так же, как и қай-, обладает некоторой словообразовательной способностью. Грамматическим эквивалентом һеч в русском языке является отрицательная частица ни. В уйгурском языке наиболее целесообразным следует признать раздельное написание частицы һеч. Частица әң Частица әң 10 относится к числу грамматически дифференцированных препозитивных частиц. Она никогда самостоятельно не употребляется, во всех возможных сочетаниях, функционируя как служебный элемент качественного определения, выражает интенсивную степень прилагательных. Например: әң яхши – самый хо роший, әң тазиси – чистейший, чистый из чистых; алминиң әң убдини апорт – наилучший из яблок – апорт. Таким образом, среди служебных элементов уйгурского языка по совокупности формальных и семантико-функциональных признаков четко выделяются так называемые частицы. 10 Әң в сочетании: әң болмиғанда – хотя бы выступает как один из компонентов устойчивого сочетания и лишена прямого значения. 91 К разряду частиц уйгурского языка обычно относятся те служебные слова, которые характеризуются прежде всего своей неса мостоятельностью и неизменяемостью форм, способностью присое диняться к разным частям речи и разным их формам, входить в сос тав различных членов предложения, но не менять их синтаксиче ской позиции, а вносить в высказывание различные дополнитель ные смысловые эмоционально-экспрессивные или модальные оттен ки: выделения, ограничения, усиления, уточнения, умоления, прось бы, неопределенности, категоричности и другие. Однако языковые факты требуют более дифференцированного подхода к разряду частиц. По ряду формально-функциональных и семантико- структурных признаков и свойств следует разграничивать собственно частицы от модальных и прочих служебных слов, выступающих в роли частиц.
В нашей статье рассматриваются в основном собственно частицы современного уйгурского литературного и живого разговорно го языка, которые характеризуются следующими особенностями. 1. В фонетическом отношении собственно частицы выделяются односложностью и реже двусложностью своего состава, а также, тем, что они не принимают на себя специального ударения. 2. В генетическом отношении собственно частицы, как и аффиксы восходят к самостоятельным словам. Причем, наиболее вероятным путем превращения самостоятельных слов в частицы следует признать фонетическую деформацию (выпадение отдельных звуков, стяжение и т.д.), происходящую в результате их постепенного развития. Процесс фонетического изменения структуры слов и их семантического перерождения достигает такого предела, что отдельные частицы трудно связать с природой какого-нибудь слова, с его номинативным значением. 3. К семантическим особенностям собственно частиц следует отнести то, что их дополнительные оттенки не замыкают в рамки значения лишь одного слова, к которому они примыкают, а имеют более широкое распространение, влияют на всю семантику целого предложения или высказывания. 4. Наконец, собственно частицы как синтаксический элемент носят тотальный характер распространения и применения по отношению к ряду морфологических категорий слов. В разряде служебных слов выделяются такие элементы (әмисә//-әмсә, әмди//әнди, техи, әйтәвир, чеғи, һәтта, әлвәттә, пәқәт. болупму, қени, худди и др.), которые в формально-структурном от ношении относятся к самостоятельным словам, но в функционально-семантическом отношении 92 представляют собой частицы. Эти так называемые функциональные частицы уйгурского языка тре буют специального исследования.
На современном уйгурском (новоуйгурском) языке в настоящее время говорят уйгуры, основная масса которых – 4 200 000 чел. – живет в Сияьцзян- Уйгурском автономном районе КНР 11 , а незначительная их часть – 95 200 чел. – на территории Советского Союза 12 . Из них в пределах Казахской ССР живет 59 800 чел., в Киргизской ССР – 13 800 чел., в Узбекской – 19 400 чел., в Туркменской ССР – 800 чел., в Таджикской ССР – 400 чел. Из числа советских уйгуров 85% считают своим родным языком уйгурский. Современный уйгурский литературный язык, в одинаковой степени обслуживающий как синьцзянских, так и советских уйгуров, базируется на живых диалектах единого разговорного общенародного языка. Но развитие уйгурского литературного языка, который условно можно дифференцировать как «литературный язык советских уйгуров» и «литературный язык «синьцзянский уйгуров», в настоящее время происходит в разных условиях и на основе двух письменностей: арабской графики в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР и русской графики в СССР, что, естественно, отражается не только на тенденции их развития, но и на орфографических нормах. Арабский алфавит, которым пользовались уйгуры и на котором издавались некоторые религиозно-дидактические, историко-филологические и художественно-поэтические произведения уйгурских авторов, не мог полностью отразить специфические особенности строя уйгурского языка. При таком положении о каком-то последовательном развитии и усовершенствовании орфографических норм литературного языка, естественно, не могло быть и речи. Поэтому реформа и возможная унификация арабско-уйгурского алфавита стали одним из актуальных вопросов в языковом строительстве советских уйгуров в послеоктябрьский период. Этот вопрос, вызывавший живой интерес у уйгурской интеллигенции и учительства, стал предметом широкого обсуждения на страницах первой уйгурской газеты («Голос бедняков»), а в 1925 г. на совещании работников просвещения в Казахстане был одобрен значительно реформированный вариант арабско- уйгурского алфавита, состоящего из 27 букв, вместо прежних 35. Эта 1 «Численность и расселение народов мира». Под ред. С.И.Брук. М., 1962, стр. 176. 2 Там же, стр. 85-89.
