неба - и всегда недовольных. Потупила взор святая великомученица Варвара.
Она слишком хорошо узнала цену людям. Ее
смущает шум толпы. Ей
немного стыдно. Ведь она тоже была человеком. Папа Сикст,
древний
старик, поднял умиленный взор к Марии. Он забыл, забыл свою суетную
жизнь, все бесчисленные грехи свои, и вот здесь, на пороге жизни и смерти,
он в первый раз, наконец, поверил. Поверил в чудо.
Попирая облака босыми ступнями, прижимая к груди сына, взирает на
людей мадонна. Ее взор смущен этим зрелищем неустроенности мира,
страданий и волнений обитателей Земли. Прекрасное, благородное лицо
отражает все оттенки изумления. Мария не слышит привычного хора
ангелов. Ее слух смущен нестройными голосами жителей Земли. Она еще
крепче обнимает сына. Мадонна чувствует судьбу малыша, а потому так
широко раскрыты ее прекрасные, немного печальные глаза, чуть-чуть
приподняты тонкие брови, потому такой скорбью осенена ее юная краса.
«Зачем я пришла?» – готовы прошептать уста. Но так надо. И молодая
женщина,
гордая, благородная в своем порыве , невзирая на всю тоску,
щемящую ее душу , все же спустилась на Землю. Кто-то толкает ее навстречу
людям. Хотя она знает: впереди неумолимо грядет Голгофа.
Все в этой картине наполнено удивительным чувством гармонии, меры.
Поэтому, несмотря на огромный формат холста, колдовское мастерство
Рафаэля заставляет нас вступить в интимный диалог с Мадонной. Где бы мы
ни были, нас находит пристальный взгляд Марии, и мы как будто слышим ее
вопрос: «Не ты ли один из людей, которые сделают меня несчастной?». И
невольно душа
твоя , несмотря на все веления разума, душа твоя,
нисколько не причастная ко всей этой истории и никак не повинная в страданиях Марии, все же замирает от этого тягостного материнского взора. И мы в
плену у Мадонны. На всю жизнь.
(По И.В. Долгополову)