93 унификация и реформа в основном коснулись количественной стороны алфавита, т.е. из функционировавшего до сих пор арабского алфавита были исключены восемь буквенных знаков, которыми обозначались специфические звуки арабского языка, а в уйгурском – употреблявшиеся лишь по традиции и фактически не выполнявшие никаких орфографических нагрузок. К практически важным моментам реформы следует отнести введение дополнительных знаков (из арабско-персидского алфавита) для передачи некоторых специфических (согласных и гласных) фонем уйгурского языка. Реформированный арабско-уйгурский алфавит в усовершенствовании письменности литературного языка советских уйгуров считался в свое время значительным шагом вперед. На этом алфавите издавались первые уйгурские газеты, учебные, пособия и художественные произведения уйгурских авторов. Однако он тоже имел свои серьезные недостатки. К ним прежде всего относится передача одним графическим знакам нескольких самостоятельных гласных фонем уйгурского языка. Всё это составляло значительную трудность как в выработке прочных орфографических норм литературного языка, так и в повышении грамотности широкой массы трудящихся уйгур. Поэтому вскоре после принятия реформированного арабско-уйгурского алфавита на повестку дня встал вопрос о создании новой письменности на основе латинской графики. I Уйгурская лингвистическая конференция, состоявшаяся в 1928 г. в Самарканде, одобрила проект нового уйгурского алфавита на основе латинской графики из 31 буквы. Впоследствии в данный алфавит дополнительно была введена буква f для передачи соответствующего звука в русско-интерноциональных терминах. Таким образом, с мая 1930 г. в практику литературного языка советских уйгуров была введена новая письменность на основе латинского алфавита из 32 букв: a, b, c, ç, d,e, ә, t, g, ɡ, h, i, j, k, l, m, n, ŋ, o, ө, p, q, r, s, ş, u, v, x, y, z, ƶ, f. Переход уйгуров на латинский алфавит продолжался в течение шести- семи лет. Даже в 1936 г., например, значительная часть материала уйгурской газеты «Шәрқ һакиқити», вы ходившей в Ташкенте, печаталась на арабско- уйгурском алфавите. Уйгурский алфавит на основе латинской графики по сравнению с реформированным арабско-уйгурским алфавитом не только относительно точнее отражал специфические особенности звуковой системы уйгурского языка, но и благоприятствовал унификации и усовершенствованию системы орфографии и повышению грамотности широких масс трудящихся.
94 Однако и этот алфавит имел свои недостатки, которые выявились главным образом при передаче огромного количества советско-интернациональных слов и терминов. Эти труд ности, естественно, выдвинули на повестку дня вопрос о пересмотре письменности. В 1947 г. советские уйгуры перешли на русский алфавит. Проект нового алфавита на основе русской графики был разработан А.Ш.Шамиевой 31 при активном участии С.Шакирджанова и К.Хасанова. В обсуждении проекта непосредственное участие принимали И.И.Мещанинов, С.Е.Малов, А.К.Боровков, С.К.Кенесбаев, Н.Т.Сауранбаев и другие ученые. Новый уйгурский алфавит был утвержден Указом Президиума Верховного Совета Казахской ССР от 4 февраля 1947 г. Он состоял из 41 буквы: а, б, в, г, д, е, ё, ж, з, и, й, к, л, м, н, о, п, р, с, т, у, ф, х, ц, ч, ш, щ, ъ, ы, ь, э, ю, я, қ, ң, ғ, ү, ө, җ, ә, һ. Этот алфавит уже 20 лет успешно обслуживает литературный язык советских уйгуров. За это время изменению подвергся лишь его порядок. Изменения были официально утверж дены Президиумом Академии наук и Коллегией Министерства просвещения Казахской ССР в 1960 г. вместе с ныне действующими правилами орфографии современного уйгурского литературного языка 4 .
Вопросы орфографии уйгурского литературного языка всегда рассматривались и решались в связи с созданием и усовершенствованием письменности и письменных норм. Так, впервые этот вопрос более или менее последовательное освещение получил в специальной работе уйгурского языковеда А.Мухаммади. Автор объясняет наиболее сложные моменты правописания на основе реформированного арабско-уйгурского алфавита, в частности, особенности чередования, звуковых соответствий, выпадения и слияния звуков. Однако, несмотря на это, многие практические стороны уйгурской орфографии в тот период все же остались до конца не решенными. Создание письменности и ее усовершенствование, разработка орфографических норм и принципов терминотворчества в 20-30-х годах явились практически неотложными вопросами языкового строительства среди советских уйгуров. Решение этих вопросов потребовало неоднократного созыва спецальных лингвистических конференций и совещаний. Несмотря на некоторые предпринятые в этот период шаги многие вопросы уйгурской орфографии оставались нерешенными и спорными. 3
имлә қаидилири (лайиһә). Алмута, 1946, стр. 10-11. 4 См.: Ғ.Садвақасов. Уйғур әдәбий тилиниң имла қайдилири. Алмута, 1961, стр. 10. 95 Поэтому в 1935 г. Центральный комитет нового алфавита и терминологии Узбекистана поручил К.Ашурову, разработать проект новой уйгурской орфографии. По рекомендадии совещания уйгуроведов проект был опубликован в сентябре 1936 г. в уйгурской газете «Şаrq hәqiqiti» 5 , 3 а уже в 1937 г. – издан отдельной брошюрой 6 . 4 Узаконение этого проекта первоначально предполагалось на III Уйгурской лингвистической конференции, проведение которой планировалось осенью 1936 г 7 .
В феврале 1937 г. в Алма-Ате была созвана конференция работников культурного строительства среди трудящихся уйгуров СССР, на повестке дня которой также стоял вопрос об уйгурской орфографии. Подготовкой проекта к утверждение занималась специальная комиссия под руководством С.Е.Малова. Таким образом, утверждению в 1937 г. проект новой орфографии уйгурского литературного языка на основе латинской графики без унификации и изменения обслуживал язык до принятия уйгурами новой письменности на основе русской графики в 1947 г. В связи с переходом советских уйгуров на русскую графику в 1947 г. был разработан новый проект уйгурской орфографии 8 ,
который официально утвержден Указом Президиу ма Верховного Совета Казахской ССР от 4 февраля 1947 г. В 1957 г. Ч.Г.Сайфуллин делает попытку пересмотреть функционирующие орфографические правила и внести в них некоторые изменения 9 . 7 Тем временем этот вопрос специально разрабатывался в секторе уйгурско-дунганской культуры АН КазССР Г.Садвакасовым. В результате чего на суд общественности были представлены два новых варианта орфографических правил, авторы которых по разному подходили к решению спорных моментов действующей орфографии. Обсуждение их происходило на страницах уйгурской газеты «Коммунизм туғи» 10 . 8 Неотложность практического решения спорных вопросов уйгурской орфографии, естественно, привела к созыву специального совещания, которое состоялось 25-28 ноября 1958 г. в Алма-Ате. На этом совещании обсуждались два последних проекта новой уйгурской орфографии 5 Q.Aşurov. Jeɳi ujgur adibij tili va imlasiniɳ asaslir (1936 nei jil Kyzda boludugan III ujgur til-imla konferensijisiga material). «Şarq haqiqiti», 9, 12, 14, 16, 18, 20, 22, 24 sentәbr 1936 jil. 6 Q.Aşurov. Jeɳi ujgur adibij tili va imlasiniɳ asasliri. Proekt, Taşkәnt, 1937. 7 См.: «Şarq haqiqiti», 9 sentәbr 1936 jil. 8 Cм.: А.Шәмиева. Рус графикиси асасида түзәлгән уйғур әдәбий тилиниң еңи әлипбә һәм имл қаидилири (лайиһә). 9 Ч.Г.Сайфуллин. Уйғур имласиниң асаслири. Алмута, 1957. 10 См.: например: Ғ.Садвақасов. Уйғур тили имласиниң бәзи мәсилилири. «Коммунизм туғи», 5 мая 1957.; Он же: Уйғур имласиниң асаслири һәққида. «Коммунизм туғи», 30 января 1958 г. и др.
96 – Г.Садвакасова 119 и Ч.Г.Сайфуллина 12 . 10 Одобрение получил проект, представленный Г.Садвакасовым. Окончательный вариант новой уйгурской орфографии 1311
после предварительного обсуждения в секторе тюркских языков Института языкознания АН СССР в 1955 г. был официально утвержден совместным решением Президиума Академии наук и Коллегии Министерства просвещения Казахской ССР в 1960 г. и введен в практику уйгурского литературного языка. Новые правила орфографии уйгурского языка от правил орфографии 1947 г. отличаются прежде всего полнотой охвата орфографических явлений, что способствует устранению орфографического разнобоя и ничем не оправданного параллелизма в письменной практике. Орфографические нормы уйгурского языка, таким образом, имеют свою историю. Среди специалистов, более или менее постоянно занимавшихся вопросами уйгурской орфографии, – Л.Ансари, А.Мухаммади (20-е годы), К.Ашуров (30-е годы), А.Ш.Шамиева (40-е годы) и Г.Садвакасов (50-е годы). По орфографии уйгурского языка за последнее время появился ряд новых работ 14 . 12 жүктеу/скачать 2,8 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|